— Я всегда этого хотел, брат Аристид. — помолчав, сказал он. — В глубине души я надеялся, что создан именно для этого.

Монах молчал, наблюдая за птицами, теперь ставшими лишь маленькими точками на небосводе. Герцог продолжил:

— Всем сердцем я желаю справедливости и готов отдать жизнь за очищение веры. Я хочу, чтобы империя вновь вспомнила об истинных правилах Пути. О чести, единстве, бескорыстной помощи нуждающимся. — Волдхард повернулся к монаху. — Благословите ли вы меня на Священный поход?

— Будет кровь, — тихо проговорил божий человек.

— И много огня. Я повергну каждого, кто попытается помешать мне восстановить истинный порядок.

Монах повернулся к герцогу и встретился с ним взглядом. Грегор увидел, что лицо еретика исказилось сладострастной гримасой. Глаза его горели, а рот скривился в жадной и торжествующей улыбке. Руки монаха дрожали, металлические шарики постукивали друг о друга.

— Значит, так тому и быть. Начните со своих владений, приведите эти земли к праведности. А затем, когда наведете порядок в Хайлигланде, возьмите Эклузум, вытащите Великого наставника из его золотых хором и проведите в рубище к месту казни. Благословляю вас. Да свершится задуманное.

Глядя в глаза брата Аристида, Грегор Волдхард перестал понимать, кто из них в большей степени стал одержим этой идеей.

— Я дам вам столько писарей, сколько потребуется, — сказал герцог. — К концу лета Священная книга должна быть переведена на хайлигландский язык и разослана во все уголки Хайлигланда.

— Да будет на то воля Хранителя, — на выдохе произнес брат Аристид.

Этого момента он ждал почти пятнадцать лет.

— Ну что, парни, еще по одной?

Артанна силилась сфокусировать взгляд на глиняной кружке, в которую вцепилась дрожащими пальцами. После нескольких неудачных попыток вагранийка пришла к выводу, что поминальный пир затянулся, а с выпивкой следовало заканчивать. Еще пара тостов, и самостоятельно подняться в свои покои она бы уже не смогла.

— Без меня, ребята, — сказала наемница, тяжело поднимаясь из-за стола. Эта, казалось бы, простая задача, удалась ей со второго раза. — Ух, твою мать… Кто, скажите мне, кто принес эту бутылку?

— Я! — подал голос энниец.

— Смерти моей хочешь, Медяк, не иначе. Где взял?

— В замковых закромах. Это рундская огнивица — так мне сказали.

Артанна закашлялась и с отвращением вылила остатки выпивки на пол.

— Драные рунды. То ли я старею, то ли раньше кастелян предпочитал пойло послабее.

Джерт с опаской покосился на командира:

— Тебя проводить?

— Да уж как-нибудь справлюсь. Я к этому дерьму привычная.

— Ну, если ты свалишься с лестницы и повыбиваешь себе зубы, боги мне свидетели, я пытался это предотвратить. Но зубы таки побереги — пригодятся.

— Да к черту тебя! — отмахнулась вагранийка и нетвердым шагом вышла на улицу.

— Ага, и тебе хорошей ночи.

Джерт проводил ее взглядом и вернулся к Белингтору. Черсо спал мертвецким сном, уронив голову на руки. Поразмыслив, энниец вытащил из кармана менестреля трубку и принялся ее туго набивать. Табак был так себе, да и Джерт не имел привычки курить, но торчать в казарме без дела не хотелось. А сон все никак не шел.

Оставив попытку выдохнуть дым ровными колечками, энниец обратил внимание на пристроившегося в самом углу Веззама. Ваграниец пил редко, но этим вечером последовал традиции и опрокинул несколько кружек за погибших соратников. Судя по виду Второго, горячительное если не ударило ему в голову, то уж точно хорошенько разогнало кровь по венам. От взгляда Джерта не укрылось и то, что наемник заметно нервничал: весь вечер дергался и прыгал на месте, словно на кол посаженный. Кидал косые взгляды на бойцов, теребил застежки на дублете и постоянно вертел в руках всякие мелочи. С чем это было связано, Медяк пока что понять не смог.

Впрочем, чуть позже кое-что прояснилось. Едва Артанна отправилась спать, свербеть у Веззама начало сильнее, да и помрачнел он хлеще обычного. В конце концов ваграниец совсем потерял покой и вышел следом за командиром. Заинтригованный Джерт поплелся на улицу.

И увидел, что Второй проследовал аккурат за Артанной.

Энниец усмехнулся себе под нос, затянулся едким дымом и, ругая себя за невнимательность, покачал головой. Как он не заметил этого раньше? Мог бы и догадаться, что за слепой преданностью вагранийца стояло кое-что еще.

И это могло здорово спутать карты.

Прохладный ветер норовил забраться под рубаху. На свежем воздухе голова слегка прояснилась, дышалось легче. Перед глазами раздражающе мельтешили огни факелов — стража совершала очередной обход. Кто-то выкрикнул приветствие, но Артанна небрежно отмахнулась. На ватных ногах наемница поплелась через двор и дошла до лестницы в гостевое крыло. Поднималась медленно, думая лишь о том, как бы не оконфузиться перед случайными встречными сервами или, того хуже, кем-то из местной знати. Это стало бы не самым лучшим окончанием и без того дерьмового дня, а о восстановлении репутации после подобного и вовсе можно было забыть.

Выпивка и в самом деле становилась ее проклятьем.

Добравшись до своих покоев, Артанна первым делом стянула сапоги. Вторым — доковыляла до ночного горшка, открыла крышку и засунула несколько пальцев в рот. Когда тело перестало содрогаться от рвотных спазмов, Сотница вытерла губы тыльной стороной руки и огляделась. Света было мало — только угли в камине. Артанна зажгла свечу, нашла кувшин с застоявшейся водой и с наслаждением прополоскала рот. Полегчало.

— Все, дорогая, — шепотом обратилась она к самой себе. — Ты прекращаешь пить.

Впрочем, в том, что сдержит слово, Артанна уверена не была. Сколько раз она давала себе обещание завязать с пьянством?

Сил раздеваться не было. Хотелось курить, но возиться с трубкой наемница поленилась. Вместо этого она дотащилась до кровати, споткнулась о разбросанные сапоги, витиевато ругнулась по-вагранийски и рухнула на подушки. От погружения в сон ее отвлек скрип дверных петель. Сотница по привычке потянулась за кинжалом, но, узнав в вошедшем Веззама, успокоилась.

— Еще не спишь?

— Уже нет, благодарствую, — обреченно вздохнула Артанна и села. — Зачем пришел?

Второй протиснулся внутрь и закрыл дверь на засов.

— Не могу заснуть.

— А я здесь при чем? Или мне тебе колыбельную спеть?

— Белингтор справился бы лучше, но он пьян в дрова.

— Рада за него, — проворчала наемница. — День выдался на редкость хреновый, Молчун. Дай мне поспать. Поговорим утром.

Веззам прошелся по комнате. Он хотел было налить себе воды, но, обнаружив лишь пустой кувшин, сел на край кровати рядом с командиром.

— Могу я просто немного побыть с тобой?

Брови Артанны удивленно изогнулись. Не дожидаясь приглашения, ваграниец стянул сапоги и забрался с ногами на кровать.

— Ты совсем рехнулся?

Веззам не дал ей договорить и рывком притянул к себе, крепко сжав в объятиях. Наемница принюхалась:

— Ты пьян!

— Не пьянее тебя. Да и повод железный.

Вагранийка не нашлась с ответом.

— Я скучаю, — зарывшись Артанне в волосы, прошептал Второй. — Стараюсь держаться, но, будь оно все проклято, иногда…

— Знаю.

— Нихрена ты не знаешь. Ты-то не мучаешься, как я.

— Я тоже иногда скучаю. Но мы все решили очень давно.

— Ты решила, — тихо прорычал Веззам. — Ты.

Артанна высвободилась из объятий и холодно посмотрела на Второго.

— А ты с этим согласился.

Наемник накрыл ладонь Артанны своей. Руки она не отняла.

— Я порой жалею, что помог тебе сбежать, — отрешенно глядя на кусок неба, видневшийся из распахнутого окна, сказал он. — Нам ведь было хорошо вдвоем. И что тебя дернуло возвращаться? Мы могли бы отправиться из Рундкара куда угодно. Но ты вознамерилась вернуться к своему драгоценному Рольфу во что бы то ни стало. Спокойствия это никому не принесло, а я, в конце концов, лишился тебя.