Контр-адмирал Владимирский прекрасно помнил, что это из-за его желания появиться в Одессе на несколько часов раньше этого отряда, погиб эсминец «Фрунзе», а вместе с ним – и заместитель начальника штаба ООР со всеми бумагами, в которых была расписана операция в Восточном секторе обороны. И что именно поэтому план операции «Севастопольский конвой» по существу пришлось составлять заново и наспех.

Конечно же, все делали вид, что понимают: виной тому – военная обстановка, но со свойственной всякому командиру мнительностью комэск догадывался, что в штабе обороны города считают вояж его на эсминце, без сопровождения, непродуманным и необоснованным. Как неоправданными оказались и сами потери. Контр-адмиралу следовало бы сразу же вернуться в Севастополь, но он понимал двусмысленность своего положения, а потому предпочел лично присутствовать на этом, «победном», заседании совета обороны.

– Это заседание Военсовета, – сказал Жуков, когда все заняли свои места и неожиданно взбодрился даже Небоженко, – мы могли провести уже на исходе следующего дня после проведенной нами операции в Восточном секторе. Для этого у нас были все основания. Однако мы посоветовались со штабистами и решили немного отстрочить заседание. Думаю, вы догадываетесь, почему. Успех десанта в районе Аджалыка, а также всей совместной с кораблями флота наступательной операции породил такие же тактические замыслы у командования Южного и Северного секторов обороны.

– Так точно, – перехватил его взгляд генерал Петров. – Части моего сектора готовы действовать столь же решительно, как недавно – части комбрига Монахова и особенно – подразделения Севастопольского десантного полка, – оглянулся он на Гродова.

– Да, вы правы… – понял свою оплошность контр-адмирал, – я пригласил на наше заседание командира Севастопольского десантного полка майора Гродова. Того, который в свое время осуществил десант на румынский берег Дуная. А теперь блестяще провел операцию в тылу врага в районе между Аджалыкским и Большим Аджалыкским лиманами.

– И это закоренелый факт, – вслух, не скрывая своих эмоций, поддержал командующего его адъютант.

Когда комполка поднялся, все уважительно осмотрели его рослую, мощную фигуру, на которой ни изнуряющие десантные операции, ни полуголодная окопная жизнь печатей своих пока что не оставили.

– Как считаете, майор, ваш полк готов осуществить такую же десантную операцию на южном участке обороны? – неожиданно спросил генерал-лейтенант Софронов, самый старший из присутствующих по званию. – Скажем, в районе, – ткнул он пальцем в карту перед собой. – Впрочем, с плацдармом мы решим…

– Не готов. В том виде, в каком полк предстает после рейда по тылам противника и последующих боев – не готов.

– Никто и не решится высаживать его в таком виде, в каком он пребывает сейчас. Конечно же, пополним, довооружим… – Говорил бывший командарм Приморской, как показалось Гродову, нарочитым баском, с приказными, властными интонациями. Не потому что намеревался сбить спесь с десантника, а скорее всего потому что говорить с младшими себя по чину деликатнее давно отвык.

– В таком случае, – уверенно молвил Гродов, давая понять, что уже обдумывал план подобного десанта, – предлагаю высадить мой полк на западном берегу Сухого лимана[312], где я смогу пройти рейдом до тех мест, где он разветвляется, уползая одним рукавом в северо-западном направлении. При этом в сам лиман можно было бы ввести отряд бронекатеров для огневой и прочей поддержки, а в районе развилки, у плавней, – выбросить воздушный десант.

– Ну вот, – смягчил тон Софронов, многозначительно переглядываясь с Жуковым, – видно, что комполка уже размышлял над таким подходом к очередной операции по деблокированию города. Нужно как можно быстрее разработать план и обратиться к штабу флота, – отыскал он взглядом контр-адмирала Владимирского.

– К этому вопросу мы вернемся после заседания совета, – как можно дружелюбнее осадил его командующий оборонительным районом.

– Вернемся, закоренелый факт, – подался к затылку майора Щедров. – Я прослежу.

– А тем временем, – продолжил Жуков, – предлагаю членам Военсовета ознакомиться с данными разведки и штаба обороны, касающимися итогов операции «Севастопольский конвой». Обоснование ее вам известно, как и начальная диспозиция задействованных в ней частей. В результате высадки трех десантов – силами Севастопольского полка морской пехоты, а также приданной ему отдельной роты старшего лейтенанта Зубова и парашютно-десантной группы старшины Кузнецова, были отвлечены и частично разгромлены значительные силы противника, дезорганизована работа его штабов и тыловых частей. Все это облегчило выполнение задачи, поставленной командованием перед 157-й и 421-й дивизиями, а также другими частями Восточного сектора. При этом огромную поддержку оказали нам корабли прибывшего из Севастополя десантного отряда, которые и во время высадки десанта, а командовал ею, несмотря на ранение, контр-адмирал Владимирский, и во время артиллерийской поддержки действовали предельно слаженно и храбро. Как, впрочем, и в ходе отражения налетов вражеской авиации.

– Вообще-то, десантным отрядом кораблей командовал наш «юный адмирал» Горшков, – с плохо скрываемой иронией напомнил Владимирский.

– Естественно, естественно… – согласился Жуков. – Им командовал контр-адмирал Горшков. Так вот, в ходе этой операции были основательно разгромлены 15-я и 13-я румынские дивизии, а также штурмовой отряд немцев и несколько других частей. Нашим войскам удалось освободить порядка ста двадцати квадратных километров территории, при этом было захвачено сорок орудий и более трех тысяч снарядов к ним, а также шесть танков, шестнадцать минометов, более двух тысяч винтовок и сто двадцать семь пулеметов, десятки противотанковых ружей. Полностью уничтожены дальнобойные батареи в районе Новой Дофиновки, Чабанки, Александровки и Кубанки, которые, как вы помните, регулярно обстреливали город, порт и, что самое досадное, спасительный для нас крымский фарватер. Понятно, что опыт, приобретенный во время операции «Севастопольский конвой» в Восточном секторе, следует применить и в других секторах. Штаб обороны уже готовит соответствующие соображения, которые вскоре будут переданы командующему флотом. При этом будем надеяться, что командующий эскадрой контр-адмирал Владимирский поддержит нашу просьбу.

– Хотя это будет непросто, – тут же обронил комэск.

– Не поддержит, закоренелый факт, – на ухо Гродова выдохнул адъютант, вызвав этим недовольный взгляд полковника Бекетова.

– Час назад я беседовал с начальником штаба флота, – скосил на него взгляд и сам Владимирский. – Ситуация крайне сложная. Одиннадцатая немецкая армия уже на подходе к полуострову, и в штабе опасаются, что остановить или хотя бы надолго задержать ее на перешейке не удастся.

Наступило неловкое молчание. Приободренные успешной операцией, члены Военсовета обороны на какое-то время забыли, что это всего лишь локальная операция в тылу врага и что успех ее дарует всего лишь временную передышку.

– Скажу больше и со всей возможной откровенностью, – решил окончательно развеять победное настроение Владимирский. – Если германские войска действительно ворвутся на полуостров, а это уже неизбежно, Севастополь окажется на таком же осадном положении, как и Одесса. Вражеская авиация и артиллерия возьмут под контроль одесский фарватер почти на всех его участках. Флот и так чуть ли не каждый день теряет суда, если не на одесском, то на кавказском фарватерах.

– Ты, адмирал, прямо скажи: – сипловатым баском потребовал Софронов, – проект приказа об эвакуации нашего оборонительного района в штабе флота уже заготовлен?

– Уверен, что да.

– Но это всего лишь ваше предположение? – насторожился Жуков.

– Или все же приказ готов? – буквально наваливался на него Софронов, который терпеть не мог какой-либо недосказанности в военных делах, считая, что скрывать что-либо от старшего комсостава до командира дивизии включительно – преступная бессмыслица.