Благоразумный гоблин прекрасно понимал, насколько нелепы и даже опасны эти некстати появившиеся мечтания, но всё не мог избавиться от видения прекрасного сияющего города, рвущегося к небу множеством стройных башен и шпилей, цветущего, радостного… И такого реального.

Ик пробирался всё дальше, не забывая следить по карте за тем, чтобы не отклониться с выбранного пути и не угодить ненароком куда не следует.

Говорят, на краю Пиморы водятся какие-то небывалые хищники, способные перекусить человека пополам. Днём они прячутся в норах, а ночью выходят на охоту, и горе тому, кто попадётся им на пути. Гоблины, любящие шептаться о всяких ужасах, сидя перед костром после более-менее сытного ужина, называют этих зверей зубастярами. И долго ещё дети, наслушавшиеся таких рассказов, не могут уснуть, и всё мерещатся им в темноте светящиеся огоньки маленьких красных глазок и пушистая белая шерсть этих страшных чудовищ…

Ик усмехнулся. Его соплеменники любят всякие бессмысленные страшилки. Конечно, здесь не должно водиться ничего страшнее волков и медведей. А уж от них то он как-нибудь убережётся.

Голодный зубастяра сонно шевельнулся в норе. Его длинные пушистые уши, мирно сложенные на спине, уловили звук шагов. Кто-то нагло забрался на его территорию и шёл мимо норы, хрустя ветками и распугивая мышей. Зверь приоткрыл один глаз (второй он потерял в весенней битве за самку), нетерпеливо пошевелил лапами и клацнул зубами. Наверху всё ещё было светло…

Лизка выскользнула из дома, машинально поглаживая вдруг потяжелевший браслет. Меч Леса пока не менял форму, но его явно что-то беспокоило. Наёмница часто жалела, что чудесное оружие не умеет разговаривать. Насколько тогда было бы проще! Впрочем, её саму с момента пробуждения не оставляло нехорошее предчувствие. Пока девушка не могла понять, в чём причина её тревоги. Вроде бы всё было в порядке… И ничего особенного на этот день не запланировано. Конечно, то, что произошло в библиотеке, не оставило её равнодушной. Лизка жалела о гибели всезнающего хранителя, но прекрасно понимала, что лезть в это дело не нужно. Никому помочь она не сможет, а вот последовать за стариком — запросто.

Гончая подняла голову, чтобы посмотреть на большие часы ратуши. Длинные позолоченные стрелки отмерили одиннадцать часов. Лизка поняла, что торопиться некуда и лениво осмотрелась.

Она находилась на центральной площади Даннора, неподалёку от Университета Магии, возвышающегося над остальными зданиями точно диковинный замок со множеством башенок, мостиков и сверкающих шпилей. Творение в большей степени магии, чем архитектуры, он словно парил в воздухе. Перед главным входом находилась площадь, выложенная плитами бледно-зелёного камня, в центре которой замерла в бесконечном танце девушка — Власта. Воительница, возглавлявшая в минувшую войну оборону Синего леса, и погибшая в сражении была — единственная из людей, — увековечена эльфами. Говорят, что, пока она стоит, запрокинув лицо к небу в танце цветков эльфийского жасмина, мир нерушим. Сломанный меч у ног девушки тому порукой.

Лиса поёжилась — на площади было прохладно. Одиннадцать утра. Идти к Нирме слишком рано, до двух она дома не появится. Наёмница рассеянно скользнула взглядом по строгим двух-трёхэтажным домам, сложенным из светлого камня. Центр города был выдержан в едином стиле, в котором прослеживалось явное подражание эльфийскому. Кое-где по стенам ползли растения, выведенные эльфами. Их отличали необычные, словно вырезанные из перламутра цветы, тонкий аромат которых мог поспорить с творениями лучших парфюмеров.

Отсюда, с площади, уходила дорога из белого камня к императорскому замку, парящему над городом среди зеленовато-серого тумана древесных крон — сада, к созданию которого приложила руку сама Королева Синего леса и жена императора — госпожа Эльнираэль. При отце нынешнего правителя никакого сада не было. Да и замок выглядел не так. Тогда он являлся мощным укреплением, пожалуй, одним из лучших в центральной части империи, идеально приспособленный для обороны. Взять эту крепость с незамысловатым названием Колодец (ну да, император Оррон не заморачивался подобной ерундой) за всё время её существования не удалось никому. Но появилась Эльнираэль, возмущённо всплеснула руками, и всё преобразилось. Помогло, конечно, и то, что следом за своей королевой в Даннор приехало полсотни эльфийских архитекторов. А ещё несметная орда художников, магов, садовников…

Лиса ещё раз взглянула на часы и неторопливо направилась на университетскую площадь. Статуя Власты всегда действовала на неё… необычно. От каменного лица словно исходило свечение, успокаивающее и дружеское. Как будто девушка в вихре цветков видела всё и всё понимала. Наёмница воровато огляделась, убедилась, что кроме неё по площади бродит только несколько кошек. Эти животные были полноправными обитателями Даннора, а университетскую площадь любили особенно — здесь всегда светило солнце, а каменные плиты оставались тёплыми. Даже зима не смела заглядывать в этот уголок города, зачарованный хитроумными эльфами и бессильно злилась и вьюжила за окружающими его домами.

«Гончая» поклонилась Власте низко, как ни кланялась никому из живых. Белоснежная кошка, разлёгшаяся прямо перед статуей, подняла голову и лениво зыркнула на девушку разноцветными глазами. Лизка улыбнулась. Кошка неторопливо поднялась и ушла по направлению к Университету.

Наёмница молча смотрела на статую, даже не пытаясь заговорить. Хотелось… но ни к чему это было.

За спиной кто-то негромко кашлянул. Лизка обернулась, стараясь не особенно торопиться. Кактус. Нет, не растение — высокий, постоянно сутулящийся парень в мешковатой одежде дикого жёлто-фиолетового цвета с ярко-зелёными волосами, вечно стоящими дыбом. Не все знали, что прозвище он получил вовсе не за волосы.

— Что случилось? — Гончая успела заметить и растерянность, сквозящую во взгляде и явную бледность Кактуса.

— Нирму убили. — Он сжался, словно ожидая, что гончая сейчас набросится на него или начнёт биться в истерике.

Но она только спросила:

— Кто?

— Не знаю. Нашли час назад — лежит в своей комнате на Серебряной улице. Горло перерезано. Всё перерыто.

— Кто нашёл?

— Тори.

Лизку перекосило — Арториэль, или, как его чаще (разумеется, за глаза) называли, Тори, тёмный эльф по рождению и вор по призванию был лучшим из старших гончих. И её врагом. А ещё клиентом Нирмы, правда, довольно редким. Он предпочитал всё делать сам, пользуясь услугами других лишь в крайних случаях. И выбирал всё самое лучшее, в том числе самых надёжных информаторов, к которым и относилась Нирма. Но потребность в чужой помощи возникала у Тори не чаще раза в полгода-год. На мгновение Лизка даже забыла о боли.

— Он там что потерял?

— Не знаю. Хочешь, сама у него спроси, а мне что-то не хочется. — Кактус впервые за всё время разговора перевёл бегающий взгляд на Лизку. Глаза у него были зелёные и неожиданно устало-взрослые.

— Идём.

— Нет, извини. У меня дел — во. — Посыльный гильдии полоснул ребром широченной ладони по горлу, закашлялся, покраснел и, торопливо развернувшись на месте (отчего сумка с донесениями, посланиями и прочей внутригильдийской писаниной, которую Кактус неизменно таскал перекинутой через плечо на чрезмерно длинном широком ремне, с силой ударила его по… ноге), помчался прочь, с явным усилием уворачиваясь от неизбежных столкновений с углами, стенами, кошками и прохожими и время от времени подпрыгивая.

Лизка проводила ненормального посыльного оторопелым взглядом, посмотрела вниз, обнаружив ту самую белую кошку, виденную пару минут назад ещё до того, как… Гончая вдруг осознала, что за новость принёс Кактус. Нирма… Девушка сжала зубы, чтобы не застонать, и села на землю, чуть не придавив обиженно мявкнувшую кошку. Животина шарахнулась в сторону и перебралась подальше от странной человечки, явно покушавшейся на её пушистый хвост. Лизка этого не заметила. Боль вернулась обратно, поднявшись изнутри удушающей ледяной волной. Нирма… Но как же так?