Почти всю дорогу до Калининграда Юрий бессовестно проспал. То ли напряженные тренировки последних недель, то ли эмоциональная нагрузка от своеобразной предстартовой лихорадки дали свой результат. И когда он постелил себе на верхней полке, то рухнул на нее, будто не спал целую неделю. Улегся он на вторую полку специально, хотя билет был у него на нижнюю, по весьма прозаической причине – из-за своего роста. Все-таки метр восемьдесят пять есть метр восемьдесят пять и каждый второй проходящий по качающемуся, словно корабль во время пятибалльного шторма, плацкартному вагону пассажир неминуемо задевал бы его выступающие далеко за край полки ноги. Поэтому, путешествуя в поездах, он всегда ложился наверх, и это каждый раз его выручало. Ночь прошла беспокойно. От резких толчков и частых остановок, проверок и досмотров на недавно возникших границах он поневоле просыпался и поэтому, когда наступило утро, чувствовал себя вялым и невыспавшимся. Слегка перекусив хорошо прожаренной куриной ножкой, он забрался в свою постель, и дрема вновь овладела им. Проспав на сей раз практически до шести вечера, он поднялся бодрый, голодный и готовый свернуть попавшиеся на пути горы. Но сворачивать, кроме жаренной с шампиньонами курятины, хорошо сдобренной зеленым горошком, было нечего, и поэтому он всецело отдался этому занятию. Немногочисленные пассажиры, ехавшие от Москвы до Калининграда, уже начали сдавать постельное белье и готовить к выгрузке свой багаж. Плотно закусив, Юрий также присоединился к этой привычной вагонной суете.

«Вот интересно, – думал он, – все эти люди наверняка едут к себе домой или на худой конец к родственникам или знакомым, один только я еду в никуда, имея в кармане только телефон некоего Николая Федоровича и старый адрес своего никогда не виденного родственника».

Уже поняв, что его сосед по верхней полке точно живет в самом Калининграде, он попросил его совета насчет того, в какой гостинице города ему выгоднее остановиться.

– Если у Вас и денег много, и Вам важен престиж, – уверенно ответил тот, – то лучше любым троллейбусом проехать от вокзала до гостиницы «Калининград», ну а если с финансами туговато, то здесь, совсем недалеко от вокзала, на улице Богдана Хмельницкого есть бывшая военная гостиница Балтийского флота. Там, правда, без особых изысков, да и с водой бывают перебои, – добавил он, – но зато дешево!

Когда поезд № 149 наконец замер на перроне сохранившегося еще с довоенных времен краснокирпичного вокзала с удивительным трехлепестковым дебаркадером, Юрий подождал, пока немногочисленные пассажиры покинут вагон, и тоже спустился на мокрый калининградский асфальт.

«Вот я и на месте, – с невольной грустью подумал он, – на историческом, можно сказать, месте. Осталось только в этой крайне загадочной истории поставить завершающую точку». Он перекинул на другое плечо сумку и двинулся на поиски улицы, названной в честь славного гетмана.

Проснувшись утром довольно рано, слегка опухший со сна Юрий долго отмывался в расположенном в подвале гостиничном душе. Затем он позавтракал остатками дорожной снеди и поспешил покинуть казенные, щедро выкрашенные глянцевой охрой гостиничные стены. На улице стоял непривычный для него, коренного москвича, плотный туман, а с моря настойчиво тянул неприятный сырой ветер. «Однако, – зябко поежился Юрий, – вот тебе, батенька, и май месяц».

Он плотнее запахнул куртку и, с любопытством озираясь по сторонам, двинулся вдоль улицы в направлении виднеющегося неподалеку старинного, напоминающего собор здания. «Вот это да, – подумал он, приблизившись к нему вплотную, – вот это кирха так кирха. Интересно, танки из отцовского батальона зарулили тогда в церковь такого же размера или та все же была поменьше? А впрочем, зря я тут начал с осмотра местных достопримечательностей, чай не на экскурсию сюда приехал. Схожу-ка я для начала на Судостроительную, – решил он, разворачивая карту города. Это ведь там жил, судя по последнему письму, мой дядя. Пока есть время, попробую найти его новый адрес там, где он жил раньше».

Через сорок минут довольно интенсивной ходьбы, опросив по дороге не менее полудюжины ранних прохожих, Юрий добрался наконец до этой старинной улицы, все так же застроенной восстановленными двух– и трехэтажными, еще довоенной постройки домами. Отыскав тот, который был ему нужен, он толкнул скрипучую дверь и вошел. Судя по выкрашенной в грязно-желтый цвет стойке дежурной с неизменными ящичками для писем постояльцам, здесь все еще действовало рабочее общежитие. Дремавшая у окошка вахтерша тяжело открыла глаза и, поправив сбившийся на голове платок, повернулась к вошедшему Юрию.

– Вам кого, уважаемый? Вы к кому пришли-то?

– Хотел бы повидать Дмитрия Шмакова, если он здесь еще проживает, – ответил он, устало облокачиваясь на прилавок.

– А Вы кем ему будете?

– Вообще-то двоюродным племянником, если не путаю степень родства, – нерешительно ответил Юрий, – вот приехал, по случаю, в ваш славный город и решил навестить своего родственника, так как никогда его до сих пор не видел.

– А-а, вот в чем дело, – протянула женщина, – тогда должна вас огорчить, молодой человек, Дмитрий Георгиевич давным-давно скончался. Через два дня как раз вторая годовщина, как его похоронили.

– Вот значит как! – улыбка моментально сползла с Юриного лица. – Это весьма и весьма прискорбно.

– Да-да, вот какие грустные новости для Вас, уважаемый, – произнесла дежурная, плавно поднимаясь со своего места.

– М-м-да, – только и произнес донельзя огорченный Юрий, – а Вы в этом точно уверены, ошибки быть не может?

– Ну а как же мне не знать-то, милый, – женщина, тяжело переступив, пододвинулась к нему и тоже навалилась на разделяющий их барьер, – я же его сама в последний путь и провожала.

– Жаль, очень жаль, – пробормотал Юрий, – и где же в таком случае находится его могила, мне хотя бы ее посетить.

– Хорошее дело, милок, – одобрительно кивнула головой вахтерша, – а добираться туда не так далеко, старое кладбище у нас здесь, на Камской, остановок пять отсюда.

– Тогда я откланиваюсь, – отпрянул Юрий от барьера, – жаль, что так неудачно все получилось.

– Еще бы не жаль, – охотно подхватила его собеседница и не думая прекращать разговор, – я ведь Дмитрия Георгиевича хорошо знала, почитай, лет двадцать. Он ведь раньше жил здесь, сначала на третьем этаже, а потом на втором, – начала она свое неспешное повествование. – Мы с ним дружили, можно так сказать. Мужчина он был вежливый и обходительный. Как зарплата у них в управлении, так он завсегда к нам с подарком со службы приходил.

– А была ли у него здесь семья? – наконец решился перебить ее воспоминания Юрий.

– Ну а как же! – всплеснула руками дежурная, – дочка Таточка у него росла, такая славная девчушка, черненькая, вся в маму. Мать-то у них еще раньше погибла на мосту, в автокатастрофе.

– Так, значит, у меня есть надежда отыскать его дочь? – несколько воспрянул духом Юрий, – Вы, может быть подскажете мне, где она сейчас живет?

– Ах ты, батюшки, – наморщила лоб его собеседница, – адресок-то я ее уже и запамятовала, улицу только и помню. Да они здесь, в общем, совсем недалеко обосновались, вы уж извините меня, никак не вспомню, но я Вам объясню, как туда добраться. Это когда при Хрущеве участки под частную застройку начали раздавать, Дмитрий Георгиевич в числе передовиков в своем стройуправлении тоже получил, – продолжила она свои воспоминания. – Он после этого еще два годика с нами и пожил, пока обустраивался, значит, ну а потом вместе с супругой со своей и дочкой переехал уже в свой домик на Н-ской. Но живет ли там кто-нибудь из его родни в настоящий момент, мне неизвестно, – скорбно поджав губы, добавила она.

«Пожалуй, мне действительно надо проведать дядину могилку, – твердо решил Юрий, выходя из общежития, – не побывать на ней было бы просто не по-человечески». Дойдя до автобусной остановки, он простоял на ней некоторое время, пока не увидел выворачивающийся из-за поворота автобус. Доехав на нем до нужного поворота, он вышел и прошагал еще около двух километров пешком, пока через густой, разросшийся ельник не заметил старые, покосившиеся пирамидки с жестяными звездами и давно не крашенные могильные оградки.