Он видел, как продуманно командиры отделений и взводов уводят моряков в сторону от места высадки, спасая их от возможного артиллерийского удара, и как, используя все мыслимые складки местности, бойцы первого батальона окапываются на прибрежных высотках, чтобы позволить высадиться основным силам десанта. И это его моряки, которые еще несколько дней назад считали зазорным для себя зарываться в землю и вообще орудовать лопатами! Другое дело – прогорланить свое: «Братва, полундра!» и броситься в штыковую.

Впрочем, «полундру», да к тому же под лихую рукопашную схватку, тоже пока что никто не отменял. До этого дело еще дойдет.

– По-моему, с такими десантниками можно идти в бой, – заговорил полковник флота уже после того, как операция была завершена. Всё то время, пока отрабатывались этапы переброски батальонов на берег, он хранил интригующее молчание. – На мой непросвещенный взгляд, кое-чему они уже обучились.

– Других бойцов все равно не появится. Так что моя задача – хотя бы этих не потерять. Во всяком случае, не всех. Что же касается деталей высадки, то о них поговорим с командирами во время вечерних штабных учений.

– Неужели ты все еще недоволен действиями своих батальонов, комполка? – подбадривающе сжал ему плечо Райчев. – По-моему, береговую оборону румын эти сорвиголовы изорвут на клочья.

– Заставлю изорвать, – с мрачной воинственностью улыбнулся Гродов.

«А что, – метнул на него заинтригованный взгляд полковник флота. – Этот, пожалуй, заставит».

Выдержав паузу, Райчев выжидающе взглянул на рейд, как человек, который надеется, что там вот-вот появится судно, способное увезти его с этого дикого берега.

– За вами должны прислать катер? – уловил его настроение Гродов.

– Скорее за вами, майор. Хотя отправимся на суденышке этом вместе.

– До сих пор о поездке не было сказано ни слова. В Севастополь? Возникли какие-то новые обстоятельства?

– Появилось еще одно подразделение, которое уже тренируется и даже поступает под ваше командование, но о существовании которого вы, майор, пока что даже не догадываетесь. Во всяком случае, делаете вид.

Гродов недоверчиво взглянул на полковника флота. То, о чем он извещал, смахивало на розыгрыш. А ведь редко кто решался разыгрывать его: ни внешность, ни характер не располагали.

– Неожиданный поворот, – признал он, уже наблюдая за тем, как к их причалу стремительно приближается бронекатер.

– Он покажется еще более неожиданным, когда узнаете, что параллельно с вашим полком, но в режиме совершеннейшей секретности готовятся еще два десантных подразделения. Тоже нацеленных на высадку под Одессой.

– На тот случай, если мой полк потерпит поражение?

– Исключительно для того, чтобы обеспечить его успех.

Интрига длилась недолго. Пройдя около трех миль в сторону Евпатории, они оказались в устье речушки, соединявшей море с небольшим лиманом. Здесь их ждали два командира. Один из них, рослый, плечистый увалень, назвавшийся старшим лейтенантом Зубовым, оказался командиром отдельной роты морских пехотинцев. Второй – худощавый, жилистый, со знаками различия морской авиации, без особой уставной строгости представился:

– Командир парашютно-диверсионной группы старшина Кузнецов[300].

– Оказывается, все намного серьезнее, нежели я предполагал, – оживился Гродов.

– Если уж дело дошло до небесных десантов, – понимающе пожал плечами старшина.

– И сколько же бойцов в вашей группе? – спросил комполка, садясь в коляску его мотоцикла. Райчев уже сидел в коляске второго мотоцикла, которого вел Зубов.

– Со мной – двадцать три.

– Для парашютного десанта не так уж и мало. Все – бывшие пилоты?

Они обогнули очередной кремнистый холм и оказались в долине, по пологим склонам которой было разбросано около двадцати хат-мазанок с почти плоскими черепичными крышами. У самого лимана серело длинное здание лабаза, за которым просматривалась целая гирлянда всевозможных построек и пристроек.

– Пилотов при флотской авиации осталось слишком мало, чтобы формировать из них еще и какие-то десантные группы, – объяснил старшина, направляя свою машину к лабазу. – Далеко не каждый сухопутный пилот, пусть даже с большим опытом, без специальной подготовки решится посадить на воду морской штурмовик-гидроплан. И взлетит не каждый. Тут особая выучка нужна, особый глазомер.

– Не об этом сейчас речь, – недовольно проворчал майор. – Меня интересует, насколько ваши бойцы готовы к ночному десанту и действиям на занятой врагом территории.

– Все мы – добровольцы из аэродромной обслуги флотской авиации. Самолетов становится все меньше, поэтому командование решило: ужать персонал и создать группу парашютистов-диверсантов, чтобы, забросив ее в тыл врага, помочь Одессе-маме.

– И вам известно, когда и куда конкретно вас будут десантировать? Какую задачу предстоит выполнять?

– Ничего, кроме обещания, что отправлять будут под Одессу. У Зубова сведения те же. Теперь, вот, ждем, что сообщит прибывший с вами капитан первого ранга.

– Но прыжки с парашютом ваши бойцы хотя бы освоили? – с тревогой поинтересовался Гродов. Не нравилась ему расплывчатость ответов старшины.

– Может, нас не так готовили, как летчиков во время учебы в училище или настоящих диверсантов-парашютистов…

– Да ты мне прямо ответь, старшина: хотя бы кто-нибудь из твоих двадцати трех бойцов под куполом парашютным раньше приземлялся? Только не с аэродромной вышки, а с самолета.

– В течение трех предыдущих дней каждый из нас ежедневно совершал по два прыжка с самолета ТБ-З. Притом что некоторые проходили парашютную подготовку по линии ОСОАВИАХИМа, в школах механиков или прямо на аэродроме, поскольку числились в резерве как бортовые пулеметчики или бортмеханики.

– Убедительно, – признал Гродов.

– Однако теперь мы должны пройти наземную подготовку: учиться снимать часовых, уничтожать склады и линии связи, захватывать штабы… С этим сложнее, поскольку нет инструкторов. Слышал, в полку появилось несколько спецов по этой части.

– Изыщем, – пообещал майор.

Справа от лабазного хуторка, по изрезанному всевозможными рытвинами склону, шло в атаку около сотни морских пехотинцев. Гродову сразу же бросилось в глаза, что продвигались они бесхитростно – не спеша, в полный рост, чуть ли не плечо в плечо; без перебежек и прыжков в сторону, не позволявших противнику вести прицельный огонь, и искусству которых майор пытался обучить всех бойцов своего полка.

– А как идет моя морская пехота, гроза морей? – спросил Зубов, сходя с мотоцикла. Крепкий, с выправкой кавалергарда, он, судя по всему, жалел, что не может присоединиться сейчас к своим пехотинцам. – Девяносто шесть штыков, один в один.

– Передайте своим командирам взводом, что так в атаку бойцов не водят, – сурово одернул его майор.

Старший лейтенант вопросительно взглянул на полковника флота, явно ища у него поддержки, но тот лишь снисходительно улыбнулся.

– Вы ведь знаете, под чьим командованием вам предстоит служить, – почти не разжимая губ, произнес он. – По-моему, вам объясняли. О цели формирования роты – тоже.

– Так точно, товарищ капитан первого ранга, в общих чертах.

– В деталях, други мои походные, станете познавать в бою.

– И все же почему «водят не так»? – обратился ротный к Гродову, не позволяя выбить себя из седла.

– Потому что бойцы, а тем более морские пехотинцы, десантники – не стадо баранов, которых можно вести в бой, словно на скотобойню. Хотя именно это мы как раз и наблюдаем, – кивнул комполка в сторону некоего подобия «психической» атаки десантной роты.

– Объяснить бы надо.

– Именно этим, старший лейтенант, мы и займемся.

– Прикажете перебазироваться в расположение полка?

– Сейчас решим. Скорее всего да, прикажу, поскольку судьба вашей роты, Зубов, мне уже не безразлична. Впрочем, она по-любому была бы небезразлична. Словом, вы понимаете… – запутался в смысловых тонкостях своего признания Гродов. – Кстати, по какому принципу ее формировали? Какой был отбор, кому отдавали предпочтение?