Словно молния прошла через мое тело, несущая радость и бодрость. Волна эмоций прокатилась в голове, прям радостью залило до верху. При этом перстень ужался и плотно охватил палец. Это что еще за чертовщина? Впрочем, не мешает, и ладно, потом разберусь.
Но надо что-то делать с пленным, пора ему в себя приходить. Достал флакон с нашатырным спиртом, смочил им ватный тампон и сунул его пациенту под нос. Через пару вдохов пациент резко открыл глаза и попытался сесть, но я удержал его рукой за плечо. Глаза пациента расширились в ужасе, он отшатнулся от меня в ужасе. Это его каска, шемах и черные очки так напугали что ли?
Пациент скороговоркой забормотал какую-то околесицу, слов не разобрать. Надоело его слушать, задал ему простой вопрос: «ты кто такой», сначала на английском, повторил на нидерландском, русском и немецком, даже на латыни спросил. Пленник смотрел на меня дикими глазами, потом вдруг внятно произнес какую-то фразу на незнакомом языке, смысл которой я вдруг понял. «Не убивай меня, дух пустыни».
В ответ я буркнул: — Пока не убью, а там посмотрим.
Удивительно, но пленник меня понял, тут до меня дошло, что я ответил ему на том же языке. Это что за фокусы? До сих пор я годы тратил на то, чтобы освоить иностранный язык, а тут оно вдруг пришло само и сразу? Так не бывает, фигня какая-то. Но все потом, сейчас не будем отвлекаться на частности.
Пленник быстро смекнул, что его никто не собирается прямо здесь на куски резать, и обнаглел. Ну что же, и на это у нас есть методы. Как-то капитану Домбровскому очень нужно было быстро расколоть одного туарега, причем без членовредительства. Он позвал меня и попросил действовать так, как если бы я собирался провести операцию по, скажем, ринопластике на этом самом туареге. Я зашел в палатку, где сидел допрашиваемый, спокойно разложил на столе большую операционную укладку, после чего начал стандартную предоперационную проверку самочувствия пациента. Спокойно, сосредоточенно и без малейших эмоций внимательно осмотрел и ощупал его лицо, проверял реакцию зрачков, пульс и так далее. При этом не говорил ни слова, только делал никому не понятные пометки в блокноте. Закончил осмотр и начал перекладывать инструменты в укладке, тут туарег и сломался, выложил все, лишь бы убрали страшного меня, который явно планирует его зарезать и съесть, причем живьем и в сыром виде.
Вот и с этим стариканом я стал действовать точно так же. Достал аптечку, разложил инструменты, начал его осматривать оттягивая веки и крутя нос и уши, явно прикидывая, какую именно хирургическую железяку к нему применить. И все это абсолютно безучастно, привычно.
Пленник снова заорал, чтобы я его не убивал и не забирал его душу, после чего у нас все-таки началась конструктивная беседа.
Мда, чудны дела твои, Господи. Старикан ничего не слышал ни про Мали, ни про Африку, он не только не знал, в какой стороне находится Бамако, но даже не представлял, что это название города, а не животного или болезни. Про туарегов тоже ничего не слышал. Сильно офигев, продолжил допрос. По словам пленника, вокруг нас не Африка, а материк Черный Исток, здоровенные чернокожие это не негры, а орки или урук-хай, как они себя сами называют. К северу живут люди, а тут хозяйничают орки. А еще пленник является главным шаманом племени, куча трупов за шатрами — это его ученики. Они проводили какой-то ритуал с применением артефактов (понять бы еще, что это такое), в ходе ритуала что-то пошло не так, и его вырубило, когда очнулся, увидел меня, любимого, в каске и черных тактических очках. И принял меня за духа пустыни, настолько необычно для местных я выглядел. Понять бы еще, что это за такие артефакты, да еще и древние.
Магия, артефакты, ритуалы, что за дурдом! Это у меня взрывом мозги отшибло, и я сейчас лежу на койке в помещении с мягкими стенами в смирительной рубашке? Нет, не может быть, уж слишком все реалистично и болезненно там, где и должно быть больно.
Обрадовало то, что по словам пленника воинов его племени не было поблизости, мы сейчас внутри их территории, тут соседи не нападут, охрана не нужна. Да и не станет никто нападать на группу шаманов, убежденно сказал дед. Тут я громко хмыкнул.
Относительно происходящего вокруг дедок знал много, но совсем не то, что мне нужно. Меня не интересовали взаимоотношения с соседними дикарскими племенами, куда больше заботил вопрос, как добраться до более-менее цивилизованных краев. То, что здесь одинокого путника схарчат без соли и без лука, было и так очевидно. Старикан единственно смог подсказать, что, если двигаться на север, через полсотни лиг можно попасть к людям, что сейчас воюют с племенами орков. Но уж лучше война, на которой хирург всегда найдет свой хлеб, чем эти чингачгуки. И что это за лиги такие, как они соотносятся с привычными мне километрами и милями? А еще моему пленнику была очевидно незнакома концепция огнестрельного оружия. Он совершенно не воспринимал мои автомат и пистолет в качестве оружия, но опасливо косился на Ка-Бар в ножнах слева у меня на груди. И еще опасливее косился на блестящие медицинские инструменты в аптечке, которую я убрал, как только спектакль сработал.
В шатре нашлась довольно качественно сделанная карта, совершенно не вязавшаяся с откровенно примитивным видом шаманствующей публики. На ней старикан достаточно точно указал наше местоположение и ориентиры вокруг, границы владений своего племени, а также условную границу с людьми.
Я сел на вытащенный из шатра табурет и начал соображать, что и как делать дальше. Если старикан не соврал, меня занесло в другой мир. Показанную деду фигурка бронзового бибизяна, что я вертел в руках перед нападением на машину, он назвал шаманским артефактом для перехода из мира в мир, сделал этот артефакт его коллега, что исчез лет шесть назад. Судя по всему, коллега попал в Мали в самый разгар восстания туарегов, где и был убит, раз не вернулся и никак себя не проявил в Африке. Проводимый шаманами ритуал, судя по всему, наложился на смерть Берта, которая активировала артефакт (несколько капель его крови так и застыли на фигурке), в результате чего машину со мной перебросило сюда. Впрочем, дед мог и соврать, а может просто докурился до пустынных духов и розовых слонов. Так или иначе, надо с этого места убираться, либо придут соплеменники дедули, либо еще кто-то столь же плотоядный, и мне хана. Пока я размышлял, старый шаман начал кривляться, что-то бормотать и строить из пальцев загадочные фигурки. Вдруг с резким криком он выбросил руки в мою сторону, тут же какая-то сила сдавила меня со всех сторон и вздернула с табурета на ноги.
— Вот ты и попался, дух пустыни! — радостно заголосил шаман.
Я попробовал двинуть руками и ногами, ощущение было будто меня завернули в резину. Руки и ноги можно было двигать, но их тут же прижимало обратно.
Шаман с довольной мордой отполз к ближайшему торчащему из земли копью, раскачал и выдернул его, потом начал перепиливать армированную пластиковую ленту наручников о лезвие наконечника. Вскоре лента сдалась, дедок перехватил двумя руками копье и начал перепиливать пластиковую ленту на ногах. Сейчас он допилит и этим же самым копьем выпустит мне кишки, промелькнула мысль. Фигушки, решил я, правая рука расстегнула клапан кобуры и достала пистолет. Что любопытно, мешающая мне двигаться сила действовала только на мое тело, но не на одежду и не на оружие, когда меня подняло на ноги, автомат соскользнул вперед и повис стволом вниз на груди, останься он висеть сбоку, достать пистолет было бы затруднительно. Аккуратно подтянул руку к поясу и направил ствол на шамана. В этот момент пластиковая стяжка наручников на ногах деда лопнула, он довольно крякнул и рванул с копьем наперевес ко мне. Грохнули выстрелы, третья пуля попала ему в левое плечо, дед удивленно замер, при этом сжимающая меня сила заметно ослабла, я подтянул пистолет к груди, перехватил двумя руками и толчком от себя вывел на линию прицеливания. Вторая пуля пришлась старому шаману в грудь. Третью я всадил ему в голову для контроля, хотя это уже было явно не нужно. Полуоболочечные экспансивные пули при попадании в область сердца обычно убивают наповал.
