— Что же будет теперь с Гарсиа?.. — не поднимая глаз, спросила она.

— Это дело моего шефа, — пожал плечами Карло. — В конце концов, бежал его шофер.

— Вы затребуете, чтобы Гарсиа доставили в Оливию?

— Не думаю, — Миллер прошелся по кабинету. — За столько месяцев дело утратило актуальность?.. Документы?.. Устарели. Пусть с ним разбираются друзья, которых Гарсиа предал своим поступком.

Росита встала.

— Может быть, ты хочешь поехать к Гарсиа? — неожиданно предложил Миллер. — Я могу помочь тебе с выездом.

Она покачала головой:

— Мне там делать нечего.

Росита уже жалела, что порвала газету. Нужно было ее сохранить, показать товарищам — и тем, кто остался на свободе, и попытаться переправить тем, которые в кольце… Интересно, что они скажут?

— Дай мне еще один экземпляр газеты, — попросила Росита, бросив исподлобья взгляд на Карло.

— Друзьям хочешь показать?

Она замялась.

— Об этом не беспокойся, — холодно улыбнулся Миллер. — Завтра этот материал вместе с фотографией будет помещен во всех оливийских газетах. Вместе с комментариями.

В дверь постучали.

— Ну а теперь ступай. Да хорошенько поразмысли над тем, что я тебе рассказал.

В кабинет вошел Четопиндо, разминувшись с Роситой, которая выскочила в дверь.

— А у тебя губа не дура, коммерсант, — заметил он, присаживаясь на краешек стола.

— Бьюсь об заклад, ты не знаешь, кто это был, — сказал Миллер.

— Кто?

— Росита. Невеста твоего погибшего шофера.

— Гм… Забавно, — покачал ногой Четопиндо. — Что же ей нужно от тебя? Вернее, что тебе нужно от нее?

— Росита — пробный камень для нашей сенсации.

— Грешно такую красавицу называть камнем, — усмехнулся Четопиндо.

Карло протянул ему газету. Генерал внимательно прочел материал, связанный с Гарсиа.

— Педро успел вовремя, — заметил Четопиндо. — Ты уже сообщил об этой статье в министерство информации?

— Ждал команды, Артуро.

— Немедленно сообщай. Нужно расколоть эту шайку, как гнилой орех.

— Что с цитаделью? — спросил Миллер.

— Нужно ее прихлопнуть, и поскорей.

— Будешь брать измором?

Четопиндо махнул рукой.

— Черта с два, — сказал он. — Левые предусмотрительны. Агент донес: у них там склад продуктов. Он позволит им продержаться несколько месяцев по меньшей мере.

— Продукты без воды мало чего стоят.

— У них и вода имеется. Только неизвестно, где находится ее источник.

Миллер присвистнул:

— Остается пустить танки.

— Не те времена, — вздохнул Четопиндо. — Возьмешь трех-четырех человек. Переоденетесь, само собой. Лучше всего батраками, у тебя уже есть опыт. Задание простое: отыскать, откуда в крепость поступает вода.

— И перекрыть ее?

— Ни в коем случае, Карло! Если мы перекроем водоснабжение, эти негодяи отделаются слишком дешево. Я придумал одну интересную вещицу…

— Я думаю, люди в цитадели морально сломлены, — сказал Миллер.

— Как же, сломлены, — возразил генерал. Он вытащил из кармана сложенную газету и протянул ее Миллеру. Это была «Ротана баннера». — Полюбуйся: подпольное издание. Агент только что приволок, обнаружил в фавелах во время обыска.

Это был тревожный факт: итак, несмотря на то что действие конституции было «временно приостановлено» и орган Демократической партии запрещен, «Ротана баннера» продолжала выходить подпольно.

— Найти бы этих типографщиков… — Четопиндо, глубоко затянувшись, умолк посреди фразы.

— И что?

— Кишки им выпущу.

— А как же международное общественное мнение? — позволил себе съязвить Миллер.

— Эти люди исчезнут без следа, — отрезал Четопиндо. — Как в воду канут. Или в жерло вулкана.

Миллер отвел от шефа взгляд и углубился в чтение газеты. Номер открывался описанием похорон Гульельмо Новака, которые состоялись в цитадели.

— Оперативно, ничего не скажешь! — удивился Миллер.

Репортаж о похоронах был написан горячо, взволнованно. Ниже шли стихи Рамиреса, посвященные Гульельмо.

— Такие стихи они могут печатать и в листовках! — снова воскликнул Миллер.

Остальную часть газеты занимало выступление Орландо Либеро.

— Вполне может случиться, что они последуют твоей рекомендации. — Четопиндо, забирая газету, прикасался к ней осторожно, словно маленький газетный листок мог взорваться у него в руках.

— Выходит, они издают «Ротану» в крепости, — предположил Миллер.

— Возможно. А может быть, и в нескольких местах, попеременно. Мы ничего не знаем, агентура ни к черту, только деньги умеют требовать, — раздраженно проворчал Четопиндо. Он сейчас напоминал преждевременно постаревшего бульдога.

— Вот тебе и мышеловка, — меланхолически констатировал Миллер. — Значит, у них есть связь с внешним миром.

— Говорят, в цитадели есть подземный ход, прорытый еще испанцами. — Четопиндо помолчал и без видимой связи с только что сказанным строго произнес: — Карло, мне нужен порошок.

Миллер вытащил из кармана пробирку и протянул генералу.

— Мало, — покачал головой Четопиндо.

— Послушай, Артуро, не слишком ли много ты начал потреблять этого зелья?

— Я знаю, что делаю.

— Посуди сам, Артуро, — вкрадчиво произнес Миллер. — Ну, используешь ты весь порошок, который у меня имеется, а что потом?..

Четопиндо сощурился.

— Главная твоя ошибка, Карло, в том, что ты склонен недооценивать других людей. Это национальная черта немцев. Вы проиграли войну из-за того, что недооценили русских. Вот и ты своего шефа недооцениваешь…

— О чем ты, Артуро?

— Думаешь, я не понимаю, что у тебя здесь, в Оливии, есть какой-то постоянный источник наркотика?

Миллер попытался было что-то возразить.

— Слушай. — жестом остановил его Четопиндо, — меня вовсе не интересует, откуда, какими путями ты добываешь этот порошок. Мне важно, чтобы ты немедленно раздобыл его. И ты мне его раздобудешь!

Задание Четопиндо — разыскать, откуда свежая вода поступает в цитадель, — оказалось не из простых.

Миллер и четверо его помощников исколесили и облазили все окрестности крепости, но обнаружить источник не удалось. Местные жители относились к пришлым батракам настороженно и в липшие разговоры не вдавались.

Комитет снабдил группу Миллера отличными документами — на эти дела генерал Четопиндо был мастер, — так что ни полиция, ни регулярные части, которые осадили цитадель, их не задерживали.

Пятеро батраков переходили с места на место, кое-где копались, замеряли глубину брошенных крестьянских колодцев, но дальше этого дело не шло.

Миллер часто поглядывал в сторону крепости. Полуразрушенные, но все еще неприступные стены производили грозное и одновременно жалкое впечатление.

Он вспомнил, что впервые о существовании старинной испанской крепости близ Королевской впадины услышал из уст Роситы. Это было в тот злосчастный вечер в ресторане. Росита о увлечением рассказывала о цитадели, она говорила, что каждый закоулок там облазила. Быть может, она в курсе, где источник воды, которым снабжается крепость?

Когда Четопиндо сказал о тайном ходе, ведущем из цитадели, Миллер выразил опасение, что осажденные могут сбежать из крепости.

— Ты не знаешь этих людей, Карло, — усмехнулся Четопиндо, выслушав его. — Все та же недооценка противника. Они нищие, голодранцы, но они горды как испанские гранды. Бегство из крепости — трусость, на это не пойдет ни один из них.

— А к ним может кто-нибудь с воли присоединиться?

— Это — пожалуйста.

Что ж, похоже, генерал Четопиндо и впрямь неплохо разбирался в психологии соотечественников: по данным разведки с воздуха, число осажденных не уменьшалось.

Самолеты несколько раз разбрасывали над цитаделью листовки, которые призывали восставших сдаться правительственным войскам, но пропаганда, как и следовало ожидать, не возымела решительно никакого действия.

Взобравшись на один из холмов, окаймляющих крепость, можно было наблюдать в бинокль размеренную жизнь, которая установилась в цитадели. На веревках сушилось белье, женщины разводили костры, готовили пищу. Мужчины занимались укреплением стен, изготовлением самодельного оружия.