— Хватит паясничать, — тихонечко попросила она, и я мгновенно заткнулся. — Ты что-то знаешь.

— Да о чем ты?

— Улица говорит, там был настоящий бой. На верхних уровнях, едва ли не в «сердце семейства». Но в Мицелиуме об этом нет ни единого следа. Все гладко и чисто, причем настолько, как не сработал бы и лучший глабер «Лотоса». И мне почему-то кажется, Ланс, что ты что-то об этом знаешь…

— Клянусь, что не имею ни малейшего понятия, — я пожал плечами, заставил себя опустить плечи и уставился в окно фаэтона.

Одновременно краем глаза изучал Магду и ее реакции. Пытался угадать, как много смирпам вообще известно о джинкина-там. В конце концов, само существование «Господина Киликили» могло оказаться особым проектом Смиренных Прислужников, а провокационные вопросы Красной Вистар — лишь очередная треклятая проверка на лояльность.

Впрочем, интуиция подсказывала, что ничегошеньки-то чу-ха про джи-там не знают, и отсутствие информации о штурме «Моста» вовсе не блеф. Становилось все любопытнее узнать, каким образом свето-струнный ублюдок умудрился сохранить такое мощное инкогнито, но сейчас мне следовало направить свои мысли в несколько иное русло:

— Но если в «Детях заполночи» об этом заговорят, ты узнаешь, обещаю.

— Не беси меня, терюнаши!

— Не бешу, — я вздохнул и доверительно наклонился вперед. — Послушай, Магда… я хорошо помню, что мне не покинуть Юдайна-Сити живым, и вся моя дальнейшая жизнь зависит только от твоего настроения и менструального цикла, но сейчас я действительно ничего не знаю.

Красная Вистар молча рассматривала меня почти минуту. Жи-ми на водительском месте снова зашевелился, готовый или предотвратить попытку «низкого писка», или наказать убогого манкса за ложь. Наконец чу-ха в красном брючном костюме склонила голову на бок.

— Аппетиты Нискирича могут распространяться за пределы Бонжура?

— Насколько мне известно — а известно мне далеко не все, но многое, — аппетиты Нискирича ограничиваются потенциальным выдавливанием «Вертких прыгунов» и увеличением доходов от продажи богатейшего ассортимента наркотиков.

Она пристукнула когтями по бедру и встопорщила усы.

— И это все?

— Пожалуй, — я дернул плечом. — Неужели твои подсадные змеи в нашей казоку сообщают иное?

Магда вздохнула. Откинулась на спинку сиденья и сделала неопределенный жест лапой.

— Выкипи отсюда, Бледношкурый, — умело взболтав в голосе коктейль из презрения и злости, прошипела Алая Сука. — Ты все-таки сумел меня утомить.

— Был рад поболтать, — улыбнулся я, открывая дверь фаэтона.

— Иди на *уй, Ланс…

«Крейс» рванул с места, не дожидаясь, пока я выберусь на тротуар. Оступившись, но не упав, я смотрел вслед черному транспорту Красной Вистар и старался не улыбаться.

Вокруг зажигались рекламные полотна и экраны, не позволяя вечернему полумраку даже прикоснуться к улицам гнезда. Вздохнув, я отступил от обочины, потер щеку и неспешно отправился на запад.

Меня переполняли странные и не самые четкие ощущения.

Едва ли не впервые за все минувшие годы общение с Магдой вызвало у меня не отвращение, а, скорее… злорадство? «Лотос» знал про трупы йодда из «Уроборос-гуми», это было плохо. Но они ничего не знали про «Мост», и это потрясало. Красная Вистар со всеми ее осведомителями и стукачами, летательными шпионами, камерами наблюдения и системами мицелиумного контроля не могла знать всего.

Я еще раз поразился силе джинкина-там, сумевшего сохранить свое существование в тайне. Неужели я действительно держу за глотку столь могущественную субстанцию? Если это хотя бы частично так, мне следует быть крайне осторожным и ни за что не позволить чувству власти опьянить сознание.

Настроение улучшалось с каждым шагом, и даже без лишнего глотка паймы. Улыбаясь ошарашенным встречным чу-ха, я вразвалочку спустился с проспекта, свернул на узкую старинную улочку, купил у торговца на углу пакетик чудовищно соленой строганины. Жуя мясную соломку, по жесткости способную тягаться с обшивкой бронетранспорта, направился к станции «сквозняка», привычно оглядываясь в поиске «хвоста».

Его традиционно не было: когда Магда приходила потрепать мне нервы и немного разнюхать о теневой жизни Бонжура, уличные камеры смотрели в сторону, а летательные аппараты тетронов послушно уходили на патрулирование соседних кварталов.

Тем не менее, появление обшарпанного фаэтона «Детей заполночи» меня все же насторожило. Просвистев над головой, он плавно развернулся на крохотной площади перед спуском к транзиту и опустился точно на моем пути. Соленая полоска мяса в горле чуть не встала колом, и я спрятал остатки закуски в карман.

Из фаэтона выбрался широкоплечий чу-ха в черно-желтой жилетке поверх обнаженного торса. Здоровяком оказался Пио (кажется, так его звали), и он работал собирающим бригадиром… Издали кивнув мне, крепыш облокотился на крышу «Габи-шиндо» (хорошая модель, с увеличенным багажником, в котором удобно перевозить сразу несколько жмуров) и принялся ждать моего приближения.

Не меняя скорости, я подошел и поднял скрещенные пальцы.

— Куо-куо, Пио.

— И тебе не хворать, Ланс, — глухо промычал тот, поводя приплюснутой мордой, словно вынюхивал.

— Какие новости?

Было бы глупо предполагать, что собрат по казоку решился приземлить фаэтон на моем пути по чистой случайности, но переходить к делу я не спешил.

— Ты тут по делу, Ланс? — вместо ответа спросил Пио, с интересом оглядываясь. В этих кварталах Глянец почти окончательно растерял свой лоск, но от Бонжура все еще основательно отличался. — Милый райончик…

— По делу, — спокойно ответил я, подмечая за рулем «Габи-шиндо» еще одного «Дитя», — да только по своем у. А что?

Пио пожал плечами, отчего из-под жилетки встопорщилась серая шерсть.

— Садись, братишка, — он махнул лапой, словно призывая забыть последний вопрос, и даже заботливо приоткрыл для меня заднюю дверь. — Прокатимся. Нужно вернуться в Нарост.

Порой мне казалось, что вся моя жизнь состоит из бесконечных разговоров внутри множества самых разных фаэтонов, куда меня чуть ли не силой заставляли залезть. Шагнув было к транспорту, я оперся на приоткрытую дверь и все же уточнил.

— Пояснишь, с какой стати мне сейчас переться в Нарост?

Пио посмотрел на меня, как на неразумного молокососа. Вздохнул. Облизнул огромные желтые зубы. Он не отличался большим умом, это точно. Но исполнительным быть старался.

— У нас неприятности, пунчи… — негромко сказал он. И добавил, заметив мою мгновенную бледность: — Нет-нет, с твоим папкой все в поряде… Просто… Он приказал.

Байши… я поморщился, снял рюкзак, послушно нырнул на заднее сиденье и буркнул что-то приветственное водителю из самых младших казоку-йодда. Хорошее настроение начинало улетучиваться, но развинчивать фляжку я не спешил. Вместо этого:

— Пио, может, расскажешь, в чем дело?

— Ланс, пунчи, ты все узнаешь на месте, — промычал тот с переднего сиденья, даже не обернувшись, — меня только попросили тебя отыскать, сисадда? Другие братья сейчас гоняют по Бонжуру, а я вот сюда завернуть решил…

Фаэтон тронулся с места, загудел, поднялся в силовой поток и двинулся вперед.

— Вообще-то я и на вызовы отвечаю, — не без раздражения отреагировал я, машинально задирая рукав.

Обнаружил, что основная «болтушка» переключена на режим «не беспокоить» еще с момента встречи с Галло Ш’Икитари. Длинно и сочно выругался сквозь стиснутые зубы, почти беззвучно, но от души.

Обнаружил сразу два сообщения от Сапфир. Да, парни действительно меня искали, и даже приходили в «Кусок угля». Девочка, конечно, волновалась, и я чиркнул ей что-то отвлекающе-успокаивающее.

На сердце стало тяжко и тревожно, но я отлично понимал, что расспрашивать Пио абсолютно бессмысленно. «Габи-шиндо» тем временем вошел в пространство Бонжура, а за окном раскинулись привычные мне улицы и лавки с их толчеей, лукавыми торговцами, фальшивыми нищими и сонными коровами на тротуарах. Мы приближались к Наросту, во дворах комплеблоков становилось все больше черно-желтых жилетов и все меньше тетронских квартетов.