— Присматриваешь нору в Бонжуре, где мои нюхачи тебя не отыщут⁈ Дурной план. Думаешь сбежать⁈ Но тебе никогда не покинуть Юдайна-Сити живым, так что этот план ещё дурнее! Так что теперь ты послушай меня, терюнаши! Немедленно тащи свою дырявую жо…

— На вечернем концерте «Восьмого цвета радуги» запланировано массовое самоубийство, его спровоцируют сами музыканты! — Говорить сквозь песчаную бурю её угроз было непросто, но внутренне я сразу приготовился к подобному сценарию разговора. — Всем гостям «Абиман-Арены» раздадут яд, который они должны будут принять вместе с рыжими у*бками в самом финале шоу! Дистанционные зрители тоже получат приказ, всё это будет называться Добродушным Восхождением…

Она притихла, и на мгновение во мне приподнялась волна надежды.

— Двести тысяч зрителей, Магда! — выпалил я, надеясь, что спешка и нотки паники не сбивают настрой «низкого писка». — Ты ведь знаешь влияние «ВЦР» на толпу, на х*й их пошлёт в лучшем случае каждый десятый!

На дисплеях заднего вида промелькнули два тетронских беспилотника, но пока я решил не разгонять фаэтон.

— Отмени концерт, Магда, сейчас это только в твоих силах! Или сегодня же ночью в гнезде кончатся места для хранения трупов!

— Добродушное Восхождение? — прошипела она, и тон агента заставил огонёк надежды опасно затрепетать. — Массовое самоубийство⁈ И ты хочешь, чтобы я поверила в байки лживого выродка⁈

— Байши, Магда, я слышал это собственными ушами! Только что! Таакин-Кар, Чич-Катоко и остальные борфы лично сознались мне в этом!

Она замолчала, заставив тревожно взглянуть на гаппи. Но сейчас предательский Мицелиум на удивление работал, и связь не прерывалась.

— Ланс, — наконец произнесла она, и сквозь раздражение пробилась неподъёмная усталость, — я не знаю, чем ты обнюхался, но буду милосердна и дам ещё один шанс — немедленно приезжай в Штольню. Потому что если ты и дальше продолжишь…

— Нет, Магда, — просто ответил я.

По встречному коридору проскочил фаэтон «полосатых рубашек». Почти сразу сбавил скорость, развернулся в ближайшей петле, включил сирену и пристроился мне в хвост.

— Ни в какую Штольню я не поеду, а у тебя есть прекрасный шанс спасти уйму сородичей…

— Это твоя последняя возможность, терюнаши.

— Решу ей не воспользоваться.

— Тогда я сожгу тебя заживо, выродок с мочой вместо крови…

— Просто сделай должное, и поблагодаришь.

—…а пепел рассыплю под порогом рынка, чтобы через тебя перешагивали тысячи чу-ха и шуршание их хвостов не давало душе переродиться!

— Магда, остынь…

—…сгною тебя в самой занюханной клетке, где твою жопу раздолбят так умело, что очко застынет в вечном вопле ужаса!

— Ты должна мне поверить! Я всегда говорил тебе правду! И о Шири-Кегарете, ты же наверняка всё проверила! И сейчас!

—…сварю твой хвост прямо на тебе… Сука, ты же бесхвостый… Тогда это будут твои нижние лапы! — Она шипела, будто гигантская змея, а не благородная чу-ха, и я представлял себе капли слюны, летевшие на красный рукав. — А затем буду морить тебя голодом, пока ты не начнёшь обгладывать собственную плоть!

— Магда, это вообще не имеет отношения к нашей вражде!

—…когда Жи-ми поднимется с койки, я позволю ему отгрызть все пальцы на лапе, стрелявшей в него, и сама буду на это смотреть!

Я вздохнул. Взглянул на приближающийся фаэтон тетронов.

Пожалуй, если я выжму из «Спитца» всю мощь, «тупомордые» даже не успеют удивиться, но пока разговор отвлекал. И начинал угрожать.

Мне удалось снова вздохнуть так, чтобы Магда не расслышала тоски. Сказать негромко, но с предельной убедительностью:

— Я всё ещё верю в твоё здравомыслие. — Положив обе руки на панель управления, я начал плавно увеличивать скорость. — Сделай, как прошу. Не ради меня, но ради Юдайна-Сити.

Алая Сука ещё что-то прорычала, но в следующую секунду я прервал разговор.

Куо-куо, мои бесстрашные!

Не спрашивайте лишнего, и лишнего не услышите.

С вами снова «Ломкая горечь» и Моноспектральная Чапати. Не обновлённая инкарнация, полная сил, а её устаревшая версия, опозоренная, опустошённая киуаам-пуджа, но по-прежнему отказывающаяся сдаться…

Вы никогда не узнаете причин моего возвращения, даже не пытайтесь.

Но пусть те, кто сейчас не сменил станцию при звуках моего голоса, слушают и передают другим. Ведь события важнее Божур не видел многие годы, и Чапати просто не имеет права умолчать о содеянном, как это сделают восемь из десяти прокламаторов нашего района.

Я диктую это сообщение, потому что пятью голосами против четырёх коллектив агентства «Ломкая горечь» дозволил мне. Но четверо были всё же не согласны. А значит, любой из вас, мои мудрые, волен оценить последующие слова Моноспектральной Чапати не как официальную позицию «Горечи», но как её личный манифест…

Сначала Чапати расскажет вам, что час назад видела собственными глазами. А вы сами сделаете выводы. Но событие, о котором пойдёт речь, не могло остаться незамеченным, даже на фоне охвативших район беспорядков.

Я видела десятки фаэтонов, большая часть которых была чёрными. Они медленно съезжались к «Лючи Чуа», и уже в выбранном ими месте сходки кроется насмешка столь горькая, что сводит скулы.

Кабак — издавна облюбованный «полосатыми рубашками», украшенный свето-струнными слепками героев Управления Тетронов и обслуживаемый отставными «тупомордыми», — стал местом переговоров тех, кого они присягали искоренять. И Чапати хохочет над иронией события…

За фаэтонами шагали вереницы чу-ха, крепких и хищных, одетых в накидки красно-чёрных цветов перемирия. Все они несли наплечные метки с символикой своих казоку, и в другое время Моноспектральная бы дорого дала за мощную бомбу, заложенную у входа в «Лючи Чуа»…

То здесь, то там в процессиях мелькали жёлтые шляпы, но в основном перед «Лючи Чуа» собирались «Дети заполночи» и «Вёрткие прыгуны».

Первые скрыли жилеты, вторые прибыли почти без пружинных установок и пернатых досок. Разумеется, все казоку-йодда были вооружены, хотя открыто башеров никто и не носил. Когда перед входом в кабак выстроились две шеренги по сотне бойцов каждого клана, пришла очередь вожаков. И Чапати до сих пор трясёт от одного вида ненавистных ей тварей…

В общем, церемония была… внушительной. Подготовленной спешно, без внимания к мелочам — вроде отсутствия ста тринадцати колючих венков, неизменных атрибутов схода казоку-хетто, — но всё же внушительной.

Со стороны чёрно-жёлтых на переговоры, разумеется, пожаловал сам Косоглазый. Одновременно с ним из своего фаэтона вышли близнецы Риробури и Раромари, сухие, как ветки, с полосато-выседевшей шкурой; одетые скромно и так однообразно, что Моноспектральная вновь не смогла отличить брата от сестры.

Примечательно, что хетто «Прыгунов» прибыли на разговор в сопровождении двух приохоченных псов, и Чапати до сих пор не верит этому дичайшему для цивилизованного общества зрелищу. Здоровенные собаки заливались лаем и рвались с поводков в лапах прислуги, но стоило Раромари (или это была Риробури?) щёлкнуть пальцами, как они заскулили и покорно улеглись вдоль фаэтона… Представляете?

Но если близнецы каким-то образом сумели-таки выдрессировать дикое зверьё, то стая Нискирича удивила не меньше — на его стороне живой стены стояли «Жёлтые котелки», и мне до сих пор непонятно, каким образом те переметнулись к Косоглазому от Хадекина фер вис Кри…

Чапати признается откровенно — когда мой информатор сообщил о готовящейся сходке, я обрадовалась, что всё же случится схватка. Решающая, крупная и способная одним ударом обескровить тех, кто тешит себя мыслями о полной криминальной власти над районом.

Но накидки, повязки, усыпляющее бдительность спокойствие десятков казоку-йодда… В общем, когда главари и их Когти выбрались из фаэтонов и встали друг перед другом, их стаи с воем рухнули на колени, признавая статус и положение вражеских хетто.