— Не глупи, Ланс! Причин масса, и мне не хватит и суток перечислить…

— Так я не спешу!

Он сделал короткую паузу.

Сейчас Песчаный Карп напоминал мне стоящую неподалёку Ч’айю. Только она разбиралась, как вскрыть замок в мифический «Корень», а джинкина-там в который раз пытался подобрать такой же ключ к душе Ланса фер Скичиры.

— Во-первых, у тебя ничтожная база данных и классическая «ошибка выжившего», — наконец сказал Господин Киликили, причём вообще без нажима. — Во-вторых, вашему возвращению сейчас мешают не только природные и техногенные факторы…

Я улыбнулся, почуяв редкую возможность снова блеснуть.

— Имеешь в виду чу-ха?

— Бинго, Ланс. Я имею в виду весь вид чу-ха, если ты понимаешь, о чём идёт речь. Дело в том, что перед вашим массовым пробуждением протокол «Вуаль» предполагал… скажем так, лёгкую глобальную деградацию общества гибридов. И пока мы не успели…

— Да полно тебе, Карпик! — Я отмахнулся, и тот снова умолк, будто мог видеть раздражённый жест. — Я всё понимаю. Даже я, сисадда? Но вот что скажу, пунчи: опираясь на весь бесценный опыт глупого выдумщика и сказителя старины, я заявляю, что мы справимся.

Он снова умолк. А я на этот раз представил себе тушу песчаного карпа, похожего на змею, но только с лапами-плавниками, ребристым гребнем и куда более опасного и коварного; представил его за крепкой прозрачной перегородкой с высеченными на ней измышлениями старинных мудрецов. Карп извивался, готовясь к броску…

Но вместо этого лишь произнёс всё с той же ровной интонацией:

— Ты заблуждаешься, мой мальчик… причём очень крепко. Я/мы ещё не успели снова скорректировать сознание общества чу-ха, превратить их в покорных прислужников тех, кто придёт следом. А потому людей пожрут. Будет невиданная по жестокости война, ведь хорошо известные тебе прямоходящие крысы отнюдь не готовы делить мир с такими, как ты. Сейчас они боятся вас, терюнаши. И одна только мысль о том, что созданы на вашем генетическом материале, может привести их в ужас, наполнить яростью, и спровоцировать глобальную бойню…

— Но у тебя, разумеется… — Чтобы сдержать влажный, отдающий медью кашель, я был вынужден хрипло рассмеяться. — У тебя есть рецепт спасения обеих рас?

— Сарказм излишен, план действительно есть. — Если бы джинкина-там могли использовать «низкий писк», сейчас бы Господин Киликили говорил именно на нём. — Ждать. Ждать дальше. Сколько бы ни потребовалось гибридам для очистки и мягко-эволюционного терраформирования планеты. Я могу усыпить тебя снова, Ланс. И её. Вы очнётесь в совсем новом мире, когда мои расчёты покажут, что он всецело готов к повторному заселению.

Но джи-там не умели использовать «низкий писк». И в моих глазах не появилось ни намёка на транс. И поэтому:

— Ты очень гладко чешешь, Карпик…

— Это не выдумки! У меня есть все необходимые расчёты. Вероятность вашего выживания минимальна и стремится к погре…

— А знаешь, чем я — жалкий терюнаши с грязных улиц Бонжура, — по-настоящему отличаюсь от тебя, твоего братца Энки или всех крыс Тиама? — снова перебил я. И в тот же самый момент осознал тотально-бездонную правдивость того, что собирался сказать дальше. И сказал, не дав Карпу возможности признать свою очевидную неосведомлённость: — Мы верим в чудо, пунчи.

Князь-Из-Грязи, которого обитатели Юдайна-Сити могли знать под именами Данав фер Шири-Кегарета или Шерсть Миллиона Запахов, замолчал. И эта глубокая пауза поведала о его капитуляции больше, чем все дальнейшие слова.

— Байши, Ланс, ты и правда туповат… — наконец откликнулся заушник.

В тот же самый момент Ч’айя бережно вынула из ниши короткую матовую колбу. Покрутила, изучила крохотную бирку, без опаски (а вот зря, как считал лично я!) свинтила крышечку.

— Что ж, — с лёгким раздражением добавил Песчаный Карп, — я только что провёл корректировку глобального долгосрочного прогноза на основе экстраполяции событий протокола «Ланс Скичира»… У меня печальные новости, пунчи. Ты умрёшь.

Ч’айя старательно сплюнула в колбу, осторожно вернула в нишу. Одновременно с ней от соблазна не удержался и я, хмыкнув и презрительно сплюнув под ноги.

— Захлопни пасть, умник! По всем твоим расчудесным прогнозам я должен был скрутить хвост ещё в пустыне несколько лет назад…

Я тут же переместился немного ближе к девчонке и торопливо опустил подошву на алую кляксу, неосмотрительно оставленную в пыли.

— Согласно моим расчётам, — снова вздохнул джинкина-там, — в настоящее время ты должен до ужаса бояться дальнейших событий, Ланс. И не пытайся этого скрыть.

Я покривился. Поднял «болтушку» к лицу, будто у нас был включён режим слепков, и Абзу мог в деталях рассмотреть мою недовольную гримасу. Повторил, но без должной экспрессии, а утомлённо и тихо:

— Пошёл на *уй, Карпик. Я прекрасно отдаю себе отчёт, что каждый из живущих обречён посадить дерево, в тени которого уж точно не вздремнёт…

Внутри горы вдруг едва различимо загудело, а затем изогнутую стену между мной и Чаей раскололо тончайшей вертикальной чертой.

Детка, ты скоро выйдешь из умывальни, так что я буду закругляться…

В общем, под занавес этого странного сна ко мне пришла Аширна фер вис Фиитчи. Ты можешь вспомнить это имя, сисадда? Её сестра нанимала меня для решения одной деликатной проблемы в тот день, когда ты попала в мою нору…

На этот раз сонный образ явился без странных переодеваний, а таким, какой я запомнил прибитую горем вистар на платформе «Пламенного колеса». Представляешь, на её груди даже висела склянка, которую я отобрал…[вздох] Эта деталь почему-то показалась мне самой пугающей.

— Я благодарна вам, господин фер Скичира, — сказала она. Сначала я даже подумал, что она повторяет свою речь из последнего послания мне. Но… дальше она сказала примерно следующее: — Но думаете ли вы, что мы — мы все, от Юдайна-Сити до Аркидополиса, — будем вечно благодарны вам за отдельную помощь той или иной крысе?

Мне очень хотелось ей ответить. Причём едко, может даже злобно. И ведь украденный моим же собственным призраком голос вернулся, и гель уже не так противно забивал глотку, и мысли нужные роились… но я промолчал.

А Аширна — пусть это была вовсе не вистар из благополучно-карамельного Тинкернальта, — она прищурилась и вздохнула, будто иного не ждала. Добавила с грустью. Знаешь, с такой вязкой грустью, острота которой ощущается исключительно в страшных снах:

— Как вы считаете, господин фер Скичира, сумеем ли мы восстать против того, кто творил нам добро, если хотя бы отдалённо учуем опасность, грозящую мне, нам, гнезду или всему Тиаму?

Она медленно подняла лапу, и на секунду мне показалось, что вистар сейчас сорвёт с ремешка склянку с ядом и сделает-таки то, от чего я уберёг её в ночном клубе… Но вместо этого Аширна показала мне скрещённые пальцы, шагнула в сторону и пропала из поля зрения.

Байши… у тебя когда-нибудь бывало такое? Что ты осознаёшь сон, осознаёшь сам факт сна, но никак не можешь ни проснуться, ни избавиться от его гнёта? Прямо жуть. И если нет, детка, от всей души желаю никогда не испытывать ничего подобного.

Потому что сколько бы я ни рвался и не трепыхался в попытках выбиться из капсулы, разбить оцепенение и проснуться, вернуться к тебе и в жаркую постель, меня не отпускало.

Но ни одна пытка не длится вечность. Если, конечно, твою душу не уносят в подземные дворцы Бансури…

Мой ужас тоже подходил к концу, пусть этого я и не знал. А напоследок к двери компактной западни подступил Ханжа.

Едва ли я упоминал при тебе это имя. Да и вообще за ним уже прикрылась дверца погребальной печи, но… При всей его малозначимости в моей жизни этот образ вдруг почему-то показался мне очень важным и невероятно жутким.

— Мы все для тебя — расходный материал, — просипел «Садовник». А в следующий миг превратился в здоровяка Панго. А потом в Цену и бесполое Као-Ду, и я вдруг ощутил острейший стыд, потому что даже не знал, кто из моей маленькой победоносной армии сейчас жив, а кто уже рассыпался пеплом… — Как думаешь, терюнаши, ты для нас представляешься таким же? Заменяемым? Не уникальным? Штампованным и малозначимым?