— Хорошо. Я обещала это терпеть до двадцати одного. Ни минутой больше. Потом ухожу.

— Это ещё посмотрим! — пророкотал генерал, вдохновлённый первой оперативно-тактической победой при рассадке за столом и планирующий стратегическую.

Традиционные тосты за уходящий прозвучали, в организмы опрокинулись первые рюмки водки, Оля и Вика ограничились пригубленным шампанским.

— А теперь… — по праву главного начал Лев Игнатьевич. — Как меня предупреждали, Георгий Павлович намерен объявить нечто важное!

Гоша поднялся с рюмкой в руке.

— Дорогая Виктория! Дорогие Алевтина Павловна и Лев Игнатьевич! Я люблю Викторию много лет. Вас — тоже, как самых родных. Вика! Выходи за меня замуж!

— Горько! — завопила Нора Казимировна, не дожидаясь реакции кандидатки в невестки, ей вторили генерал и Дядьпаша, Ольга и её мама промолчали.

Гоша недоумённо посмотрел на рюмку, потом на хмурую девушку рядом. Секунду колебался, ставить на стол невыпитую водку шло вразрез со всеми привычками и традициями, но и без того Вика пеняла по поводу спиртного, в итоге вернул рюмку на стол.

— Нет! — ответила девушка, но Нора Казимировна заглушила её голос новыми криками «горько».

Гоша попытался заключить Вику в объятия, потянулся к ней влажными губами, невзирая на её сопротивление, пока не получил по физиономии расшитой салфеткой. Тут уж даже мама женишка заткнулась, увидев явное отклонение от сценария.

— Викуся… Невеста моя!

— Убери руки, наконец! — она высвободилась и выскочила из-за стола. — Ты мне противен, я никогда за тебя не выйду. Дядьпаша, Нора Казимировна, зачем вы устроили этот концерт? Я даже не встречалась с Гошей как с парнем.

— Лёва, ты обещал — всё сговорено… — промямлил отец женишка, опрокинув полную стопку с расстройства.

— Вика! Сядь! — приказал отец.

— Сяду, обещала же ждать до девяти вечера, пока за мной не заедут. Но не рядом с… этим. Он снова начнёт распускать руки.

— Ты из-за своего мокрожопого студента кочевряжишься? Штатского задохлика? Да Гоша его одной левой скрутит, — вскипел Лев Игнатьевич.

— Тот студент уже воткнул Гошу мордой в землю!

— Я немного пьян был… — попытался оправдаться женишок.

— Ты всегда пьян. Даже сейчас набираешься, — не угомонилась Вика.

— Успокоимся все, — встряла Алевтина Павловна. — Виктория, возьми тарелку и садись между нами с Олей, мы подвинемся. Давайте не портить праздник. Вы ещё и половины закусок не пробовали.

Минут пятнадцать-двадцать над столом висело безмолвие, лишь изредка нарушаемое тихими репликами «подай мне грибочков и вон тот салатик». Первым не выдержал и нарушил салатное перемирие генерал.

— Ты кушай, дочка. Твой студент такое не предложит.

— У него дед — начальник на хладкомбинате. Боюсь, родители и гости, вам не видать тех деликатесов, какими меня угощают. Без обид, мама, готовишь ты очень хорошо, и я у тебя учусь. Но если бы у тебя были те продукты… Вон, даже Гоше понравилось баварское пиво от моего студента. Правда, он залил его поверх водки и уснул.

Теплоты за столом этот обмен репликами не прибавил. Совсем не к месту взялась направить ситуацию в нужное русло Нора Казимировна, ударившаяся в воспоминания, как трудно было в начале, но теперь она вместе с супругом наслаждается совместно построенным счастьем. Алевтина Павловна поддержала, рассказав и о житии в служебных халупах, вдали от всяческой цивилизации, где в двадцатиградусный мороз, порой и холоднее, приходилось бегать в отхожее место во двор, неотапливаемое и неосвещаемое, брать воду из колодца, а на поверхности плавал лёд, стирать голыми руками в корыте на улице при той же температуре. Зато обеспечивали уют защитникам Родины!

— А почему защитники Родины не обеспечили уют своим женщинам? Я предпочитаю горячее водоснабжение, тёплый толчок и стиральную машину «Урал». У нас с моим женихом всё это уже есть.

— Небось папаша у него богатый, — с нескрываемым раздражением проскрипела жена Дядьпаши. — А сам? Вша на аркане? Стюдент… Вот у военных — зарплаты как зарплаты. Смотри какое тебе папа кольцо купил! Сияет аж… Потому что получает как генерал-майор. Конечно, у Гоши столько сразу не будет. Двести сорок — тоже очень хорошо для начала. Может, ты устроишься учительницей английского…

— Это кольцо подарил мне жених, когда делал предложение. Между прочим, оно с бриллиантом, стоит несколько тысяч, отец даже маме ничего подобного не покупал. Мой, как вы говорите, «стюдент», получил призовые автомобили, он спортсмен и ездит за границу на соревнования, всегда побеждает. Продал машины, построил дом для нас. Практически вся новая дорогая одежда на мне — его подарки. Тридцатого января свадьба, прости, Гоша, тебя не приглашаю. А вы, дорогие родители, надеюсь, найдёте время познакомиться с родителями моего парня.

— Хладкомбинат? Торгаши. Жулики, спекулянты! — Дядьпаша, выстрелив обвинительным спичем, с расстройства снова опрокинул полную стопку без тоста и налил следующую.

— Почти угадали! — влезла Ольга. — Отец — доктор наук, профессор, мама кандидат наук, доцент, живут в доме университета.

— Ты ещё тут поговори! — рявкнул генерал, уже не зная, на ком сорвать неудовольствие.

— Успокойся, Лева, — Алевтина Павловна положила ему руку на предплечье. — Дочь выросла, она уже взрослая. И, похоже, нашла вариант куда лучше, чем мы предполагали. Прими решение в интересах ребёнка, не становись на пути к её счастью.

— Выпороть бы её!

— Поздно. Ты всегда был со своими ракетчиками, теперь в училище с курсантами. Девочек воспитала я. С «выпороть» ты опоздал даже с Олей, не говоря о Вике. Ты, красавица, тоже не права. Стоило Валеру познакомить с папой до заявления в ЗАГС.

— С тобой познакомила. А папа и слышать не хотел ни о ком кроме Гоши.

Неудалый женишок совершенно раскис.

— Въехать не могу… Моя невеста выходит замуж за другого! Может, он аферист какой! Эти машины, дом… Ты его документы смотрела?

— А как же. Техпаспорт на «мерседес» и паспорт домовладения. Ходила на его соревнования, видела, как он побеждает. А собака у него какая умная! И уже меня полюбила.

— Гоша прав, что-то здесь не чисто, — попытался заступиться за сына Дядьпаша. — Слишком много для одного. Надо же… «Мерседес». Я их только в кино видел. И сколько же лет твоему мальчику? Сорок? Как он всё успел?

— Девятнадцать. Говорит: не теряю время. Он очень расчетливый, целеустремлённый. «Мерседес» продал и купил за часть денег УАЗ, решил, что «мерседес» по нашим дорогам зимой будет застревать. А жаль… Такой красивый лимузин, блестящий, сиденья в коже! Всего-то раз покаталась. Валера обещает, ещё будут машины, нужно закончить дом и гараж. Да, гараж поставил на два места, мне обещает тоже, как сдам на права, удобнее будет ездить в институт.

Так в препирательствах и неловких попытках доказать преимущества Гоши либо его конкурента пролетело время. Несостоявшийся жених набрался до неприличия и больше мычал, чем говорил. Когда время подошло к девяти, и Вика, поздравив всех с наступающим, вышла из квартиры, вдруг встрепенулся и бросился вдогонку.

Оля прильнула к окну на кухне, ожидая продолжения спектакля, и была вознаграждена.

— Мама! Гоша пытается устроить выяснение отношений с Валерой. Ух, кому-то сейчас влетит…

Все женщины приникли к стеклу, Дядьпаша метнулся на выручку сыну, и только Лев Игнатьевич не стронулся с места, мрачно уставившись в тихо бубнящий телевизор.

С высоты седьмого этажа при свете уличных фонарей три зрительницы увидели, как Гоша упал на колени перед Викой, преграждая дорогу к УАЗу с открытой дверцей, что-то горячо пытался объяснить, Вика отпихивала его. Валерий, в нетерпении ждавший развязки, подошёл и сказал что-то резкое. Гоша вскочил и бросился на него, пытался ударить, но промахнулся и улетел в сугроб. Пока выскребался из грязного снега с песком, пытался восстановить равновесие, стоя на обледенелом асфальте в лаковых туфлях, и что-то выкрикивал, УАЗ уехал.

Дядя Паша взял непутёвого сына под руку и уволок в подъезд, привёл в квартиру Щегловых жалкого, мокрого от тающего снега. Там применили испытанное антистрессовое лекарство: напоили водкой до отключки. Когда Гоша затих на диване в гостевой комнате, на всякий случай — с тазиком на полу, остальные вернулись к проводам Старого года и встрече Нового.