— Ну и? — поморщился от не самых приятных воспоминаний Крас.

— Вот тогда за пару недель меня так же торкало.

— И ты считаешь, что это было безопасно для нашей тусовки? — возмущению Краса не было предела.

— А ты вспомни, что тогда вы в свою тусовку меня особо не брали. Так что ВАШИ выдранные задницы для МЕНЯ тогда опасности не представляли. Вот сейчас у меня также что-то зудит. Кто-то, с кем мы связаны, не позднее двух недель огребёт больно, обидно, но не смертельно. И нашему отряду напрямую это ничем не грозит.

— Хорошо, убедил, ты занят делом, — недовольно признал Крас, — но обязанности с тебя сегодня никто не снимал. Так что давай медитируй на ходу!

Не успел Крас отойти в сторону, как к нему подошла набравшаяся храбрости Виола, чтобы засыпать его вопросами, которые созрели у них с Элеонорой в попытках осмыслить, откуда могли прибыть такие странные парни и кто они такие на самом деле.

— Покорнейше прошу меня простить, мерл, что отвлекаю вас от, без сомнения, важных дел, — начала девушка, — но не будете ли вы столь любезны, чтобы уделить нам с её высочеством Элеонорой немного времени, дабы удовлетворить жгучее любопытство по поводу всего необычного, свидетельницами и участницами чего мы стали с момента убытия из Кера?

Крас удивлённо сглотнул: хоть его и обучали особенностям гренудийского этикета, но воспринимал он это знание приблизительно так же, как среднестатистический студент МГИМО — внезапно назначенный обязательным к изучению курс по суевериям пигмеев амазонии. Потому, с трудом переведя в голове вопрос с «женского аристократического» на «человеческий полноценный», он понял, что если станет говорить с девушками о том, что им интересно, очень кратко и по делу, то сегодня до вечера они, может быть, начерно уложатся.

— Тирра Дармент, — ответил он, изо всех сил копируя манеру строить витиеватые, многоэтажные словесные конструкции, — Я с радостью удовлетворю ваше любопытство, если вы не будете возражать, чтобы я составил вам с её высочеством компанию в карете. Нам надо выехать как можно скорее, чтобы в самые сжатые сроки проскочить деревушку Ремсегал, пограничную с Мердгресом. Ибо последнее на нашем пути место, где нас могут попытаться задержать. Потому до неё у нас каждый час на счету.

Часом позже маленький отряд выскользнул с неприметного просёлка на довольно неплохую дорогу, ведущую по направлению к городу Кайм. Именно здесь, печально вздохнув, Крас пересел с коня в экипаж:

— До дневного привала я в вашем полном распоряжении и готов ответить на любые вопросы. За исключением тех, что коснутся секретов королевства Минк-Ваньяр, Ордена сострадательных и рода Рислент.

И если в ответ на его вступительную речь принцесса лишь скромно улыбнулась, то в глазах Виолы загорелось настолько хищное предвкушение, что и без всякой накачки бежевой энергией Крас понял: ему предстоят очень и очень напряжённые три часа. Однако вопреки ожиданиям, первой вопрос задала Элеонора:

— Я слышала, что молодого человека, который перемыл утром всю посуду после нашего завтрака, вы называли наследным принцем. За что он получил такое прозвище?

— За то, что он — сын короля Ромма I и действительно наследный принц.

— Вы шутите? — не поверила принцесса, которая слишком хорошо помнила, как придворные водили хороводы вокруг её покойного брата.

— Нисколько. Видите ли, королевство Минк-Ваньяр отличается от Гренудии настолько сильно, что многое, привычное и естественное для нас, вам будет казаться чем-то совершенно невероятным и невозможным. Например, мы почти полностью переросли сословное разделение. Когда принц Сердан Минк и его лучший друг, к слову — привезённый десять лет назад нашими агентами из Мингра в орденский интернат сирота-бродяга, назначаются в наряд, сыну короля даже в голову не придёт возмущаться, если старшим назначат не его.

— Неожиданно, — вступила в разговор Виола, — Можете рассказать нам о вашем королевстве и о том, как так получилось, что у вас утратила своё влияние родовая аристократия?

— Вы, в некотором смысле загоняете меня в тупик, — усмехнулся молодой маг, — Есть официальная история, а есть — реальная. То, что рассказывается в книжках отличается от реальности тем, что в них опускаются некоторые подробности, которые будут считаться государственной тайной королевства ещё минимум тысячу лет. А без них официальная история выглядит больше похожей на наивную волшебную сказку.

— Мы готовы послушать хотя бы сказку, — предложила Элеонора, — Ведь мы пока почти ничего не знаем ни о вашем королевстве, ни о вас самих.

— Хорошо. Но тогда не ждите, что наши обычаи от этого станут сильно понятнее. Мой отец и его лучший друг Рой Селин, нынешний великий магистр Ордена, приехали в Минк в самом начале 411-го года по гренудийкому летоисчеслению. Они тогда были совсем подростками, отцу — четырнадцать, а дяде Рою — пятнадцать. Из Дарта было недалеко до мёртвых пустошей. А у отца были подозрения, что относительно недалеко от северно-западной границы Минка расположено очень интересное место. Если быть точным, то одно из «Хранилищ Древних».

— Так вот откуда все эти уникальные знания! — ахнули девушки.

— Ошибаетесь, в «Хранилище» отец в итоге так и не попал.

— Его там не оказалось? — вступила в разговор тирра.

— Да нет, оно и по сей день оно там. До сих пор не тронутое. Поначалу отца не устроило ограничение, которое оно накладывало на желающего войти. Это место, к слову, полуразумное. А затем ему это стало не нужно, так как всё, что оно могло дать, он открыл и сам. Но мы отвлеклись.

— Простите, но как он мог открыть самостоятельно знания Древних, ведь они все были видящими магами?

— Так и отец — видящий и полный универсал, — пожал плечами Крас, — Как и Аллин Мердгрес.

— Что? — тут девушки впали в ступор окончательно, — Аллин Мердгрес — видящий маг?

— А откуда ещё могли появиться все его изобретения? — хмыкнул младший Рислент, — Мой отец хоть и считает его очень талантливым, но без углублённого и аурного зрения, уж извините, он бы ничего, кроме своего бодрящего эликсира создать бы не смог. Так всё же, может быть, вернёмся к истории?

— Да, простите, продолжайте пожалуйста.

— Когда отец и дядя Рой выехали из Межграничья в земли Минка, они очень вовремя подоспели на помощь нескольким людям, отбивающимся от светлых эльфов. Среди спасённых оказался и молодой тирр Минк. Он был на два года старше отца. За спасение тирр пожаловал дяде Рою титул мерла с небольшим наделом. А соседний заброшенный феод отец купил уже себе сам. Так они обосновались в Минке. Туда отец перетащил монстров, наловленных им годом раньше в «Зоне смерти».

— Простите, какое отношение ваш отец имел к «Зоне смерти», — удивилась Элеонора, — Вы же имеете ввиду место на северо-западной границе Гренудии, недалеко от местечка с названием «Риссан»?

— Вы совершенно правы, ваше высочество, — подтвердил Крас, — именно в этом поселении жила моя семья до 5075-гогода. То есть до 410-го по принятому у вас летоисчеслению.

— Ой, именно тогда мой отец ездил туда на практику, — улыбнулась принцесса.

— Да, я знаю, — Крас резко помрачнел, опасаясь, что продолжение этой темы не приведёт ни к чему хорошему. Как на зло эта перемена его настроения не укрылась от собеседниц.

— Простите, если поднимаю не самую приятную для вас тему, но тогда что-то произошло между вашим отцом и моим? — тихим голосом спросила принцесса.

— Можно сказать и так, но я бы не хотел продолжать эту тему. Давайте вернёмся к развитию нашей магии. Так вот тогда, 24 года назад мой отец смог в зоне смерти изловить и взять под полный контроль одного монстра, созданного Древними. Выпотрошив его память, он получил огромный запас знаний. Но, как оказалось, многое, что отец к тому моменту знал и умел, не было известно Древним. Соединив их знания со своими, он прорвался на совершенно иной уровень понимания магии.

До привала Крас рассказывал девушкам всё, что их интересовало. Гренудийским аристократкам всё рассказанное было непривычно, потому на каждый рассказанный факт задавалось с десяток новых вопросов обо всём непонятном. В тоге они поговорили и о различных планах реальности, об их связи с различными видами магического зрения и о многом. Даже помянули реинкарнацию и Мультивёрс. Особенно бурные обсуждения вызвали рассказы о том, как проходили гонения на аристократов, отказывающихся признать некоторые революционные нововведения, отнимающие у высшего сословия «освященные веками» привилегии.