– Ага, – наморщил лоб Владимир Степанович, – замечательно! «Толмач» наш просто прелесть, не дает нашим мозгам окончательно заскорузнуть. Согласитесь, Илья Федорович. Теперь по существу. Что же мы видим не замутненным излишним знанием взором? А видим мы только одно, что все эти объекты расположены практически на одной прямой, отстоят друг от друга примерно на сотню метров. А также то, что расположены все они в одном месте, практически на окраине города. Кстати, майор, Вы что-то узнали дополнительно по этим постройкам?

Хромов кивнул:

– Да, но к разгадке поведения Сорокина мы вряд ли приблизимся.

Он полистал свой блокнот.

– Вот что мне удалось выяснить. Детский сад был построен в 1962 году. До него на этом месте был пустырь. Кирха воздвигнута в конце прошлого века. На месте заводика тоже, как ни странно, до войны стояла кирха какого-то святого, но она так сильно пострадала во время боев, что ее остатки постепенно перестроили и приспособили под хозяйственные постройки. Сначала под склады находящейся неподалеку воинской части, а затем под мелкосерийное производство автомобильных запчастей.

Крайнев почесал затылок:

– Действительно, негусто, – задумчиво промолвил он. – Так, а дальше-то что с нашим «Толмачом» случилось?

– Далее начинается самое интересное, – продолжил доклад Илья. – После того как он отснял все эти объекты, «Толмач» на глазах у всех перемотал пленку, вынул из фотоаппарата, положил ее в карман и, сев на трамвай, покатил обратно в гостиницу. Спокойно, не проявляя ни малейшей нервозности, он вошел в парадный вход гостиницы, и с тех пор его больше никто не видел.

– Не может быть! – подскочил на своем месте Крайнев, – а где была наша «наружка»?

– «Наружка» честно ждала его у выхода до вечера, а когда все же оперативники поинтересовались насчет него у дежурной, то оказалось, что тот еще утром полностью оплатил счет за проживание и в гостинице уже не числится.

– Прелестно, – покачал головой Крайнев, – когда выйду на пенсию, обязательно напишу шпионский роман на эту тему и назову его «Толмач почти не виден». Так ты продолжай, излагай уж до конца.

– В середине мая, а точнее тринадцатого числа, Сорокин вновь попадает в поле нашего зрения, но уже в Москве. Он очень оперативно снимает все свои вклады и продает имеющиеся у него более или менее ценные вещи, а все деньги вкладывает, – Хромов грустно взглянул на начальника и закончил, – в оборудование для подводных работ.

– Подводных? – недоверчиво переспросил его Крайнев.

– Так точно, Владимир Степанович, – повторил Хромов, – подводных. Мало того, он спешным порядком заканчивает курсы водолазов-аквалангистов. И вообще в эти дни ведет очень активную жизнь, много разъезжает по городу, изредка посещает место бывшей работы, бегает по утрам, качается на спортивных тренажерах в зале. Так продолжается вплоть до шестого июля, когда он, по всем признакам уехав на дачу к матери, внезапно исчезает из поля нашего зрения. Поскольку исчезать ему куда-то еще, кроме как в Калининград, некуда, то мы малыми, так сказать, силами ведем его розыски там, правда, пока без особого успеха. Ни в одной контролируемой нами гостинице он так и не появился, ни в одном отделении милиции на временное проживание не регистрировался.

– Тогда почему Вы решили, что он именно там? – удивленным голосом спросил Крайнев.

– Зарегистрирован железнодорожный билет на Сорокина Юрия Александровича от города Борисова, что в Белоруссии, до Калининграда. Выкуплен он им пятого июля.

– Значит, он с какой-то оказией добрался до Белоруссии и уже оттуда, как всякий честный человек, сел на проходящий мимо поезд и был таков, – прокомментировал подполковник. – Это понятно, но объясни мне, ради всего святого, зачем это ему понадобился акваланг?

– Совершенно теряюсь в догадках, Владимир Степанович. Ведь ближайший прудик от того места, где «Толмач» занимался фотосъемками, находится не менее чем в километре.

В разговоре наступила тяжелая, протяженная пауза.

«Да, тут, пожалуй, скоро Архимедом станешь, – размышлял Юрий, двигаясь к точке «два скелета». – Совершенно не реально таскать из склада ящики по узкому стволу лестничного марша. Было бы просто идеально, если бы удалось приоткрыть одну из створок большого люка. Тогда можно было бы те ящики, которые имеют положительную плавучесть, просто отбуксировать к лифтовой шахте, ну а дальше они бы и сами поднялись к балке крана. Да и те ящики, что забиты чем-то тяжелым, можно было бы без проблем поднимать туда же, используя пластиковые мешки с воздухом. Вот только что с ними дальше делать: тащить ли потом к дому или же складировать в «Бункере»? Впрочем, это вопрос будущего, подумаю об этом, когда разберусь с люком».

В это время Юрий уже благополучно вплыл в рельсовый туннель и теперь приближался к шахте большого лифта.

«Ага, вот и ты, голубчик, – обрадовался он, заметив показавшуюся из мрака громаду цепного ворота, – сейчас все и выяснится».

Выпустив из рук транспортный плотик, он, не снижая скорости, ринулся в лифтовую шахту. Несколько секунд – и Юрий уже вел лучом по щели между створками. Не обнаружив торчащее лезвие с первого захода, он развернулся, благо размеры лифта позволяли производить какие угодно маневры, и двинулся в обратную сторону, буквально протирая маской стык металлических листов. Наконец в режущем свете галогеновой лампы сверкнул ответный отсвет полированной стали клинка.

«Есть, – возликовал Юрий, – это одна и та же шахта. Теперь срочно вниз, цена минуты стала уже непозволительно высока. Надо спешить. – Пулей вылетев наверх, он, вытянувшись струной, ввинтился в шахту лестничного марша, ловко уворачиваясь от погнутых прутьев ограждения. Скорость свою он замедлил, только достигнув помещения нижнего склада. Тут так носиться было просто невозможно. Прямо от входа он направился в сторону лифтовой шахты. Всплыв к люку, Юрий первым делом освободил свой нож и, осветив его фонарем, попытался прикинуть толщину нависающей над ним крышки.

«Длина клинка двадцать два сантиметра, – принялся он за подсчеты, – да от верхней кромки до конца лезвия оставалось сантиметров шесть-семь. Выходит, толщина крышки не менее тридцати сантиметров. Да, мне ее с моим хилым арсеналом, пожалуй, не одолеть. Остаются только две возможности: или взорвать ее к чертовой матери с помощью снарядов, найденных в подвале батареи, либо все же попытаться как-то приоткрыть».

Второй пункт этой мини-программы после некоторого размышления понравился Юрию гораздо больше, нежели первый. Во-первых, потому, что пользоваться пролежавшими пятьдесят лет под водой снарядами было, ясное дело, небезопасно, а во-вторых, мощный взрыв под жилыми домами мог привлечь к его деятельности нежелательный интерес городских властей. Размышляя примерно таким образом, он начал пристально осматривать створки люка уже снизу, пытаясь разобраться, как же работал механизм привода этих стальных громадин. Осветив укрепленный в небольшой пристенной нише редуктор, с выступающими по обеим сторонам его корпуса громадными цапфами, он увидел, что от него вниз уходит точно такой же стержень, что и вверх. Это его удивило.

«Второй-то тут зачем? – заинтересовался он, – привод ведь осуществляется сверху!»

Юрий, отслеживая лучом странный стержень, начал опускаться ниже, пытаясь разгадать эту загадку. Однако вскоре хаотически наваленные на платформе ящики преградили ему путь. Потратив несколько драгоценных минут, он расчистил от них некоторое пространство и увидел, что стержень утыкается в некий кубообразный чугунный ящик, из которого в сторону входа на лифтовую площадку тянулась вдоль стены довольно толстая труба. Заинтригованный до невозможности, Юрий двинулся вдоль нее, ожесточенно расталкивая в стороны надоевшие ящики.

«Зачем он все это делает? – наверное, подумают многие наши читатели. – Вместо того чтобы активно потрошить ящики с найденными сокровищами, он возится с какими-то трубами и крышками. Зачем?»