С болью и горечью она вспоминала солнечный июльский день, когда они с Алькой стояли на мосту в центре Питера, и она с небрежностью человека, у которого впереди много времени, строила планы на будущее. Ей казалось, все дороги открыты, нужно только победить собственную лень, и всё получится. И вот она заперта в четырёх стенах своей совести, из которых только один выход — в смерть.

Неожиданно кто-то ласково коснулся её плеча, рядом раздался голос Бренна:

— Что случилось?

А что у неё случилось?

— Вот, готовлюсь умереть, — она хотела усмехнуться, но вместо этого разрыдалась.

А потом, сама того не желая, рассказала обо всём, что случилось. Просто потому что хотелось выговориться, а Бренн был так близко, и его серые глаза не осуждали и не насмехались. Чужой, ещё недавно незнакомый человек, внезапно ставший для неё ближе других.

Примерно в середине рассказа её прошила мысль: «Работает ли ещё заклинание Даяны? Что, если нас подслушивают?»

Она сказала об этом Бренну, но он показал на ладони несколько блестящим металлическим блеском горошин.

— Антипрослушка, — объяснил он. — Взял у Хадара, ему они теперь вряд ли понадобятся.

Когда Мира закончила рассказ о своих злоключениях, Бренн некоторое время молчал, потом уверенно произнёс:

— Я пойду вместо тебя.

— Что? — она решила, что ослышалась.

— Перед тем, как ступить на путь, назови моё имя, — сказал он, спокойно глядя ей в глаза.

— С ума сошёл?

Он улыбнулся:

— Не больше, чем ты.

— Нет, подожди, ты меня неправильно понял! — поспешила объяснить Мира. — Я рассказала без всякого намёка на то, чтобы кто-то пошёл вместо меня. Просто выговориться хотелось.

— Понимаю, — сказал он. — И всё же, назови моё имя.

— Нет! — Мира оттолкнула его руку, поднялась. От долгого сидения в одной позе ноги затекли.

— Мира, — он поймал её за запястье.

— Я сказала, нет! — взвизгнула она с внезапной яростью. — Я не стану называть ничьё имя! Никогда на это не пойду, потому что… тебе-то потом что? Умрёшь как мученик, раз уж так умереть захотелось, а мне жить с этим. Всегда!

Ей вдруг вспомнился последний разговор с Гаем возле раскалённой стены и его слова о том, что он несёт с собой смерть. В ушах Миры вновь зазвучал его голос с хрипотцой: «Каждый раз одно и тоже. Люди мне верят. Не знаю почему, но верят и идут за мной… А мне не удаётся их защитить… Порой мне хочется заорать: бегите от меня, пока не поздно! Но каждый раз бывает поздно».

Теперь она в полной мере поняла, что он имел в виду. Увидеть смерть тех, кто тебе верил, и жить с этим дальше. Неужели Гай, кроме прочего, «наградил» её этим своим проклятием?

— Нет! — повторила она, глядя на Бренна. — Я не допущу, чтобы вместо меня туда пошёл кто-то другой. Особенно ты. Это благородно с твоей стороны, но нет!

— Ты ошибаешься, — сказал он, всё также спокойно глядя ей в глаза. — Я шёл к этому много лет. Если хочешь, в этом моё предназначение.

Мира недоумённо всмотрелась в его лицо.

— Я не понимаю, — пробормотала она. — Какое ещё предназначение?

— Уже много лет я вхожу в организацию «Свободный Азар».

Мира открыла рот от удивления. Тут и такое есть?!

— То, что мы делаем, песчинка среди просторов Азара, но когда песчинок становится много, может разразиться буря, — Бренн взял её ладони в свои и крепко сжал. — Мира, у каждого своё предназначение. Ты послана Азару для спасения и не можешь позволить себе так бессмысленно погибнуть. Твоя жизнь принадлежит не только тебе, пойми это, наконец!

Она дёрнулась:

— Знаешь что, давай я сама буду решать, что могу себе позволить, а что нет. И кому принадежит моя жизнь — тоже.

Бренн усмехнулся:

— Гай предупреждал, что с тобой будет непросто.

— Гай?! — Мира едва не подпрыгнула от изумления. — Ты его знаешь?

— Конечно, знаю. Он сплотил нас всех. До него мы были разбросаны по Азару и толком не знали, что нам делать и как бороться. Каждый из нас был одиночкой, как я, например. Ещё в Башне мне стало понятно, что нужно подобраться поближе к власть имущим, чтобы когда-нибудь потом, когда представится подходящий случай, ударить изнутри. Так я стал секретарём Хадара и годами терпел его и всю их компанию, — он брезгливо поморщился. — Ты даже не представляешь, сколько раз я хотел убить Старшего агента. И сколько раз у меня была такая возможность — но я понимал, это ничего не изменит. Придёт другой «хадар» и всё останется по-прежнему. В одиночку с ними не справиться, нужно ломать их осиное гнездо, выжигать напалмом — а это задача не для одного человека. Иногда на меня накатывало такое отчаяние, что хотелось повеситься. Но потом я встретил Гая и узнал, что не одинок. Да, наша организация слишком неповоротлива и часто даже звучат мнения, что мы вовсе ничего не делаем, но Гай говорит, что так нужно. Он уже пробовал действовать напролом и потерпел неудачу. Сейчас мы стягиваем и наращиваем силы, чтобы однажды массировано ударить в самый центр.

— И много вас? — спросила Мира.

— Несколько сотен.

— Все в Элсаре?

— Не только. У нас свои люди среди лодочников, агентов, рабочих Рудника, простых горожан. Понимаю, цифра не слишком впечатляющая, но азарцев в принципе не очень много. Гай говорит, что мы — рычаг, который медленно и неуклонно расшатывает основы общества.

Мира поморщилась: Гай говорит, Гай говорит. Тоже рупор нашёлся!

— Недавно Свободные азарты совершили первый значительный удар, — в голосе Бренна зазвучала неприкрытая гордость.

— Какой? — спросила Мира.

— Сначала мы распространили среди населения слухи о том, что в Лесу появилась новая спасительница Азара. Великий Хранитель не мог оставить такую информацию без внимания, и у Гая появилась возможность почти официально исчезнуть из Элсара. Хадар сам отправил его восвояси, ещё и прикрыл отход. Затем мы объединились с лесными, нарушили планы Великого Хранителя и похитили его сына. Теперь старику придётся идти на уступки. Всё же, родная кровь не водица, — он вздохнул: — Жаль, окончание этой операции я уже не увижу.

Мира дёрнула уголком рта, но промолчала.

— Значит, вы объединились с лесными, — уточнила она.

— Всегда нужна коалиция.

— Почему вы так уверены, что они будут лучше, чем Великий Хранитель и его банда?

— На данный момент они лучший вариант из возможных. Кроме того, у нас есть козырь, который им не побить.

— Какой козырь? — осторожно спросила Мира.

Бренн лукаво улыбнулся:

— Ты.

Она поморщилась, пробормотала:

— Понятно. Значит, козырь. Люди ничто, главное цель.

— Что? — не расслышал Бренн.

— Так, ничего.

Ей вновь вспомнились откровения Гая возле раскалённой стены. Вернее то, что она считала откровениями. А если это была обычная вербовка? Навешал лапшу на уши наивной девочке, сказал то, что она мечтала услышать — проклятие, гонения, рыцарь печального образа. И ведь, главное, сработало!

В груди пекло от разочарования и обиды. Все воспоминания, которые до сих пор Миру грели и вызывали светлую грусть, были теперь растоптаны.

"Я всегда была для Гая только козырем в политической игре. Даже у раскалённой стены, даже на Елагином острове! — подумала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются злые слёзы. — Расчётливый, коварный сукин сын! Он во сто крат хуже Хадара! Тот хотя бы не притворялся славным парнем, всегда честно признавался: я злодей. Можете ненавидеть меня".

Мира сморгнула слёзы. Всё, хватит воды. Нужно учиться жить по-новому, идти дальше. Только нытики и неудачники толкутся на месте и лелеют воспоминания о прошлом, разукрашивая его в радужные цвета. То ли дело было тогда, не то, что сейчас.

"А я пойду дальше, — сказала она себе. — Не останавливаясь и не оглядываясь".

— И где же сейчас ваш путеводный маяк Гай? — спросила Мира вслух.

— Не знаю, — ответил Бренн, сделав вид, что не заметил иронии в её словах. — Может быть, в Лесу и готовится к встрече переговорщиков, которых отправит старик. А, может, вовсе никуда не уезжал.