Мы публикуем это не для того, чтобы с высоты своей взрослой глупости поглумиться над простодушием ребёнка, а чтобы показать, как интересно в детском сознании трансформируются привычные образы и штампы приключенческих романов.

Итак.

Стоял тихий, тёплый день ранней весны. Воздух был прозрачен и чист, всё напоминало о лете, но дыхание грядущей зимы уже чувствовалось. По просёлочной дороге ехал молодой причудец. Богатый дом его был наполнен причудливыми вещами, диковинами из дальних стран, скульптурами из камня, глины, золота, серебра, меди, бронзы, мрамора, металла и дерева. Он часто был удовлетворён плодами своей игры с искусством. Но теперь он ехал по дороге. Ничто не ускользало от его взора, кроме его слуги. И поэтому всаднику казалось, что он ехал как-бы один.

На подъезде к какому-либо селу он увидел большую толпу людей и, движимый любопытством, пришпорил коня. Но вот он подъехал ближе. И увидел, как толпа окружала нарядную повозку, а на повозке стоял человек и пел песню, подыгрывая себе на лютне. Но поражал его голос. Он поражал тем, какой был ясный, чистый, он поражал своей свежестью ветра, запахом полей и рябины, звоном только начавшейся капели, свистом и щебетаньем прилетающих птиц. К тому же, он был в красивом камзоле красного цвета и на узорчатой повозке. И от всего этого веяло радостным весенним праздником.

И богатый всадник подъехал и рукой уже стал отыскивать монеты. Но он подъехал ещё ближе, и радость померкла для внимательного слушателя. Потому что певец судорожно умолк и все думали, он потерял сознание, но он сознание не терял. Увы, люди в массе своей одинаковы. Никто конечно не хотел ему помочь. Молодой певец лежал и думал, и наконец слёзы показались у него на глазах. И тогда к повозке подъехал богатый причудец, обернул охапку сена своим плащом и положил ему под голову (своеобразная подушка). Потом он снял с себя плащ и укрыл им сверху менестреля. Так он оказал ему первую помощь и покорно подчинил его своим заботам. Но теперь он открыл глаза и впервые посмотрел на этого человека, ему не знакомого. И наконец с трудом произнёс.

— Благодарю Вас, так произнёс он.

Милосердный причудец ответил.

— Так должен был поступить каждый.

— Но этого никто, никто не сделал, Вы же видели.

— Ах, мой Друг, мы живём в странное время, и я это понял.

— Чем я могу отблагодарить Вас? О?

— Позвольте мне взять Вас с собой, чтобы Вы рассказали мне историю своей жизни.

— Нет, я не могу Вам открыть историю моей Жизни. Потому что она слишком ужасна.

— Но Вы можете назвать мне своё ненастоящее имя, ведь правда? - Да, это я могу Вам назвать. Зовите меня Беном.

— Тогда уж и Вы зовите меня Гюставом.

Тогда молодой человек улыбнулся и слабо приподнялся на руках.

— Если так, я расскажу Вам историю своей Жизни.

— Конечно, кивнул головой Гюстав. Хотя он был конечно же не Гюстав.

— Подождите, сказал менестрель, но со мной в повозке есть и моя собака. Её надо взять с собой.

А пёс был большой друг хозяину, немного при этом мошенник и проходимец, но это особой роли в их отношениях не играло. Теперь умное животное осознало подданный ему знак и вспрыгнуло в повозку и улеглось около своего хозяина.

— Молчать, Джеральд, сидеть, Джеральд. Сказал ему Бен. Спокойно, Джеральд, спокойно. Потерпи, мы ещё себя покажем. Он ещё нас узнает, и узнает в чём дело. Только будет поздно.

Теперь всё было улажено.Вот они въехали из села и покатили мимо сжатых полей, покрытых снопами. Перебрались по скрипучему мосту через ещё почти-что замёрзший ручей, проехали берёзовой рощей, где уже виднелись свежие зелёные листья. Воздух звенел хрусталём. Путники любовались чудесными картинами.

Но вот они подъехали к богатому каменному замку с оградой и воротами. Во дворе цвели астры и хризантемы. Башенки и арки, резьба и витражи украшали этот замок. Хозяин взял больного и понёс его в дом. Поместил его в светлой комнате, до которой доносилось пение птиц с погоста, с камином, окно выходило в сад с цветами, сразу положил его в покойную постель. Лошадь хозяин отвёл в стойло и дал ей овса. А тележку поставил под навес. Потом он пошёл на кухню и приготовил для них хороший ужин на веретене, но больной уже спал. Пёс тоже заснул на кровати.

А потом наутро больному стало лучше, он приподнялся на постели, достал из под подушки лютню и играл своими слабыми руками. Он понимал, что жизнь уходит от него, не смотря на весенний зов. Заметно было, что ему тяжело обдумывать свою Жизнь, что это доставляло ему ужасные, тяжёлые размышления. Но вот день настал и хозяин пришёл слушать историю его Жизни. Больной приподнялся на кровати, а врач, не желая помешать, вышел. И вот Бен начал свою длинную, печальную повесть.

— Далеко отсюда в северных горах, покоится моё родовое поместье. Кажется, старинное, почти как горы. Я потомок старинного рода, но судьба не открыла мне, какого. Имя моё тоже ненастоящее, но я привык к нему уже давно, с самого детства. Нас в семье было три брата и участь каждого из нас была решена. Одно у меня было утешенье. Я страстно бродил по горам, любовался ручьями и стремнинами и искал траву в горных расщелинах. Братья считали, что всё это причудливые занятия. Сами они этим не занимались. Я не обижался на них, а обижался только на свою судьбу. От судьбы своей в богатом отцовском поместье я ничего хорошего не ждал. Отец часто рассказывал мне о превратностях жизни, о неуверенности в завтрашнем дне. А братья были от всего этого далеки. И вот однажды всё решилось. К нам в горы приехал человек, который научил меня петь и играть на лютне, а потом научил меня акробатике и жонглировать. Мы поехали выступать вдвоём на перекрёстках, а люди радовались. И у нас было много денег. В одном была наша роковая ошибка. Я веселился такой жизнью и был намерен веселиться и дальше. И вот однажды день был летний, солнечный и ясный, и я выступал в тот день изо всех сил, потому что мне хотелось огрести много денег. И тут я увидел очень красивую девушку верхом на прекрасном белом мустанге. На ней был меховой плащ, подбитый мехом и вышитые бисерные сапоги и длинная меховая накидка из белок и горностаев, а в руках у неё были чётки из чистого янтаря. Я увидел её и запел мощную, сладостную песню, так что все окружили меня и стали заслушиваться, затаив дыхание. Девушка остановила своего коня и сказала.

— Это очень хорошая песня, бедный менестрель.

— Тебе достаточно только один раз мне приказать, и я буду петь её всё время. Сказал я.

— Но я не могу тебя больше слушать и не могу с тобой разговаривать.

— Почему?!!

— Я сейчас ухожу подстригаться в монастырь.

— Почему?!

— Потому что таково заклятие нашего рода.

— Нет, никогда, вскричал я и остановил рукой её коня, чтобы она не могла дальше ехать.

Но тут тот самый рыцарь перегородил мне дорогу и сказал, чтобы я убирался у них из под ног. Но тут из храма вышел старый священник и взял девушку за руку. И тогда я кинул в него камнем. А он сказал

— Очень нехорошо петь, потому что такое пение ведёт к погибели и самого, кто поёт, и тех, кто на эту песню любуется.

А толпа раздосадовалась, потому что это помешало ей смотреть представление. Я решил предпринять опять то же самое и бросил в священника камнем.

— Зачем?! - Потому что в тот день я всё понял и содрогнулся.

— А что же толпа?

— Толпа захохотала над священником и тоже стала кидать камни и забросала его почти с ног до головы.

— Тогда?!

— Тогда старый священник очень презрительно повернулся и ушёл с площади. Но перед тем, как скрыться навеки в монастыре, он встал на ноги, обернулся ко мне и сказал: «Ты горько пожалеешь об этом дне! Сегодня же ночью весь свет померкнет у тебя в глазах! И ты узнаешь ту тайну, которую хотел знать с самого рождения! Но ты поймёшь, что лучше бы для тебя было, чтобы её не знать!» И тогда я понял, что это был проклинатель, которому дано видеть будущее. И моё сердце содрогнулось от ужаса, но ум не послушался и стал, вопреки этому, хохотать и опять кидать камни ему в след.