Он смутился и сделал вид, что любуется увядшими розами. Я его не торопил, давая возможность собраться с мыслями.

— Женщине нужно внимание, — после долгого молчания сказал Прокофий Андреевич. — Они тогда раскрывают, как бутоны цветов. И глазу, и сердцу приятно.

Мы прошлись еще немного, и я, наконец задал, вопрос, который больше всего меня интересовал:

— Прокофий Андреевич, какие сведения вы передали обо мне Дубскому?

Вяткин не ответил. До меня долетели его чувства — страх, стыд и желание солгать. Я не смотрел на бывшего учителя, а любовался разноцветными листьями на деревьях.

— Ничего такого, ваше сиятельство, — осторожно ответил Вяткин. — Какие-то банальности. Как учитесь, какие успехи, о чем мечтаете.

Сосредоточившись на своих ощущениях, я вдруг понял — не договаривает. Это вызвало во мне глухую ярость. Неужели он думает, что раз я выгляжу как ребенок, то мне можно лапшу на уши вешать?

Я резко развернулся, глянул ему в глаза, давая шанс сказать правду.

— Ваше сиятельство, — попятился Прокофий Андреевич, — так все и было.

На кончиках моих пальцев сверкнули крошечные молнии. Я сжал их в кулак и размаху врезал по каменному столбу у края дорожки. Тут же во все стороны посыпалась осколки и мелкая пыль.

— Не лгите мне! — рявкнул я, добавив в голос силу.

Вяткин побелел и хотел было закрыться руками, но они безвольно упали вдоль тела.

— Когда я использовал на вас свою магию, то заметил, — без тени эмоций начал он, — что у вас есть зачатки ментальных способностей. Это было достаточно необычно, ведь вы уже проявили силу электричества. Я принялся вас изучать...

Каждое его слово отзывалось болью в сердце. Я слушал и тупо рассматривал разбитый столб — многочисленные трещины, сколы и рубиновые капли крови. Глянул на руку. Костяшки разбиты. Медленно вдохнув и выдохнув, я постарался взять себя в руки.

—...в истории нет подтвержденных фактов владения человеком двух и более типов магии, — продолжал вещать Прокофий Андреевич. — ценность такого знания крайне высока.

— И эту информацию узнал Дубский, — зло сказал я. — Уходите! Немедленно!

Я отвернулся от Вяткина и, не оборачиваясь, пошел в сторону дома.

***

Зайдя внутрь, я в первую очередь отправился искать Анну, чтобы она залечила ссадины на руке. Нашел ее, как всегда, на кухне с чашкой чая в руке.

Увидев мое перекошенное от злости лицо, она подскочила и отпрянула в дальний угол. Я помотал головой и показал ей костяшки:

— Залечи, пожалуйста, — отрывисто сказал я, не двигаясь с места.

Она кивнула, схватила с полки чистое полотенце и с силой потащила меня к раковине, смывать кровь.

Анна крепко держала мою руку, пока я шипел от боли.

— Ничего, ничего, сейчас уберем грязь, чтобы не было заражения, — говорила она ласковым полушепотом.

Ее голос меня успокаивал. И когда Анна зашептала заклинание, я уже окончательно пришел в себя и с интересом наблюдал, как зеленые огоньки вспыхивают над поврежденной кожей. На моих глазах ссадина неторопливо заживала. Сначала ушла боль, а потом страшно зачесались костяшки. Закусив губу, я терпел.

— Вот и все! — улыбнулась Анна. — Завтра и следа не останется. Как же вы так умудрились, ваше сиятельство?

— Случайно. Задел столбик. А он в ответ меня атаковал запрещенным приемом, — отшутился я. — Нужно будет сказать рабочим, чтобы восстановили его. Спасибо за твою помощь.

— Хотите перекусить? — заботливо спросила она.

Я отказался и побрел в свою комнату. По коридору туда-сюда ходили рабочие с инструментами. Был слышен дробный стук молотка, в нос ударил запах свежей краски — ремонт был в самом разгаре.

Мысленно вернулся к беседе с бывшим учителем. Сказанные им слова прочно засели у меня в голове: “Ценность такого знания крайне высока”. За это самое знание Дубский, возможно, и заплатил своей жизнью.

Кому он передал эту информацию дальше? Кто еще в курсе, что у меня две способности? По спине пробежали противные ледяные мурашки. Нужно дождаться отца и поговорить с ним про таинственного наблюдателя.

А пока Николая Александровича не было, мне нужно больше практиковаться в ментальной магии. Я должен быть готов к любым ситуациям, и поэтому решил начать с медитации. Уселся на толстый ковер в своей комнате и прикрыл глаза, стараясь отвлечься от всех звуков.

Медленный вдох. Задержать дыхание. Несколько коротких выдохов. Повторить.

Постепенно напряжение уходило из тела, мышцы расслаблялись, а разум — очистился.

Как там говорил Вяткин? Сформировать связь между магом и объектом. Зачерпнув немного силы, я представил, как тонкий луч выходит из центра моего лба и тянется к... Да пусть хотя бы к Анне!

Вопрос был только в том, как моей силе найти девушку? Не придумал ничего лучше, чем вообразить весь маршрут от комнаты до кухни.

Но едва магия выскользнула за пределы комнаты, то уперлась в чей-то жгучий интерес.

Я сразу же напрягся, усиливая напор. Это оказался рабочий. Он любовался картиной, висящей на стене. Кажется, там было изображено море. Я его понимал, мне оно тоже нравилось.

Хотел было направить свой луч дальше, но он зацепился за ценителя искусства, проникнув в его разум.

На миг я стал этим человеком. Уставшим, голодным и недовольным. А любование картиной стало крошечным лучиком света в этой беспросветной тоске.

Его чувства потрясли меня до глубины души, и я сразу же потерял концентрацию. Немного посидев, я, наконец, встал и выглянул за дверь. Там уже никого не было.

Спустился снова на кухню и попросил сидящую там Феклу организовать работягам небольшой перекус. И с чувством выполненного долга вернулся к себе, чтобы продолжить тренировки.

***

К концу дня я смог дотянуть свой луч до каждого находящегося в доме человека. Только садовник остался не пойманным. Видимо, расстояние тоже имело значение.

В конце тренировки я постарался набросить на свой разум защиту. Получилось далеко не с первого раза. Плотная сеть постоянно рассыпалась, едва появившись. Мне она представлялась в виде эдакой светящейся шапочки. Но стабилизировать ее все равно никак не получалось.

Тогда мне на ум пришла другая идея — использовать принцип создания электрического щита. Не форму написать силой, а силой сделать форму.

И дело сдвинулось с мертвой точки. В итоге получилось сформировать тонкий защитный слой. Увидеть, конечно, я его не мог, но ощущение спокойной уверенности он давал в полной мере.

Я хотел было продолжить, но меня отвлек звук приближающейся коляски — приехал отец. Глянул в окно, а там давно уже рассыпались густые сумерки. Часы показывали без четверти десять. Как день быстро пролетел! Даже рабочие уехали, оставив на крыльце мешки и банки с краской.

Поднявшись с пола и отряхнув с одежды мелкий сор, я поспешил на встречу с отцом.

***

Николай Александр был явно не в духе. От него исходила мощная волна раздражения, что я не сразу решился к нему подойти. Смотрел с другого конца коридора и ждал, когда он сам обратит на меня внимание.

— Алексей? Что случилось? — бросил отец, потерев красные от недосыпа глаза.

— У тебя есть немного времени? Хотел спросить, как продвигается поиски того, кому Дубский передавал информацию.

— Я не думаю, что тебе нужно лезть в это дело, — строго сказал он и устало вздохнул.

— Расскажи хоть что-нибудь, пожалуйста! А то я сгорю от любопытства и сам начну узнавать.

Отец удивленно на меня посмотрел и усмехнулся.

— Ну весь в меня!

— Ты был в охранке?

— Нет, не успел, а почему ты спрашиваешь?

— Мы с Василием туда ездили, — улыбаясь, сказал я. — Получили море удовольствия.

В ответ Николай Александрович гневно на меня посмотрел. И я понял, что зря поехал к Цацкому без ведома отца.

— Алексей! Чем ты думал? Тебя допрашивали? Что ты сказал?

Он сыпал вопросами, не давая мне и слово вставить. В первый раз видел его таким взволнованным.