— Пап, я ничего не понял. Чем мама заболела? Почему ты летишь? Ты когда вернешься?

— Не знаю. Потому что она там одна и есть вероятность, что ей понадобится моя помощь. Не знаю. Как прилечу и все выясню, так тебе наберу. Не волнуйся, все хорошо будет.

В прихожей Клим зашнуровал ботинки, накинул ветровку и вскинул на плечо собранный рюкзак. Сверился с приложением в мобильном: такси должно было прибыть через шесть минут...

— Пап, — снова позвал Макс.

— Что?

— Это из-за меня, да?

— Что из-за тебя?

— Мама заболела. Потому что я сказал, что не хочу, чтобы она возвращалась?

Клим посмотрел на сына. Замер на мгновение. Максим, которому в начале июня исполнилось шестнадцать, был очень похож на него. Словно природе лень стало создавать нового человека, и она сняла кальку с уже имеющегося. Но если бы кто-то принялся разбирать его лицо по частям — нос, подбородок, скулы, лоб, глаза — то вышла бы Женя. Клим понятия не имел, как такое могло получиться. Но получилось же. Он тяжело вздохнул.

— Нет, Макс. Мама заболела потому, что люди иногда болеют. И это никак не связано с тем, что ты сказал. И мы все знаем, что на самом деле ты так не думал.

— Я думал…

— И сейчас думаешь?

— Нет. Ты привезешь ее домой?

— Конечно, привезу.

— Пап, я так больше никогда не скажу.

— Вот и славно. Эй, иди-ка сюда.

Максим послушно сделал шаг к нему, и Клим прижал его к себе. За это лето сын вытянулся и внешне повзрослел, и тем не менее еще так по-детски хотел, чтобы папа всегда был рядом и при необходимости решал за него все проблемы.

— Ты тут ни при чем, — повторил Клим. — И с мамой все будет хорошо. А мне правда пора. Квартиру на спали. Выход на связь два раза в день: утром и вечером. Если я не звоню, пиши мне. Все, сын, я пошел.

— Ага…

Если Клим что и не любил, то это аэропорты. Трата времени и денег. Клим зарегистрировался, выпил в зале ожидания три стаканчика кофе, организовал себе отгул, ответил на десяток звонков по работе и сам сделал примерно столько же, дождался объявления посадки, погрузил свое тело в самолет и закрыл глаза. Он собирался проспать все четыре часа полета.

***

двадцать один год назад

— Как ты смотришь на то, чтобы жить вместе? — спросила Женя.

— Чего? — удивился Клим.

— Не выгорело у меня с общежитием, — вздохнула она.

День выдался погожим, и жаль было проводить его в четырех стенах. Поэтому сейчас они сидели на бетонной трубе, брошенной на берегу реки, прикрытой высокой стеной набережной, и пускали блинчики по воде. Камни шлепались о воду с легким всплеском, и от них разбегались круги, а ногда они тонули сразу у берега, и тогда со дна поднималась взвесь из песка и ила, делая ее мутной.

— И папа уже насторожился, чего мы так и не съехались… — продолжила Женя, а потом зло закинула камешек подальше и скороговоркой поведала. — Короче, я тут квартиру нашла, но хозяйка уперлась, одну меня пускать не хочет, вроде как мужиков начну водить, а я ей взяла и показала печать в паспорте. Так что она теперь тебя желает видеть. Но честно говоря, мне одной дорого снимать будет. Вот я и подумала: может того, вместе? Да и наш договор мне так проще исполнять… Слушай, я вообще в быту тихая, — доверительно сообщила она. — Там дверь в комнату посередине стены. Шторку повесим, и даже пересекаться не будем. Только диван надо будет еще один где-то раздобыть. А если будем долго думать, квартира уйдет…

— Так плохо в общаге? — понял Клим.

— Капец как! — выдохнула Женя. — Еще пару ночей, и я свихнусь. Нас трое в комнате: ни поучиться, ни поспать, одна все время по телефону со своим парнем трещит, до трех ночи может, другая по утрам музыку врубает и безостановочно болтает и еще требует отвечать. Меня трясет уже… Сижу допоздна в библиотеке и по утрам убегаю… А готовлю по ночам, не могу под чужими взглядами… А эти две на меня косятся, мол, я странная. Хотя, может, мне просто кажется…

— Сколько та квартира в месяц стоит?

Женя с надеждой взглянула на него и озвучила цену. Клим задумался. С одной стороны, он вполне нормально жил в общежитии при Конторе и его почти все устраивало. С другой… С другой было это самое почти.

— Поехали, глянем, — решил Клим.

Хотела хозяйка узреть мужа, пусть смотрит. Будет хоть какой-то плюс в том, что они так и не развелись. Признаться отцу в том, что их брак был для нее всего лишь способом поступить в аспирантуру, Женя, разумеется, так и не смогла. Однако, поразмыслив, они пришли к выводу, что развестись, в принципе, можно: Савелий Афанасьевич все равно об этом не узнает. И даже дошли до ЗАГСа и написали заявление, но потом выяснилось, что за свидетельством нужно вернуться через месяц, а через месяц у них обоих это сделать не получилось… К тому же неожиданно оказалось, что в учебном заведении Клима всячески поощряются браки у студентов, и таким студентам положена пусть небольшая, но все же материальная помощь. Клим не стал отказываться. Есть-то хотелось.

— А Валя твоя не против будет, что ты со мной живешь? — вдруг спохватилась Женя.

— Мы расстались, — просто ответил Клим.

А потом разом бросил в воду остававшиеся в ладони камни, и от этого вода стала совсем мутной, а круги разошлись и погасили друг друга.

Дом был старенький, квартира просторной, ремонт не то чтобы фешенебельным, но вполне аккуратным. Климу понравился вид из окон: они выходили на детскую площадку. В песочнице возились малыши, чуть поодаль носились мальчишки и с ними девочка самого боевого вида. Они кричали и визжали, ловили друг друга и убегали друг от друга, карабкались на старенькие лесенки и горку, играя в какую-то неизвестную ему игру… Их непосредственность заставила Клима улыбнуться. Дети ему нравились. Они заряжали энергией. Достаточно отдохнув от братьев и сестер, он уже давно ловил себя на том, что скучает по ним. А так можно будет любоваться по вечерам. В качестве балкона здесь была выступающая плита, огороженная кованой решеткой, и для стула места вполне хватит. Осень выдалась теплая, будет хорошо. А количество деревьев во дворе намекало, что по весне во дворе станет очень даже зелено.

— У меня еще одни жильцы наметились, — сухо заметила хозяйка, видимо решив, что Клим простоял у окна достаточно, чтобы теперь разбить его надежды с особой жестокостью. — Сегодня вечером как раз позвонить должны и сказать решение. Долго вы с женой думали…

— Это мы зря, да, — отозвался Клим, потом повернулся к хозяйке и широко улыбнулся. — Каюсь. У вас замечательная квартира. Так уютно тут. Сразу чувствуется, что она принадлежит хорошим людям. А мы гарантируем чистоту, тишину и своевременную оплату.

— Там тоже хорошая пара, — отозвалась хозяйка, которой, тем не менее, слова Клима явно пришлись по душе. — Будущие врачи, между прочим.

— Я в академии полиции учусь, а Женя — аспирант истфака.

В подтверждение Женя кивнула. Она явно тушевалась и не хотела влезать. Клим решил, что так даже лучше. Ему проще было находить общий язык с людьми.

— Женя просто без меня принимать решение не хотела, а я никак не мог вырваться посмотреть, — продолжил Клим. — Так что это я во всем виноват. А Жене у вас очень понравилось. Она мне три дня только о вашей квартире и говорила… А она их штук двадцать пересмотрела…

Женя вытаращила глаза, но справилась с изумлением до того, как это заметила хозяйка. Клим безбожно врал. Он понятия не имел, сколько квартир посмотрела Женя, но знал, что она хочет эту. И что он сам хочет сидеть по вечерам на балкончике и наблюдать за детьми. Так почему нет?

— Ваша — лучшая в районе. Ну, пожалуйста, Тамара Сергеевна, не злитесь на меня…

Тамара Сергеевна от такого пассажа тоже опешила. Она явно не собиралась злиться на Клима и вообще на кого-либо и меньше всего хотела, чтобы кто-то о ней такое предположил. И еще, судя по всему, Клим был первым, кто обратился к ней по имени и отчеству.