«И что бы тогда ты изменила?» — иронично спрашивал внутренний голос. — «Ты бы не стала пытаться подмять его под себя? Позволила спокойно приезжать и уезжать, когда ему вздумается? Спать с другими женщинами?»

«Нет, но…»

«Значит всё произошедшее было неизбежно. Он просто связался не с той женщиной, с которой отношения были изначально обречены из-за твоих и только твоих рабовладельческих взглядов на мужчину» — вынес суровый приговор внутренний судья. И снова начинались горькие, безутешные рыдания, чтоб через некоторое время цикл ментального самоистязания повторился чуть в иной вариации.

Из своих покоев Повелительница вышла только через двое суток. По её внешнему виду никто не смог бы сказать, что всё это время она провела в непрекращающейся истерике. Явившись как всегда рано утром в свой кабинет, она с удивлением обнаружила не только ждущую её секретаря, но и прорицательницу.

— Если у вас есть, что сказать в своё оправдание, то можете заходить, — неприязненно бросила она Бинелле, хотя и понимала, что в случившемся меньше всего виновата провидица. Проводив матриарха грустным взглядом, госпожа Ннага всё же поднялась и прошла внутрь.

— Всё же решились войти, несмотря на всё то, что произошло по вашему недосмотру, — криво усмехнулась матриарх. — Ну садитесь, я готова вас выслушать.

Бинелла не стала сразу же ничего отвечать, хотя сказанные матриархом слова её сильно задели. Но перед тем, как начать говорить она несколько раз вздохнула, успокаиваясь, чтобы говорить исключительно ради интересов государства, а не собственных обид.

— Перво-наперво я хочу сказать, что всё произошедшее, к моему величайшему сожалению, было наилучшим для Драуры выходом из ситуации, когда с мерла Шелда Рислента не снимался ошейник древних. К моему огромному сожалению, если бы я осталась в Драфуре, всё вышло бы намного хуже.

— Куда уж хуже, — грустно и на этот раз без всякой злобы сказала Повелительница.

— Дело в том, что вопреки тому, что все видели в ритуальном зале, — проговорила госпожа Ннага, — Шелд Рислент смог сбежать. Не скажу, что всё у него прошло благополучно, но сейчас он вполне жив. Чтоб убедиться в справедливости моих слов, достаточно проверить, исчез ли из ритуального зала ошейник древних. Он меня заверил, что ошейник сейчас у него. В мой сон он наведался в ту же ночь, как исчез из Драфура. И предупредил, что любая попытка в дальнейшем делать пророчества на его счёт будет стоить мне жизни. Причём немедленно. А вам — любая попытка захватить его в плен повторно.

Повелительница Драуры сидела ни жива, ни мертва от услышанной новости. Жив! Этого просто не может быть! Ведь она сама своими глазами видела, как вспыхнула и обуглилась его голова!

— Но как?! — тих прошептала она, — ведь я всё видела…

— Повелительница, я не могу ответить на этот вопрос, — сказала прорицательница, — потому, что больше он попыток влезть в его жизнь мне не простит. Бегство далось ему очень дорогой ценой. Но вам ничто не мешает отправить посольство в Минк. Думаю, в скором времени там в любом случае придётся открывать представительство, так что можно начать прямо сейчас. Заодно проверите мои слова. Думаю, эйра Лорейн в состоянии при личной встрече убедиться, он это или только кто-то похожий на него.

— Бинелла, скажи, есть ли шанс, что он несмотря ни на что меня простит? — обречённо спросила Аресса, поскольку прекрасно понимала, чему равна вероятность положительного ответа.

— Как ни странно — есть. Я вам об этом говорила ещё тогда, когда пыталась отговорить действовать принуждением. Только вам придётся действительно очень сильно переступить через себя, чтоб заслужить его прощение.

— И что я должна буду сделать? — почти шёпотом поинтересовалась Повелительница.

— Вам лучше с посольством передать артефакт связи и поговорить с ним самой. Не знаю, если я расскажу вам всё, не сочтёт ли он это нарушением своего запрета, — мудрая Бинелла прекрасно понимала: то, что Повелительница смиренно (тоже не факт) выслушает по артефакту связи, ей самой может стоить головы. Если матриарха в очередной раз переклинит, как клинило всё последнее время при упоминании о Шелде Рисленте. Ну нафиг, своя голова дороже. Пусть сама разбирается…

Как ни странно, но после утреннего разговора с прорицательницей, когда срочно посланная за ошейником в ритуальный зал стражница вернулась ни с чем, матриарх как-то обмякла и успокоилась. И пробыла в таком умиротворении весь день, вполне успешно разбираясь с накопившимися за несколько дней государственными делами. Невероятный факт, что столь жестоко и несправедливо обречённый ею на гибель юноша внезапно воскрес, вселило в неё веру в возможность чуда, когда удастся всё отыграть вспять и вымолить прощение.

Срочно вызванная к Повелительнице эйра Лорейн поначалу испугалась за психическое здоровье своей венценосной родственницы. Все же она также присутствовала в ритуальном зале в момент той драматической развязки и всё видела своими глазами. Но рассказ о том, что информацию принесла Бинелла, а потом обнаружилось, что из запертого ритуального зала исчез бесценный артефакт, всё же заставили главу госбезопасности усомниться в незыблемости собственных представлений о возможном. Тем более, что именно её, эйру Лорейн матриарх отправляла в Дарт с целью проверить, действительно ли он жив. Эйра имела достаточно возможности изучить его манеру поведения, чтоб сделать выводы, он это или не он.

День закончился тем же, с чего и начался: общением с великой провидицей. В этот матриарх смогла удивить до глубины души госпожу Ннагу, начав разговор с извинений за то, что не прислушивалась к мудрым советам и позволила себе обвинить её же в своих ошибках. А после попросила помочь понять, почему она так неадекватно резко, бурно и без всякой логики реагировала на Шелда.

Прорицательница долго что-то шептала себе под нос, после чего грустно сказала:

— В этот раз всё было против вас. Вы помните ритуалы, которые в возрасте трёх лет проводили над своей старшей дочерью? Они считаются обязательными для всех наследниц трона Драуры. Так накладывают на дроу особую защиту, которая избавляет принцессу-наследницу от излишней покладистости, снижает ценность эмоций и заставляет стремиться к безграничному контролю и над окружающими, и над собой. А Шелд, желая сделать вам приятное во сне, усиливал вашу женственность, чтобы подарить больше наслаждения и радости, как он её понимал. И случайно создал острый конфликт женственности с установками правительницы. В результате сам и пострадал.

— То есть вместе нам не быть… — мрачно констатировала матриарх.

— Не сказала бы, — возразила прорицательница, — Сейчас оба исхода пока равновероятны. Но я не могу после его запрета рассказать, о чем пойдёт разговор с ним и чего стоит ждать. У вас достаточно сильная связь, которая подтолкнула его придти в ваш сон и пойти на сближение. Но как именно станет возможно примирение теперь — я не знаю…

Этой ночью Аресса увидела удивительно яркий сон. Ей снилось, что она — человеческая девушка, родившаяся среди людей, внешне чем-то напоминающих сартанцев. Но в отличие от расположенной на берегу океана Сартаны, её родная деревня располагалась высоко в горах и была со всех сторон окружена гигантскими белоснежными пиками, настолько высокими, какие Арессе никогда видеть не доводилось. Таких огромных гор не было ни в Драуре, ни в Эльфаре, ни в Тардии.

Всё вокруг было странным, но с другой стороны она жила в этом странном мире и он ей казался привычным. Днём она выполняла тяжёлую работу крестьянки, а вечером убегала к горной реке, где встречалась с любимым юношей. Это был совершенно неунывающий балагур и хохмач. Рядом с ним её отпускала усталость. Но юноша был беден да и не особо стремился богатеть тяжёлым трудом. Поэтому семья собиралась выдать её, первую красавицу, сразу за трёх сыновей деревенского старосты[115]. Юноша предлагал ей убежать вместе с ним, но она не слишком доверяла этому весёлому охламону, поэтому предпочитала с ним смеяться и веселиться, но готовиться к свадьбе с куда более надёжными женихами.