А тут, именно на теме с Черноморским флотом, я вдруг остро почувствовал, что Катастрофа не где-то там, за горами. Напротив: она здесь, её семена зреют буквально у меня на глазах, приближая тот момент, когда всему миру придёт конец.

Тем временем зимняя сессия подходила к концу. Шли экзамены по специальным дисциплинам — на нашей титульной кафедре и на «дубовке». Одним из последних сдавали предмет, который назывался мудрёной аббревиатурой ООП ВПО на ТВД, что расшифровывалось как «Основы оценки и прогнозирования военно-политической ситуации на театре военных действий». На втором курсе ТВД заменят на СН — стратегическое направление, так что важно было не наговорить лишнего и ничего не перепутать.

Вообще в армии любят всяческие сокращения, как формальные, так и не очень. Из них могут вырастать целые синтаксические конструкции вроде «ЛС на ПХД в ПРБ», или даже «ЛС на ПХД в ПРБ на БТР» — но это, конечно, экстремальный случай, и не про наш курс, из-за отсутствия штатных БТР.

На экзамене я откровенно расслабился и потерял бдительность. Мне достался билет с классическими признаками угрожаемого периода, и я так увлёкся, вспоминая реалии второй половины десятых, что, рассказывая про ускоренную разработку и тестирование новых типов оружия, ляпнул про дроны.

Майор Шаровой, офицер кафедры, принимавший экзамен, посмотрел на меня сквозь круглые стёкла очков и немного удивлённо переспросил:

— Ударные… кто?

— Это как пример, — поспешил сказать я. — Компактные беспилотные системы, способные нести боезаряд.

— Поздравляю, курсант Иванов, — кивнул Шаровой, — вы изобрели крылатую ракету.

Тут бы мне и замолчать, но нет, меня словно затягивало в трясину. Остановиться было сложно. Я вспоминал Херсонщину и новый тип «Бабы-Яги», который сам являлся носителем более мелкой ударной FPV-пакости, одна из которых прорвалась к нашей штабной машине…

— Не совсем, товарищ майор, — сказал я. — Я имел ввиду компактные системы вертолётного типа с чётным количеством несущих винтов, управляемые с помощью регулируемой подъёмной силы каждого винта. При этом силовая установка — электродвигатель, а питание — от литий-ионного аккумулятора. А управление — или полётное задание по сигналу спутниковой системы позиционирования, или по телевизионному шифрованному каналу, непосредственно оператором.

На некоторое время Шаровой подвис. Надо сказать, он был достаточно грамотным офицером несмотря на то, что на его лекциях было невыразимо скучно. По крайней мере, он никогда не давал непроверенную информацию и, кажется, вполне искренне пытался научить курсантов думать стратегически.

Кстати, из-за его фамилии, а также одной особенности в проведении лекций, неформальным названием предмета ООП ВПО на ТВД было «Шароведение». Особенность же заключалась в том, что, объясняя материал Шаровой всегда рисовал на доске шары. При любой возможности, будь то изображение логических связей, этапов факторного анализа или иерархии отношений внутри военного альянса.

— Однако! — наконец, ответил Шаровой. — В целом интересное направление мысли — но пока что я вижу как минимум два принципиально непреодолимых препятствия для создания подобного оружия.

Он встал из-за стола и подошёл к доске. Взял мел и нарисовал шар, вписав в него цифру «1».

— Первое. Наличие достаточно ёмких аккумуляторов. Надо посчитать, но не уверен, что существующие системы могут поднять хотя бы сами себя, — продолжал Шаровой, рисуя второй шар, рядом с первым. — Второе — достаточно компактные приёмники сигналов американской системы «Джипиэс» пока так же не созданы. А если даже удастся их разместить на такой платформе, учитывая, что нужно будет добавить ещё и камеру с телепередатчиком — она будет стоить баснословных денег. То есть оружие может оказаться дороже потенциальной цели. Так войну не выиграешь, — улыбнулся майор, возвращаясь на место. — Согласны, Иванов?

Я сжал зубы и заставил себя согласно кивнуть.

— Так точно, товарищ майор.

— Тем не менее, за проявленную инициативу и желание мыслить — отлично, — улыбнулся Шаровой.

После экзамена я вышел круглым отличником в первой сессии. И это заметил начальник факультета.

Он даже поощрил меня, отправив в отпуск на сутки раньше остального курса.

Встретить первый Новый Год в старом времени вместе с Мирославой не получилось. Пару недель назад она сказала, что родители зовут её и сестру в Турцию. Предложила мне лететь с ними, упомянув, что отец не против. Возможно, я бы и полетел — но пропустил все сроки с подачей на загран, а просить о новом одолжении у Пашкиного отца не хотелось.

Узнав о проблеме с заграном, Мирослава предлагала остаться. Однако, обсудив всё, мы всё же решили, что ей лучше полететь с семьёй. Тур был всего лишь пятидневным, и у нас оставалось ещё девять дней полноценного отпуска после её возвращения, а родителей расстраивать не стоило, не то можно их настроить против меня.

Потом Гия напомнил о своём приглашении на день рождения, а родился он тридцать первого декабря, как выяснилось. Для поездок в Грузию в то время было достаточно внутреннего паспорта. Я ответил, что могу полететь, только чтобы вернуться не позже, чем через четыре дня — хотел встретить Мирославу в аэропорту после возвращения из Турции. Гия сказал, что без проблем всё организует. Я предложил вернуть денег за билеты, но тот только посмотрел на меня обиженно и сказал, что ничего не нужно оплачивать.

Разумеется, формально мы должны были ставить руководство в известность, если уезжали в другой регион или тем более за границу, но в реальности никто этим не заморачивался.

На прошлых выходных я рассказал о своих планах отцу. Я опасался, что он расстроится. Возможно, у меня тогда бы духу не хватило, чтобы улететь. Но он, кажется, даже обрадовался. Я подумал, что у него тоже появились разные варианты, как встретить новый год, но напрямую спрашивать не стал. Чтобы не сглазить.

Получив увольнительную, я попрощался со своей группой. Заглянул и к «немцам» — сказать «пока» Зимину, который собирался ехать в Североморск, где жил его отец. Потом я направился на этаж, где находились аудитории «иностранного» факультета. У них как раз было построение после окончания семестра — их отпускали на сутки раньше, чем остальные факультеты, чтобы курсанты могли успеть улететь домой на каникулы. Гия говорил, что дождётся меня и заедет завтра, чтобы потом поехать вместе, но раз уж так получилось, что меня отпустили раньше, и в казарме я оставаться не хотел. Так что нужно было договориться о встрече на завтра.

— Так что, ты, получается, можешь лететь сейчас? — Гия сделал круглые глаза, когда я рассказал ему новость.

— Ну да, — кивнул я. — Всё, увольнительная на руках.

— Отлично! — улыбнулся тот. — Жди меня здесь, я сейчас! Может, ещё успеем!

Я пожал плечами и встал у окна в коридоре.

Минут через пять Гия вернулся.

— Успеваем! — заявил он. — Тебе вещи собрать надо?

— Ну да, — кивнул я. — И переодеться бы неплохо…

— Беги тогда скорее! Встречаемся минут через двадцать у КПП, договорились?

— Хорошо… а что хоть случилось-то? Куда спешим? — всё же спросил я.

— Есть вариант полететь с отцовскими друзьями, — ответил Гия. — Ну, беги же! Я тоже сейчас соберусь.

Я кивнул и побежал в казарму, не забыв, однако же, по пути забежать на территорию женского факультета и обнять Мирославу.

Гия стоял рядом с зелёным «Форд-Таурус», припарковавшимся напротив КПП. Увидев меня, он замахал руками, мол, скорее!

Я нырнул внутрь, бросив сумку в заботливо открытый молчаливым бородатым водителем багажник.

Мы вдвоем разместились на заднем сиденье, которое, надо признать, в этой машине было вполне комфортным.

— Так куда спешим-то? — спросил я после того, как машина тронулась.

— Домой! — улыбнулся Гия.

— В смысле, к тебе на квартиру?

— Нет, в аэропорт! Там друзья отца собирались лететь, и я тоже должен был на этом же самолёте. Потом я объяснил, что вас отпускают на сутки позже, но вылет менять уже было поздно — поэтому мы с тобой должны были лететь рейсовым самолётом завтра, — сбивчиво объяснял он.