Он еще раз затянулся и утопил окурок в пепельнице.

– А теперь смотри, майор, что у нас с тобой получается. Сорокин-отец умирает десятого февраля. Прибавим к этому числу девять дней. Какое число будет на нашем календаре?

– Девятнадцатое февраля, – неуверенно пробормотал Илья.

– Вот именно, батенька, – вскричал подполковник и, вскочив со стула, подбежал к столу, на котором лежало раскрытое дело «Толмач», – вот именно!

Заинтригованный странным поведением начальника, майор тоже поднялся и приблизился к столу, склонившись над которым Владимир Степанович что-то искал, торопливо перебирая страницы дела.

– Вот они! – удовлетворенно сказал он и протянул майору несколько скрепленных вместе документов. Ты посмотри, что здесь пишет некий В.С. Вешкин, дай Бог нам побольше таких начальников отделов кадров. На третьей странице смотри, он там дает выписку из журнала «прихода-ухода» за два последних месяца на нашего с тобой подопечного.

– Не может быть, – воскликнул пораженный майор, быстро просмотрев поданные ему документы, – как же вы догадались?

– Учитесь читать документы, сударь, – самодовольно ответил ему подполковник. Он вынул из рук Ильи пачку листов и положил их в папку. – Ты сам только что видел, что наш фигурант начиная с двадцатого февраля три раза сидел по три-четыре дня в «Ленинке» и догадайся-ка с трех раз, какую же литературу он там штудировал?

Хромов заулыбался – никак он про наш балтийский Калининград материальчик там подбирал?

– Точно! – снова плюхнулся на стул Владимир Степанович. – Про него, голубчик, и только про него! А ведь это у него интерес не праздный, праздный-то интерес он и за один раз мог удовлетворить.

Подполковник достал и высыпал веером на стол перед Ильей несколько прямоугольных листочков.

– А это что такое? – спросил тот, беря один из них в руки.

– Это, брат, копии читательских формуляров. По ним, сам видишь, сразу понятно, что наш «Толмач» сидел в читальном зале от звонка до звонка! Трудился, можно сказать, в поте лица своего. Теперь мы посмотрим сюда. Последний раз он посетил библиотеку двадцать третьего марта сего года, а уже двадцать девятого мне звонят люди, которые по его просьбе разыскивают план Кенигсберга. А посему мы с тобой уже четко понимаем, что наш Юрий Александрович принял некое однозначное решение и начал действовать, так сказать воплощать его в жизнь!

– Выявляется ли по прочитанным им книгам объект его интересов? – задал давно мучающий его вопрос Хромов.

Владимир Степанович заметно погрустнел:

– К сожалению, нет! Книг им в библиотеке за все эти дни просмотрено изрядно. А в каждой из них, как и во всякой книге, освещается великое множество самых разнообразных аспектов. Наверное, нам что-нибудь удалось бы вытащить, если бы он делал какие-нибудь ксерокопии особо нужных ему страниц, но здесь у нас нет абсолютно никаких зацепок, копий он не делал вовсе.

– Опытный конспиратор, – дал свое резюме майор. – Возможно, что часть книг брал просто для отвода глаз, как Вы думаете?

– Ну, это ты перебарщиваешь, Илюша, – отрицательно замахал руками Крайнев. Нет, ну что ты! Он и сам, пожалуй, тогда не знал, к какому выводу придет и что вслед за этим будет делать. Нет, решение свое он принял не ранее чем двадцать третьего, уже проштудировав всю эту литературу, не забывай об этом!

– Тем не менее надо бы нам еще раз сделать анализ как по списку литературы, так и по темам, представленным в этих книгах, – выдвинул идею Хромов.

– Не возражаю, – быстро согласился Крайнев. – И, пожалуйста, отправь кого-нибудь заодно и в его районную библиотеку. Вдруг он и там этим же вопросом интересовался?

– Понял, Владимир Степанович, – безошибочно угадывая окончание разговора, отчеканил Илья и встал со стула. – А не пора ли нам этого «Толмача» взять под наблюдение, раз он уже начал действовать?

Подполковник, насупив в раздумье брови, несколько раз прошелся по кабинету.

– Вообще-то еще рановато, но тут ты, пожалуй, прав. Хорошо, пошли пока, для начала, пару человек из техотдела, пусть его квартиру возьмут под визуальный контроль. И пока нет официального распоряжения, естественно и исключительно, для тренировки стажеров. Коли они засекут что-то существенное, тогда мы его на «ку-ку» возьмем, а уж там как дело пойдет.

Этот день запомнился Юрию одновременно и как крайне огорчительный, и как несомненно знаменательный. Огорчения у него начались практически сразу же, как он уселся за свой стол и приготовился к переводу реферата по проблеме остекловывания твердых радиоактивных отходов. Но не успел он закончить и первую страницу, как в их комнате появилась вечно напыщенная Дарья Модестовна, слывшая в институте правой рукой начальника отдела кадров.

– Василий Семенович ожидает Вас... Сорокин, – произнесла она с таким выражением на лице, будто только что случайно проглотила мохнатого тропического таракана.

Затем она, едва не наступая ему на пятки, буквально отконвоировала его до дверей Вешкина, бросив ему на прощание:

– Вы, Сорокин, уже два года в отпуске не были, я Вам советую подумать об этом серьезно!

– Непременно, – огрызнулся Юрий, – всю ночь буду думать!

Он постучал в выкрашенную под светлый орех дверь и вошел в кабинет.

Василий Семенович встретил его приветливо, но по его суетливым движениям было заметно, что он очень нервничает.

– А, Юрий Александрович к нам пожаловал, – забубнил он скороговоркой, – вот и славненько, вот и хорошо.

Сорокин с удивлением посмотрел на нервно потирающего руки обычно вальяжного и неторопливого кадровика.

«Что это он так трясется?» – подумал Юрий, усаживаясь в кресло, стоящее у стола.

– У меня к Вам, Юрий Александрович, весьма ответственный и, надо отметить, весьма конфиденциальный разговор, – начал тот, с трудом сдерживая невольную дрожь.

– Слушаю Вас внимательно, Василий Семенович, – кратко ответил Юра.

– Вы, наверное, уже знаете о том, что из нашего института будет направлена большая группа переводчиков во Вьетнам, – начал Вешкин, – лихорадочно роясь в ящике своего стола.

– Так, доносились слухи, – дипломатично ответил Юрий, на самом деле крайне заинтересованный в том, чтобы непременно попасть в состав этой самой группы. Финансовое положение их семьи и без того не блестящее после смерти отца еще более ухудшилось. Расходы, связанные с похоронами, значительно подорвали их скромный бюджет. А тут совершенно внезапно появилась реальная возможность неплохо подзаработать в долгосрочной загранкомандировке! «Шансы у меня очень неплохие, – частенько размышлял он, – я ведь уже и опыт имею и даже по-вьетнамски, хоть и с грехом пополам, но смогу объясниться». И сидя сейчас у кадровика в кабинете, он с нетерпением ожидал, когда тот поднимет этот вопрос. Он и в самом деле его поднял, но совсем не так, как рассчитывал Юрий.

– Тут, гм-гм, наше руководство, – продолжил Вешкин, отыскав нужную бумагу, – приняло решение... – он поднял свой растерянный взгляд на старшего переводчика, – начать обкатку нашей переводческой молодежи! И вот для этого я, собственно, и решил встретиться с Вами и послушать Ваше квалифицированное суждение по поводу намеченных на эту поездку кандидатов.

Вешкин вытер несвежим платком обильно вспотевший лоб и, каким-то неуловимым, вороватым движением подсунул Юрию листок с коротеньким списком. Сорокин взял его и быстро пробежал взглядом.

– Стойкин, Фролов, Царева, Рачицкий, Селиверстова, – прочитал он и, испытывая в душе неприятное чувство разочарования оттого, что не увидел в этом списке свою фамилию, поднял глаза на Василия Семеновича. – Это хорошо, а я-то что должен сделать? – спросил он у замершего в напряженном ожидании кадровика.

– Да как же, Юрий Александрович, – заерзал тот на месте. – Вы человек опытный, хорошо знакомый со своими коллегами. Как Вы считаете, справятся ли эти кандидаты на поездку с теми задачами, которые перед ними возникнут в Лан-Соне или нет?