Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Впрочем, наше дело маленькое. Наше дело прокукарекать, а там хоть и не рассветай…

38. Подполковник Поляков

В Гродно у него было несколько дел, и главным среди них – вовсе не случай с угоном «доджа» и убийством водителя, однако начал Поляков именно с него. Отчасти потому, что автобат размещался на окраине, при въезде в город.

О том, что машина найдена, он узнал рано утром перед выездом из Лиды, когда по «ВЧ» позвонил в Управление и ему перечислили все основные происшествия минувших суток в районе передовой и в тылах фронта.

Конечно, можно было все это поручить кому-либо из подчиненных, но уже шестые сутки, с того момента, как в лесу под Столбцами группа Алехина обнаружила отпечатки протектора «доджа», все, что касалось автомобилей этого типа, особенно интересовало Полякова.

Рыжий полноватый майор, чем-то похожий на Бонапарта, – командир батальона и бравый, подтянутый капитан в кавалерийской кубанке – командир автороты, несколько удивленные неожиданным визитом подполковника из Управления контрразведки фронта, провели его к стоящей отдельно, как бы в ожидании проверки, автомашине. Сюда же тотчас подоспели уже вызванные старшина-механик с изуродованным шрамами лицом и старший лейтенант, уполномоченный контрразведки, выбритый, аккуратный, пахнувший одеколоном или духами.

– …Машина оказалась на ходу, в баках было около тридцати литров бензина, – рассказывал командир роты Полякову.

– Кто и когда ее обнаружил?

– Местные жители… Очевидно, они и сообщили в Лиду… А нам вчера позвонили из комендатуры.

– Кто за ней ездил? – заглядывая под скамейки, прикрепленные к бортам, справился Поляков; разговаривая, он последовательно осматривал машину.

– Вот… старшина.

Поляков повернулся к старшине – тот вытянулся перед ним.

– Вольно… Расскажите, пожалуйста, как и что.

– Это отсюда километров сорок… – напрягаясь, произнес старшина; у него не хватало передних зубов и, очевидно, был поврежден язык, он говорил шепеляво, с трудом, весь побагровев от волнения. – Там, значит, за деревней… рощица… Ну, нашли ее, – старшина указал на машину, – мальчишки… Я сел – она в исправности. Так и пригнал…

– А шофер убит? – Чтобы старшине было легче, Поляков перевел взгляд на капитана.

– Да, – сказал тот. – Его подобрали на обочине шоссе – машина из другой части. Нам сообщили уже из госпиталя. Я поехал туда, но меня к нему не пустили. Врач сказала, что он без сознания, надежды никакой, а справку они вышлют.

– Какую справку?

– О смерти.

– Справка справкой, а кто же его хоронил? – Поляков поднял в кузове промасленные тряпки и рассматривал их.

– Они сами хоронят.

– И никто из батальона больше туда не ездил? – обводя глазами офицеров, удивился Поляков.

– Нет, – виновато сказал капитан.

– Да-а, помер Максим – и хрен с ним…

– У нас запарка была дикая… – нерешительно вступился майор. – Выполняли срочный приказ командующего.

– Приказы, конечно, надо выполнять… – еще раз оглядывая сиденье машины, раздумчиво сказал Поляков.

Он знал, что со своей невзрачной нестроевой внешностью, мягким картавым голосом и злополучным, непреодолимым пошмыгиванием выглядит весьма непредставительно, не имеет ни выправки, ни должного воинского вида. Это его не огорчало, даже наоборот. Не только с младшими офицерами, но и с бойцами, сержантами он держался без панибратства, но как бы на равных, словно они были не в армии, а где-нибудь на гражданке, и люди в разговорах с ним вели себя обычно непринужденно, доверительно.

Однако эти майор и бравый капитан явно его боялись, ожидая, видимо, неприятностей. Заслуживал же в этой истории неприятных слов и, более того, взыскания только уполномоченный контрразведки, но он-то как раз был совершенно невозмутим.

– Ни капли крови, никаких следов… – обратился к нему Поляков. – Какие все-таки у Гусева были ранения? Как его убили? Кто?.. Ведь вы должны были если не выяснить это, то хотя бы поинтересоваться. А вы даже в госпиталь не выбрались.

– Я съезжу туда сейчас же, – с готовностью предложил старший лейтенант.

– Это надо было сделать неделю тому назад, – неприязненно сказал Поляков.

Его удручало, что здесь, во фронтовом автомобильном батальоне, где люди не спят ночами, по суткам не вылезают из-за руля, где не только командиры взводов, но и ротные, и сам комбат не чураются возиться с машинами (о чем свидетельствовали руки и обмундирование обоих офицеров), ходит чистенький благоухающий наблюдатель, и этот невозмутимый сторонний наблюдатель, к сожалению, – коллега, представитель контрразведки. Причем от него ничуть не требовалось копаться в моторах, но и свое непосредственное дело он толком не знал и ничего не сделал.

На земле, метрах в трех от машины, Поляков заметил скомканный листок целлофана, подойдя, поднял и, поворачиваясь, спросил:

– А это что?

Все посмотрели, и старшина сказал:

– Это, значит, из кузова… Я выбросил… Мусор.

– Из этой машины?! – живо воскликнул Поляков.

– Да.

Поляков уже развернул листок, осмотрел, потер о ладонь – кожа засалилась – и, обращаясь в основном к старшему лейтенанту, спросил:

– Что это?

– Целлофан? – рассматривая листок, не совсем уверенно сказал старший лейтенант.

– Да… сто шестьдесят миллиметров на сто девяносто два… Что еще вы можете о нем сказать?

Старший лейтенант молча пожал плечами.

– Обычно салом в такой упаковке – стограммовая порция – немцы снабжают своих агентов-парашютистов, – пояснил Поляков.

Обступив подполковника, все с интересом разглядывали листок целлофана.

– Впрочем, иногда сало в такой упаковке попадает и в части германской армии: воздушным и морским десантникам, – добавил Поляков и, пряча находку в свой вместительный авиационный планшет, спросил старшину: – Вы из этой машины еще что-нибудь выбрасывали?

– Никак нет. Ничего.

– Накатайте протектор и сфотографируйте, – поворачиваясь к старшему лейтенанту, приказал Поляков. – Необходимо не менее шести снимков восемнадцать на двадцать четыре.

– У нас нет фотографа, – спокойно и вроде даже с облегчением доложил старший лейтенант.

– Это меня не интересует, – жестким, неожиданным для его добродушно-интеллигентской внешности тоном отрезал Поляков, – организуйте! Снимки должны быть готовы к восемнадцати часам… Второе: возьмите десяток толковых бойцов и вместе со старшиной немедля отправляйтесь в Заболотье. Осмотрите место, где была обнаружена машина. Подступы и окрестность. Тщательно – каждый кустик, каждую травинку! Поговорите с местными жителями. Может, кто-нибудь видел, как на ней приехали. Может, кто-нибудь разглядел и запомнил этих людей… Вечером доложите мне подробно, что и как… И будьте внимательны!..

39. Алехин

– Пшепрашем, пани, – сказал я Гролинской и, чтобы скрыть волнение, улыбнулся. – Что это?

– Цо? – Она обернулась и посмотрела в угол возле печки, куда я указывал.

– Вот. – Я нагнулся за скомканным листком целлофана, увидел второй, присыпанный мусором, и поднял оба.

– Это… у официэров. – Она указала в сторону свежеубранной комнатки, где вчера помещались Николаев и Сенцов.

Я уже расправил листки, убедился, что они сальные внутри и соответствуют по размерам. У меня сразу пересохло в горле.

С пани Гролинской приходилось говорить по-другому: предыдущая конспирация исключала разговор по существу дела. Я отпустил капитана и предложил ей пройти в большую комнату, где мы сели у стола.

– Пани, – сказал я, – вы умеете молчать?

– Так. – Она в недоумении глядела то мне в лицо, то на помятый целлофан.

– Я буду с вами откровенен…

– Ежи! – побледнев, воскликнула она.

– Не волнуйтесь, пани, никаких известий о вашем сыне у меня нет. – Чтобы успокоить, я даже взял ее за руку. – Я буду с вами откровенен… Вы меня понимаете? Обещаете хранить в тайне наш разговор?

29
{"b":"908566","o":1}