— Мы тебя потеряли... — сказала Мира. — Как тебе удалось уехать с Больших кочек?

— Спряталась. Найра с Кауло меня нашли и сюда привезли, — ответила Дарина ангельским голоском.

— А с Хадаром вон что сделали, — вырвалось у Миры.

Дарина промолчала, только взглянула вслед уходящему Гаю.

— Может, Вилюну помощь нужна в его лечении? — спросила Мира, злясь на себя за то, что испытывает стыд, будто в самом деле просит о чём-то недостойном.

— Я не лечу изменников, — холодно отрезала Дарина.

Миру будто ледяной водой окатило.

— Хадар не изменник! — воскликнула она. — И тебе это известно не хуже меня!

— Не изменников не казнят, — сказала Дарина, как само собой разумеющееся.

В её голосе не было и оттенка сомнений. Похоже, для неё это была единственная правда.

Мира в растерянности заморгала, не зная, что сказать. Внезапно Найра подступила к ним и с яростью заявила:

— Чужакам не понять, что такое преданность. У вас, мокрозяв, нет Родины.

Это было так неожиданно, что Мира окончательно потерялась. Она видела, что лесные со всех сторон смотрят на неё, и в их взглядах не было сочувствия.

Да и какое сочувствие можно ожидать от тех, кто вырезал безоружных жителей Сухири. Вот он Лес — такой, как есть, без прикрас и романтики.

— Мне... надо идти, — скомкано пробормотала Мира и побежала следом за Гаем.

...

Во дворе крепости всё было так, как осталось у Миры в памяти: площадь, чаны со шкурами, котлы с варевом. Лесные расходились по своим делам. Шерстяное солнце каталось ещё высоко по азарскому небу, и работа никого ждать не будет.

Мира увидела, как Владыка удаляется в свою половину крепости в окружении вооружённых мужчин. Мира заметила среди них одного странного человека — очень худой, с головой напоминающей голову ящерицы, весь покрытый кольцеобразными татуировками. Интересно, кто это такой?

На Миру никто не обращал внимание. Она решила дождаться, пока Гай унесёт Хадара в «больничку» к Вилюну и потом вместе с ним присоединиться к собранию. Вот Гай быстрым шагом вышел от мага и направился в покои Владыки. Мира окликнула его, но он сделал ей знак: жди.

«В смысле, жди?! — опешила она. — А как же собрание, на котором мы сообща обсудим, как бороться с Абрахазом? Мы же для этого сюда плыли!»

Мира подумала, что, может быть, неправильно его поняла и потянулась следом к входу в покои. Гай уже исчез внутри, а ей преградили путь вооружённые копьями воины.

— Можно мне войти? — робко спросила Мира. — У меня есть важное дело к Владыке.

С таким же успехом можно было уговаривать камни. Впрочем, возможно с камнями Мире сопутствовал бы больший успех. А воины просто стояли не шевелясь и даже не глядя на неё, но копья держали скрещёнными.

Она отступила, в растерянности прошла по двору, чувствуя себя никому не нужной. Не так она представляла себе прибытие в крепость, совсем не так. И шляпа, на которую Мира, сидя в Башне, возлагала такие надежды, тоже оказалась никому не нужна. А Гай... Почему он так себя повёл? Обижается из-за того, что она вынудила его везти в Лес Хадара и выкручиваться, придумывая, как убедить лесных взять его? Или причина в другом?

Она направилась к навесу, где в прошлый раз ей лечил ногу Вилюн. Раз не принял Владыка, так хоть к магу попасть, помочь в лечении Хадара. Но и здесь при входе стояли несколько вооружённых лесных.

— Что тебе, избранная? — спросил один из них, когда Мира приблизилась.

Интонация была доброжелательной, но копьё недвусмысленно перекрыло путь.

— Думала, может помочь смогу, — ответила Мира и саркастически усмехнулась: — Я же избранная.

Ей стала слышаться в этом слове издёвка судьбы.

— Не велено никого пускать, — сказал лесной. — Вилюн не любит, когда ему мешают работать.

«Понятно — охраняет секреты целительства от посторонних глаз», — подумала Мира.

Она отошла. Было душно, в воздухе висел тяжёлый запах от киснувших в чанах шкур. Вокруг все занимались работой, никто даже не смотрел в её сторону.

Мира чувствовала себя грязной, голодной и уставшей, но просить кого-то о помощи не позволяла гордость. Устав бродить, она зашла в тень и села у стены, сняв шляпу и положив её на колени. Во рту от вони из чанов стояла горечь, а язык прилип к нёбу от жажды. Мира закрыла глаза, и перед ней сразу же встали картины бойни в городе: ползущие по трупам кукры, убитый мальчик-разносчик... Она тряхнула головой, пытаясь вытрясти из неё этот кошмар, но он не уходил, а проносился мимо — круг за кругом.

— Вот ты где, избранная, — раздался над ней девичий голос.

Мира вздрогнула и открыла глаза. Рядом стояла девочка-кентавр. На человеческую часть тела была надета курточка из пятнистой шкуры. Мира отметила, что лицо у девочки заплаканное, рыжие волосы собраны кое-как, но держалась она серьёзно и деловито.

— Не называй меня избранной, пожалуйста, — устало сказала Мира.

— Почему? — удивилась девочка.

«Потому что я тогда буду называть тебя полукобыла», — зло подумала Мира, но вслух, сказала другое:

— Потому что у меня есть имя - Мира.

Девочка задумчиво почесала копытом задней ноги свой бок и кивнула:

— Как хочешь, Мира.

— А тебя как зовут? — спросила она, хотя познакомилась с ней ещё в прошлый раз. Но тогда она была в теле канжди и, в отличие от Вилюна, девочка-кентавр её не узнала.

— Адель. Я дочь лесного Владыки.

Мира сняла с колен шляпу и помахала ею над землёй, изображая шутливый поклон.

— Идём в крепость, — сказала Адель. — Тебе надо помыться и поесть.

«Неужели кому-то нашлось до меня дело?!» — саркастически усмехнулась Мира.

Однако встала и поплелась за девочкой. По пути ей на глаза попалась группа женщин, среди которых Мира увидела Найру. Женщины несли тюки и что-то взволнованно обсуждали. Похоже, Найра отлично вписалась в общину лесных и уже обзавелась подружками.

«А я везде лишняя», — с горечью подумала Мира.

Следом за Адель она зашла в крепость, прошла по длинному, закругляющемуся коридору. Адель остановилась возде одной из комнат, вход в которую закрывали бусы. Девочка вошла первой, Мира за ней. Огляделась. В правом углу стояло что-то вроде этажерки с множеством пустых полочек, на полу лежал тюфяк с подушкой и покрывалом. На нём длинное прямое платье с рукавами даже на вид грубое и колючее, и безрукавка из шкуры мехом наружу, какие Мира видела на лесных женщинах. В изголовье стояли глиняная кружка и тарелка, на которой лежал кусок мяса. Слева от входа — корыто с водой, от которой шёл пар; на краю корыта лежало полотно. Рядом на полу — комок засушенных трав, наверное заменитель мыла.

Мир отметила, что воду здесь не экономят, как в Элсаре.

— Это будет твоя комната, — сказала Адель.

— Спасибо, — поблагодарила Мира.

Подошла к этажерке. На пыльных полках явственно отпечатались кружкИ от мелких вещей, а на верхней Мира заметила творчески вырезанную из коры фигурку духа Леса. Похоже, кто-то собирался в большой спешке, даже талисман забыл забрать. Выходит, хозяина или хозяйку комнаты специально выселили, чтобы дать место Мире. Она повернулась к Адели:

— Куда переехал тот, кто жил здесь раньше?

— Здесь недалеко по коридору, — ответила девочка.

— Я могла бы жить с соседкой, — сказала Мира.

Адель неопределённо хмыкнула. Наверное хотела завернуть что-то про избранность, но не стала.

Помолчали. Разговаривать было решительно не о чем. Сочувствовать, что элсарцы забрали Тиреда — не тактично, да и Адель может спросить, откуда Мира знает про их роман? Адель не уходила, как будто ждала чего-то. Ходила по комнате с видом хозяйски, стуча копытами и помахивая хвостом.

«Могла бы уже свалить, а так и вода остынет», — подумала Мира.

Раздеваться при дочери Владыки ей совсем не хотелось. Но и просить уйти невежливо.

— Мне жаль, что вы сегодня потеряли так много воинов, — произнесла Мира, чтобы нарушить молчание.

— Мы рождаемся воинами, — с достоинством ответила девочка. — Погибнуть в бою честь.