Старик тоже не мог этого не заметить. Мира заметила в его глазах удивление, смешанное с подозрением.

— Как-то само получилось, что речь зашла о его портрете, — добавила она, молясь всем богам, чтобы портрет Великого Хранителя на самом деле там был. По идее, должен, но вдруг, нет? Как-то она даже не удосужилась его поискать.

— И что? — спросил слуга.

Мира мысленно возликовала: Прол не отрицает наличие портрета хозяина в галерее!

— Я сделала вид, что видела портрет и похвалила его, а сама даже не узнаю, если придётся. Не могли бы вы мне его показать?

Она добавила кокетливую улыбку, надеясь, что её обаяние способно хоть кого-то обаять.

— Хорошо, идём, — добродушно проворчал слуга.

Мира едва ли лошадкой вокруг него не заскакала. Она уже придумала, что после того, как Прол покажет портрет главного деда, нужно будет невзначай спросить, кто изображён на интересующей её картине. Вряд ли слуга будет делать из этого тайну.

Они вошли в галерею. Прол прошёл мимо ряда картин в потемневших рамах и остановился возле той, что висела почти посередине.

— Вот он, — сказал слуга. — Девятый Великий Хранитель династии.

Мира молча смотрела на изображённого на картине молодого мужчину. Его нельзя было назвать красивым, скорее в нём ощущалась порода: тяжёлый подбородок, высокомерный взгляд голубых глаз; тонкие губы кривила жестокая улыбка. Человек, привыкший получать всё, чего захочет. Мира поймала себя на том, что не особенно удивлена, ведь в первый раз, остановившись взглядом на портрете, она подумала, что раньше видела, изображённого на нём мужчину. Это он много лет назад убил беременную и ещё одного незнакомого Мире человека.

— Спасибо, Прол, — тихо поблагодарила она.

— А это отец евойный, при котором я начал служить, — сказал слуга, показывая на другой портрет, где был изображён бледнолицый мужчина со светлой бородкой клинышком и подвитыми усами.

Мира выразила глубочайшую заинтересованность, осмотрела портрет сверху донизу и по диагонали. Наверное, даже оценщики произведений искусства не изучают их так внимательно. Однако, перехватив подозрительный взгляд слуги, решила, что переусердствовала.

— Это матушка, — продолжал Прол, переходя к следующему портрету.

Мира гораздо спокойнее осмотрела портрет темноволосой женщины с сердцевидным личиком.

— Красивая! — сказала она.

— Была первой красавицей Азара, — добродушно усмехнулся Прол. — Родом из Сухири.

Мира обратила внимание на следующий портрет. Этого мужчину она тоже знала — именно его убил Великий Хранитель.

У неё на языке вертелся вопрос, кто это, но Мира сдержалась. Не будем торопить, пусть слуга сам о нём расскажет. Вскоре Прол дошёл и до него.

— Это брат Великого Хранителя, благородный Бенедикт.

— А где он сейчас? Правит другим островом? — спросила Мира, вглядываясь в портрет. Сходство братьев было несомненным.

Углы рта слуги скорбно опустились.

— Нет, он и его супруга были убиты.

— Какой ужас! — воскликнула Мира. — Кто это сделал?

— Сухирийцы, — сурово ответил слуга. — Но они ответили за свое злодеяние, и их потомки ещё долго будут расплачиваться за грехи отцов.

Мира промолчала. Значит, нашли козлов отпущения. На память пришли слова Найры о том, что в Сухири совсем всё печально, даже своих мокрозяв нет и они полностью зависимы от богатого соседа. Видимо, в то время в Азаре и произошло распределение силы.

— Но за что их убили? — спросила она у Прола.

— Убийцы так и не сознались, почему пошли на злодеяние.

— Но их вина была доказана? — тихо уточнила Мира.

— Да, они наследили на месте преступления.

— Он был младшим из братьев? — спросила она.

— Наоборот, — старик помолчал и продолжил: — Великим Хранителем по праву рождения должен был стать Бенедикт. Его готовили к этой чести с малолетства. Но судьба распорядилась иначе. К счастью, Рудольф (Мира мысленно отметила имя главного деда) не побоялся принять на себя тяжёлую ношу власти вместо брата.

«А сперва убил его», — подумала она.

До неё вдруг дошло, что она стала обладательницей бомбического компромата, который может, как поднять её на самый верх, так и уничтожить. У Миры даже в груди зажглось от волнения. Нужно быть осторожнее и пока никому не сообщать про голограмму. А там ещё неизвестно, как всё повернётся.

…

Больше ничего интересного в рассказе Прола не оказалось. Кстати, портрета жены Бенедикта в галерее не было. Мира спросила почему, но слуга ответил что-то невнятное, и она не стала настаивать. И без того её увлечённость родом Великого Хранителя могла вызвать подозрения. Тепло поблагодарив старика, она поспешила на улицу. Пора уже возвращаться в дом Хадара и готовиться к отъезду. Больше всего её сейчас занимал вопрос, куда девать шляпу-компромат? Теперь, когда Мира узнала, что именно записано на голограмме, она уже не могла оставить шляпу без присмотра. Но как объяснить её появление в своём гардеробе, который, к слову, отсутствовал. Платье, что надето на ней, было единственным.

«Голодранка, ей богу! — раздражённо думала она, идя по улице. — А ещё избранная!»

Невзначай вспомнился роскошный гардероб Даяны. Уж магиня ни в чём себе не отказывала, меняла наряды каждый день. И всего лишь была обыкновенной магиней, пусть и старшей. А от избранности Миры, на проверку, одни расстройства!

Однако, интересно, кто и с какой целью записал голограмму про убийство и спрятал во второе дно сундука? И почему не предъявил, когда в преступлении обвинили невиновных сухирийцев?

Мира подозревала, что ответов на эти вопросы ей никогда не получить. Кто бы это не сделал, его, скорее всего, уже нет в живых, иначе шляпа не пролежала бы столько лет спрятанной в сундуке. Кстати, странно, что сундук стоит в доме Хадара. Как он туда попал? Вариант, что компромат подготовил сам Хадар, она тут же отмела: когда произошла трагедия, Старший агент ещё пешком под стол ходил, а то и вовсе не родился.

Внезапно справа раздался крик Хадара:

— Мира!

Она повернула голову и остановилась. Вот уж действительно, про «хорошего человека» вспомнишь, оно и всплывёт. Хадар шёл к ней по боковой улице. Его сопровождал крупный мужчина с медным цветом лица.

«Заместитель Майер», — вспомнила Мира.

Майер смотрел на неё с полным равнодушием. Мира тоже не стала уделять ему внимание: совершенно неинтересный персонаж.

Не то, что Хадар. Мира отметила, что он не в плаще со знаком Старшего агента, который надевал при выходе на улицу, а в просторной серой рубахе, черных штанах и высоких сапогах. Всегда блестящие чёрные кудри были тусклыми и наспех собраны в хвост, щёки сизые от щетины. А ещё на уровне чувств Мира ощутила, что в нём как будто что-то раскололось. В общем, выглядел Хадар не комильфо, хотя, бесспорно, лучше чем, когда Мира видела его в последний раз. Тогда он был мёртвым. Она поёжилась, думая, что воспоминание, как Хадар лежал голый, недвижимый и покрытый глубокими ранами, теперь будет преследовать её при каждой встрече со Старшим агентом. И, положа руку на сердце, она бы предпочла, чтобы Хадара не оживляли.

Мужчины приблизились.

— Что ты на меня так смотришь? — ядовито спросил Старший агент.

Она моргнула, отвела глаза:

— Ничего. Просто удивлена встречей.

— Удивлена она, — хмыкнул агент и неожиданно рявкнул, глядя на своё левое плечо: — Без тебя как-нибудь разберусь!

Мира озадаченно посмотрела на него, потом на Маейра: что это было?! Но зам стоял с непроницаемым лицом, будто ничего не видел.

Хадар смущённо кашлянул и сказал Мире:

— Сначала сходим на берег, посмотрим, в каком состоянии лодки, на которых нам отправляться в Лес. Затем домой.

Внезапно Мира разглядела на плече Хадара полупрозрачного маленького человечка. Он сидел и болтал ногами. Увидев, что Мира на него смотрит, человечек состроил ей «козу». Мира в замешательстве отвела взгляд: это что ещё за чертовщина?!

Они подошли к малым воротам, ведущим к Реке и служащим исключительно для вернувшихся в Элсар лодочников. Потемневшие от времени, они были сделаны из плотно пригнанных друг к другу и сцепленных скобами брёвнышек.