Но это оказалось сложнее, чем я думал. Сначала нужно спрессовать ядро, поверх него еще одно заклинание, побольше. Хотел заставить шарик раскрыться как парашют, но я так и не понял, как это сделать. Слишком мало информации.

Очень скоро я начал злиться на самого себя. Мысленно ругал себя всеми известными словами, пока, наконец, не получилось что-то похожее на кривую матрешку из трех слоев.

Готовое заклинание послушно сорвалось с ладоней. И уже через секунду первый шарик лопнул, разбрызгав молнии во все стороны, затем из него вылетел второй. Он пролетел еще метр и тоже взорвался, на этот раз сильнее, слегка оглушив. А потом появился третий — самый плотный. Я на всякий случай спрятался за столом, стараясь не терять из виду весь путь моего ядра. Столкновение со стеной последней части заклинания произвело невероятный эффект. Раздался грохот, камеру тряхнуло, и в каменной кладке появилась небольшая вмятина. Но как назло, магия не растеклась, а ударила в то же место, куда прилетали все мои предыдущие попытки.

Я обернулся на Лискина. Тот стоял, приоткрыв рот и обалдело смотрел на очередную дырку.

— Да что б меня, — тихо сказал он, дернув себя за бороду.

— Я тоже так думаю.

Меня все еще потряхивало. Я выбрался из своего укрытия и пригладил вставшие дыбом волосы. По рукам прыгали крохотные искры остатков заклинания. Через несколько мгновений они исчезли без следа.

Вдруг снаружи в дверь кто-то яростно заколотил. Мы с Лискиным переглянулись и одновременно вздохнули.

— Вы там офонарели совсем?! — раздался хриплый крик Аркашки. — Сейчас старшего позову! Он вам бошки-то поотрывает!

— Сейчас разберем твои ошибки или дождемся Кругликова? — быстро спросил Лискин.

— Сейчас, конечно.

— Так, заклинание ты сделал интересное. Я такого еще не видел. Это первое. А второе — оно неправильное. Совершенно неправильное! Я тебе что сказал? По площади!

Глянул на стену, затем на меня и продолжил:

— Нужно разворачивать его. Как... — Лискин на мгновение задумался и крикнул, — как ткань!

Он всегда начинал выходить из себя, когда объяснял прописные истины, совершенно мне незнакомые. Но я все равно был доволен — сам про парашют догадался. Жаль, не знал, как это сделать.

— Так вот, слушай внимательно! Ты не формируешь шар, а делаешь заклинание похожим на него. Как бумагу скомкать. Края должны оставаться свободными. И в момент удара — хоп! — и он разворачивается. Понятно? И не бери слишком много силы. А то нам точно головы оторвут.

Я на всякий случай кивнул, хотя ничего не понял.

— Тогда делай, — он устало махнул рукой, но отошел подальше.

Криво усмехнувшись, я начал создавать новый сгусток. Представил форму, напитал ее силой, а потом свернул в маленький комок. Получилось неаккуратно и некрасиво. Пока делал — семь потов сошло. С трудом удержав конечную форму заклинания, я бросил его в стену. И очень удивился, когда оно ударилось о кладку и послушно развернулось по камням, больше напоминая заплатку, нежели кляксу Лискина.

— Что, сразу сообразить не смог? — проворчал он.

Впрочем, спрятать довольную улыбку он не успел.

— Теперь повтори!

Я заново сформировал ткань заклинания, но тут тяжелая дверь со скрипом отворилась и в камеру зашел недовольный Кругликов. Его усы под стать настроению топорщились жесткой щеткой. Его глаза впились в сгусток силы, затем в Лискина. Я поспешно развеял заклинание.

— Что тут происходит? Мне доложили, что вы, так сказать, снова разносите казенное имущество!

— Александр Вениаминович, — с укором сказал Лискин, — это все наглая ложь и провокация. Все целое!

Он стремительно пересек камеру и встал позади меня, закрывая дырку в стене. Кругликов прищурился и огляделся.

— Так, стол цел, табуреты тоже, — он озадаченно крутил головой. — Тогда почему был такой грохот? Аркашка сказал, что вы снесли половину стен!

— Вот видите, с кем вам приходится работать, Александр Вениаминович! Искренне вам сочувствую, — ехидно улыбнулся Лискин. — Грохнуло заклинание и все. У мальца дар! Я из шкуры вон лезу, чтобы научить его, а мне, понимаешь, мешают!

Я важно кивнул, изо всех сил сдерживая улыбку.

— Раз все в порядке, продолжайте. Я скажу Аркадию, чтобы вас не отвлекал больше, — скривив губы сказал Кругликов и вышел, громко хлопнув дверью.

Лискин повернулся к стене, зачем-то поковырял дырку от моего заклинания и со всех сторон рассмотрел свой палец. Затем хмыкнул и вернулся в свой привычный угол.

— Продолжим! — и как дирижер махнул рукой.

На этот раз я решил сделать края заклинания плавными, чтобы оно больше походило на пример Лискина. Получалось не очень — сверкающие линии то и дело расползались в разные стороны и не желали принимать нужную мне форму. Как я не бился — все равно получался прямоугольник, а иногда и квадрат. Но просить у Лискина помощи не собирался, хотел сам понять, как это работает.

Рубашка давно промокла, пот стекал с лица градом, даже дышал с трудом. В итоге, окончательно выйдя из себя и потратив почти все силы, я встряхнул руками, образовав перед собой бесформенный сгусток молний, и сразу же жестко скомкал его, помогая ладонями.

Заклинание сорвалось с моих пальцев и стремительно помчалось к цели. Я тут же спрятался за стол. Сверкающий заряд ударился об стену и, наконец, растекся как надо, быстро впитываясь в серые камни. Победно улыбнувшись, я обернулся к Лискину. Тот неверяще смотрел то на меня, то на место удара.

— Неплохо, — выдохнул он, потирая гладкий затылок.

Почему-то я ему не поверил. Георгий кашлянул в кулак и резко спросил:

— Ты хоть понял, что сделал?

Я мотнул головой, и она предательски закружилась. Ноги дрожали, одежда неприятно липла к телу. Хотелось упасть под стол и долго-долго лежать.

— Опять истощение? — закатил глаза Лискин. — Сказал же не брать много силы! А если бой? Кругом враги? А ты пуст! Раз и Лешеньки нет! За что мне такое наказание? — закончил он на одной ноте.

Хотел было ему сказать, за что именно, но не смог даже открыть рта. Камера странно крутанулась и, ноги окончательно подвели, и я рухнул на холодный пол.

— Да чтоб меня, — сквозь вату в ушах услышал я. — Вставай давай.

Меня подняли и усадили на табурет. Я не удержался и повалился лицом на стол, сильно ударившись носом. Эта вспышка боли привела меня в чувство.

— Очухался? — ядовито спросил Лискин. — На сегодня занятия окончены. Иди отсюда. И поживее!

Он сложил руки на груди и отвернулся. Я не двигался с места — голова все еще кружилась и вероятность, что снова упаду, была велика.

Потребовалось еще минут десять, прежде чем у меня хватило сил подняться. Ноги были ватными. С трудом делая маленькие шаги, я добрался до двери и ударил в нее два раза. Металл едва слышно загудел.

— Да брось! Не все так плохо. Подумаешь, переборщил с силой. Первый раз, что ли? Зато потом умнее будешь, — проворчал Лискин.

Он подошел и сам от души пнул дверь. Громкий звук прошелся по нервам и ударил в макушку. Пришлось ухватиться за стену, чтобы снова не упасть.

— Чего опять вы там? — прохрипел Аркашка, загрохотав замками. — Закончили, что ли? Стучат тут, понимаешь, от работы отвлекают.

Дверь приоткрылась и в проеме показалась седая голова в шапке. Мутные глаза старика оглядели камеру и сфокусировались на мне.

— Ты. На выход. Валентиныч, ты остаешься, сам знаешь.

Лискин передернул плечами и отошел. А я медленно вышел из камеры и вдохнул влажный воздух подземелья.

— Ты, эт самое, — сказал мне Аркашка, едва замок вернулся на место, — с силой-то аккуратнее. Доведешь себя, совсем без магии останешься.

Я в ответ криво усмехнулся.

— Зря смеешься, — хрипло сказал старик, явно обидевшись. — Я таких на своем веку уйму видел. Тратят себя, почем зря, а потом собирай их в мешки по камерам. Хлопотно это.

От его слов по мокрой спине пробежали ледяные змейки.