Дядя похвалил то, как я обошёлся с раной застреленного боевика. «А то кровь потом становится жидкой, натекло бы», — сказал он.

Поставив «брикеты» возле стены в коридоре, дядя отступил на пару шагов, критически оглядывая плоды наших трудов. Потом удовлетворённо кивнул.

— Пойдёт, — сказал он. — Главное успели вовремя. Окоченевший труп пришлось бы рубить.

Серёжу при этих словах передёрнуло.

— Ну а теперь рассказывайте — какими судьбами и почему так неожиданно? — спросил Антон Семёнович.

— Так это, — Серёжа пожал плечами. — Отец телеграмму направлял, написал, когда мы прилетаем, с номером рейса, всё, как обычно. Сказал, что уведомление о вручении получил.

Дядя грустно вздохнул.

— Ясно… Тоха всё никак смириться не может, что времена Советского Союза давно прошли… но ты-то, Серёга, должен понимать! Ты представляешь, как почта сейчас работает? Думаешь, реально кто-то телеграммы под подпись носит? А?

Серёжа смущённо и растеряно хлопал глазами.

— Звонить надо в таких случаях, звонить! Тем более не так сложно сейчас. Не надо кабинки в переговорках ждать — набрал код и всего делов!

— Батя отключил выход на межгород… говорит, разориться можно…

— Охо-хо-хнюшки хо-хо… — снова вздохнул дядя. — Ладно. Пойдёмте чай пить. Надо подождать, как стемнеет, отдохнуть как следует. Ночью поработать придётся.

Мы вышли на кухню. Дядя набрал воды в эмалированный чайник и поставил его на плиту. Потом насыпал заварки из пакетика в фаянсовый заварник.

Серёжа явно нервничал, то и дело поглядывая в сторону коридора, где лежали трупы. Я же был спокоен: Антон Семёнович ведёт себя уверенно, значит, знает, что делать. Значит, и мы не пропадём. В конце концов, во время и после Катастрофы я бывал и в куда худших ситуациях.

— А ты молодец, — дядя обратился ко мне. — Воевал, да? После Чечни поступил?

— Нет, — я отрицательно помотал головой.

— Нет? — удивился дядя. — Ведёшь себя очень уж спокойно. От природы такой?

— Да у нас и в Подмосковье иногда не лучше, чем в Чечне вещи творились… — ответил я.

— Да-да, наслышан, — кивнул дядя. — В общем, дело такое: от тел мы тут не избавимся. Братва из Днепра достанет, если у берега топить. А лодки у меня нет. Так что придётся за город ехать, хоронить.

— Ясно, — кивнул я.

— В зону, — добавил дядя. — Потому что туда менты копать не поедут, а братва не найдёт.

— В зону — это в Чернобыльскую? — уточнил я.

— В неё, родимую, — кивнул дядя.

Я посмотрел на Серёжу. Тот округлил глаза и едва заметно пожал плечами.

— А туда разве просто так можно проехать? — спросил я.

— Просто так? Нет, конечно, — ответил дядя. — Но я не абы кто. Тебе Серёга про меня что, не рассказывал?

— Ну так, в общих чертах… — дипломатично ответил я.

— Простому человеку туда не попасть никак, — сказал дядя. — Но это формально. Самосёлы вон как-то вернулись. А в последнее время новое поветрие: иностранцы бешенные баксы готовы платить, только чтобы сделать пару фоток в Припяти. Ну и некоторые из наших ведутся — деньги сейчас всем нужны.

— Делать людям нечего… — пробормотал Серёжа.

— Бесятся от жира, — Антон Семёнович пожал плечами. — Життя там, на Западе, больно сытое. Делать нечего, от скуки помирают, вот и…

— Кто это был? — решился спросить я, кивнув в сторону коридора. — Есть догадки?

Дядя посмотрел на меня испытующе. Потом улыбнулся и ответил:

— А как же! И не только догадки. Знаю я их. Ребята Бугая.

— Бугая? — переспросил я.

— Да зачем тебе наши внутренние расклады?.. — начал было дядя, но потом вдруг почесал в затылке и передумал: — Хотя пригодится. Чтоб ты знал, кого вы с Серёгой порешили.

— Дядь Антон, это не мы! — Серёжа всплеснул руками.

— Да детали тут не имеют значения! На вас наехали? Наехали. Потом трупами оказались, так? Значит — вы. В общем, это люди Игорёши Бугая. Ждал я их на неделе, подготовился, как видите. Специально дверь открытой оставил — чтобы замок не выбивали, а то менять больно уж не хотелось…

В этот момент на плите закипел чайник.

— Серёжа, будьласка, залей заварку, а? — попросил Антон Семёнович, потом продолжил: — Значит, этот хмырь выдумал хитрую схему. По бартеру закупал туркменский газ, расплачивался продуктами, а у нас получал твёрдую валюту. Ущерб даже посчитать сложно. Сотни миллионов зелёненьких… сейчас вон, помощником президента устроился, по протекции, хотел новый контракт протолкнуть. До этого в Раде заседал. Дал в наш НИИ на экспертизу новый контракт, по газовым делам. Ну я и написал всё, как оно есть на самом деле. Скандал был — не передать! Ситуацию замять пытались. На меня другие серьёзные люди вышли, протекцию обещали. Бугай больно уж замахнулся, осадить его надо было бы. Фишташ, как я понял, похожую схему реализовал, только действовал куда аккуратнее, с умом. Так что за меня Лавочкин — старший вписался. Для понимания: за ним Фишташ стоит. В общем, мне всего-то неделю надо было продержаться, до разрешения ситуации…

Дядя взял заварочный чайник, куда Серёжа залил кипяток, побултыхал его, потом, подняв крышку, понюхал пар. Удовлетворённо кивнув, он разлил заварку по чашкам, потом добавил кипятку.

— Печеньки будете? — спросил он.

Серёжа сжал губы в нитку.

— Спасибо, — кивнул я, — не откажусь. Мы с самолёта не ели ничего.

— Так, а чего это я про печеньки-то? Может, борща навернуть? А, молодёжь? Потом нормально поесть будет негде.

— Спасибо, — кивнул я. — Да, поесть не мешало бы!

— Во! Здоровый подход! — одобрил Антон Семёнович. — Ну а ты, Серёг?

Серёжа немного позеленел и лишь отрицательно мотнул головой.

— Ну и зря. На военного же учишься, так? — уточил дядя. — Тут надо крепким быть. Как иначе-то врага бить будешь? — он подмигнул.

После этого он встал, прошёл к холодильнику, достал кастрюлю с борщом, шмат сала и склянку с горчицей.

Поставив борщ на огонь, он снова сел за стол.

— Так, значится, вы учитесь и служите вместе, так? — спросил дядя, глядя на меня. — Сдружились, значит? Это хорошо. Молодцы. В наше время важно иметь надёжных друзей.

Борщ оказался вкусным. Как и сало. Я с удовольствием поел впрок, чтобы надолго энергии хватило. Что-то мне подсказывало, что ночь не будет простой. Глядя на нас с дядей, даже Серёжа справился со своим желудком и немного поел.

После этого дядя посоветовал нам поспать, и я с удовольствием последовал его рекомендации, благо сытный борщ и сало этому очень способствовали. Серёжа глядел на меня с завистью, но, кажется, так и не сомкнул глаз, до двух часов по полуночи, когда дядя вошёл в комнату и сказал, что пора.

У Антона Семёновича была бежевая шестёрка. Мы бы точно ни за что не уложили бы оба трупа в багажник, если бы не упаковали их предварительно, следуя его указаниям. А так плотненько, но они поместились.

Вытаскивали тела по очереди. Больно уж тяжёлыми оказались боевики. Дядя попытался было сам поднять тюк с усатым, но потом сказал: «Не, спину жалко, ну его…»

Наши вещи пришлось сложить на заднем сиденье. Дядя настоял, чтобы их взять с собой. «Нельзя, чтобы на вас вышли. И потом, мы сюда не будем возвращаться, ещё пару недель минимум», — пояснил он.

На улице никого не было. Лишь вдалеке, там, где канал, виднелись отсветы костра, слышалась хриплая музыка и пьяные голоса.

Только сейчас я вспомнил, что вчера была суббота. Ну да, трудовой народ отдыхает, как может. Но хорошо хоть не возле жилых домов.

— Ты садись на переднее, рядом со мной, — сказал дядя, обращаясь ко мне, когда мы закрыли багажник. — А ты, Серёг, ложись сзади. Так, чтобы видно тебя снаружи не было, понял?

— Но зачем? — удивился Серёжа.

— Затем, чтобы за такси меня не приняли. Тогда точно могут тормознуть на посту, денег взять. А так Сашка вон, выглядит уверенно, решат, что по делам едем.

— Ясно, — вдохнул Серёжа, открывая заднюю дверцу и безропотно устраиваясь на полу.

Мы ехали через город. Вернулись на другой берег Днепра по тому же мосту, по которому мы днём проехали на такси. Будь я на месте Серёжиного дяди, то, наверное, попробовал бы объехать город. Но, в конце концов, ему как местному было виднее.