— Да-да, — лениво протянул, сидящий справа от меня аспирант, — отчисление тут теперь уже явно не катит…

— И что, совсем ничего нельзя поделать? — удивился я, пытаясь сдержать улыбку.

— Почему? — флегматично ответил один из ребят, — в бессознательном состоянии он на это не способен. Вот только, к сожалению, даже после сыворотки ни одно снотворное на эту тварь не действует.

— Дык, дать ему чем-нибудь по башке и всего делов! — не понял их проблемы я.

— Нельзя, — вздохнул его друг, — регенерация-то у него сейчас снижена. Вдруг помрет? Профессор тогда нас самих так по башке приложит, что мама не горюй.

— Но и терпеть такое тоже не дело, — усмехнулся зашедший следом за мной в комнату Семен, — а то так, глядишь, и привыкнете потом друг на дружку смотреть.

— Вот о чем я и говорю, — хмыкнул полковник, отвлекаясь от чтения документов, — гомосятина мне во вверенном подразделении уж точно не нужна. Тем более, что у парней еще вся жизнь впереди.

В это время со стороны возящегося с упырем профессора раздался какой-то тихий противный хруст, и довольный фанатик науки отошел в сторону, сжимая в маленьких медицинских щипчиках какой-то непонятный предмет. После чего внимательно осмотрел его на свет и явно довольный собой, побрел куда-то в сторону дальних столиков с барабанной мешалкой. Вслед ему, щерясь окровавленным ртом, злобно, но молча, глядел пленный упырь.

— Не хотел сдавать феромоны с клыков, — пояснил в ответ на мой ошарашенный взгляд профессор, — пришлось выдирать и собирать с желез так. Очень уж интересный механизм работы у данного вещества.

— Э…

— И как же жаль, что у нас нет нормально биологической лаборатории, чтобы полностью изучить их состав! — чуть не плача продолжил ученый.

— Отдать Алисе и всего делов, — пожал плечами, присутствующий рядом в качестве охраны аспирант.

— Это не то! — гневно вскинул бороденку наш фанатик науки, — чтобы узнать точно, нужен подробнейший анализ, с использованием самой современной…

— О, нет… только не это! — закатил глаза к полотку тот.

— Да ну вас. Только и знаете, что пить пиво, стрелять и деградировать. А о науке тут даже и поговорить не с кем.

— Профессор, а давайте вы будете насиловать его мозг, а не наш, — палец аспиранта указал на примотанного к разделочному столу, убитого жизнью упыря.

— Мозг! — даже причмокнул губами от удовольствия тот, явно прибывая при этом где-то глубоко в своих размышлениях, но тут же пришел в себя и разочарованно вздохнул, — не в наших условиях… Нет нужного оборудования и слишком большие риски…

— Хорошо, что вы зашли, — поняв, что их перепалка может продолжаться бесконечно, полковник отложил бумаги в сторону и взглянул на нас, — перейдем к делу. Мы в дерьме. Причем в полном. Пленная девчонка — пустышка, она ничего не знает, и о ней мы поговорим позже, — кивок в мою сторону, — а вот второй, как вы знаете, оказался весьма большой шишкой.

— Почему? — серьезно спросил Семен, — если он так им важен, то это может стать нашей гарантией.

— Не станет, — покачал головой Митров, — учитывая то, что мы представляем угрозу для всего их вида — убьют нас в любом случае. Разница будет заключаться лишь в том, что для начала они попробуют пойти на любые соглашения, дабы спасти сына своего Главы, но как только они добьются желаемого, за нашу жизнь никто не даст и ломаной монеты. Я уже успел провести предварительный допрос этого молодого человека.

— В самом деле, молодого? — позволил себе улыбку один из аспирантов.

— В самом, — успокоил его полковник, — ему сорок шесть лет. По их меркам это совсем еще ребенок. Так вот. Ни он ни его друзья, а, следовательно, и их клан никогда не слышали про одаренных. В их сообществе вообще запрещены подобные эксперименты над людьми, и это вовсе не из-за большого человеколюбия, как вы понимаете. А если бы об одаренных вдруг стало известно широкой вампирской общественности, то нас, а также всех причастных к этому проекту ликвидировали бы в течении суток не взирая на погоны. Вывод?

— Проектом руководил явно кто-то из местных, — пожал плечами Семен, — и это точно не человек, потому как простой, пусть и высоко сидящей пешке провернуть такое незаметно уж точно бы не удалось. Слишком большие силы и ресурсы были задействованы. Одна только операция на Алтае чего стоит.

— Верно, — одобрительно кивнул Митров, — поэтому отсюда следует, что передать пленных лично мы никому не сможем. При таком варианте все в любом случае закончится нашей смертью. Кто стоял за уничтожением базы и тотальным геноцидом тоже неизвестно. Поэтому единственным рабочим вариантом в данной ситуации, я считаю выход на наше непосредственное руководство.

— А что если это оно нас и решило убрать? — спросил второй аспирант.

— В свете последних событий этот вариант уже выглядит более чем нелепо, — покачал головой полковник, — никто не стал бы так рисковать. Убрать своих всегда проще и тише. А судя по тому шуму, который устроили эти упыри почти месяц назад — работали явно гастролеры. Пусть и хорошо осведомленные обо всем нашем устройстве. И если вначале мы еще сомневались, разумно предполагая худший вариант, то сейчас, после того как мы узнали последние данные… Однако проверить это стоило. Я не могу больше рисковать жизнями своих людей впустую. Выживание в приоритете. Поэтому задача сейчас перед нами стоит только одна — выйти на нашего создателя и сохранить пленных. Только он может обменять их по выгодному курсу и замять это дело. Других вариантов я не вижу.

— А что если попробовать лечь на дно? — хмуро спросил Семен, — да и как ты планируешь их возвращать, если они уже знают о нашем существовании? Думаешь, этот сынок не стукнет тут же своему папаше обо всем, что тут увидел?

— Это ничего нам не даст, кроме небольшого выигрыша во времени. А на счет остального — так другого выхода все равно нет. Остается лишь надеяться на личные связи того, кто нас выращивал и его личные договоренности. Ты же сам понимаешь, что рано или поздно нас найдут. Не свои, так чужие.

— Знать бы еще есть ли у нас эти свои, — покачал головой старый оперативник.

— Как я уже сказал, другого выхода из этой ситуации я не вижу, — раздраженно дернул щекой полковник, — выбор тут небогат: либо рискнуть и иметь хоть какие-то шансы на успех, либо как мясо тупо сидеть и ждать своей смерти. Лично я выбираю первое.

— Тут уже решать за всех не получится, — вздохнул Семен.

— Знаю, — кивнул тот, — именно поэтому, как только ребят приведут в норму, и они смогут ходить — мы устроим совет.

— Выходит… выходит, что нам нужно будет искать выход на кого-то из местных? — подал голос худощавый аспирант, по-прежнему сидящий в кресле и сжимающий в руках свой автомат.

— В точку, — горько усмехнулся полковник, — насколько мы смогли узнать от пленных — главный в России и небольшой части южных государств сейчас некий Александр, — услышав это имя, я вздрогнул, — однако его резиденция находится в Москве. Как, впрочем, и посольство этого клана «хранителей», как они себя называют. И сынок Главы которого сидит сейчас со своей девкой у нас в подвале.

— Я думаю, нам не придется ехать так далеко, — хмыкнул Семен, — после всего того, что тут произошло, количество упырей на квадратный метр в городе теперь резко возросло. Сдавайся любому — не ошибешься. Вот только что если убить нас хотели не чужие враждебные кланы, а это была разборка местных внутренних группировок? Мы ведь в их политике и раскладах ни ухом ни рылом. Узнал, к примеру, местный Голова, что у него под носом подчиненные такой беспредел творят и отправил карательный отряд прикрыть всю эту лавочку. А зачем ему такой геморрой на своей территории? Да и перед иностранными коллегами опять же неудобно — как-никак подобные эксперименты их конвенцией запрещены. Ну, или Великим Договором, как ты там мне рассказывал, не суть важно. И прикопают нас на радостях здесь же в лесочке, довольные до ушей, что по всему миру собирать нас и искать не пришлось.