В другое время Хадар сказал бы им: «Этой бабёнке впендюриваю я».

Но сейчас он был, мягко говоря, не в форме.

Даяна мельком взглянула на лежащее на носилках тело, но Хадара не узнала.

— Это ещё такое?! — заорала она на лекарей. — С какой стати вы тащите к моему порогу всех кого ни попадя? Или наша Лечебница не справляется с калеками? Вы хоть знаете, кто я?!

И вдруг она узнала Хадара. Сквозь приоткрытые веки он видел, как любовница отшатнулась, прикрыв рот ладонью, вскрикнула, замахала руками, грохнулась рядом с носилками на колени. Хадар почувствовал на своём лице тепло её дыхания. Если бы он не знал, что Даяна любит только себя, решил бы, что она впрямь переживает за него.

— Что с ним? Он… жив? — спросила Даяна со страхом.

— Он не захотел оставаться в Лечебнице, — сказал один из братьев. — Требовал принести его сюда. Сказал, ему поможет только магия.

— Да… да! Занесите его в будуар. Криста, открой пошире двери и…

Не договорив, она бросилась в комнаты, бестолково заметалась там, хватаясь то за одно, то за другое, затем вернулась в коридор, потом вновь в комнаты. Хадара занесли внутрь.

— Куда его положить? — спросил один из братьев, оглядывая широкую кровать с неубранной постелью. Комната была заставлена трюмо, статуэтками и вазами, в которых увядали специально выращиваемые для Даяны цветы.

— Кладите на кровать, — приказала она, немного придя в себя от потрясения. — Криста, что ты стоишь столбом?! Накинь покрывало!

Служанка, наблюдающая за всем в глубокой растерянности, сорвалась с места и торопливо застелила кровать нежно-лиловым покрывалом.

Братья бережно перенесли Хадара на кровать. Несмотря на то, что они старались быть аккуратными, он застонал от пронзившей тело боли.

— Аккуратнее! — воскликнула Даяна и тут же, заглянув в лицо брата, что стоял ближе, спросила: — Кто его так избил?

— Мы не знаем, госпожа, — сказал молодой человек. — Когда нас позвали, он уже был таким.

— Не знаете, — нахмурилась Даяна. — Никакого толку от вас. Ладно, идите, вы больше не нужны.

Братья неуверенно потоптались у порога в ожидании оплаты, но убедившись, что её не будет — ушли.

— Ты тоже выйди, — приказала Даяна служанке. — И следи, чтобы никто меня не тревожил.

Сквозь полуприкрытые веки Хадар видел, как выпроводив служанку, она вновь в растерянности заметалась по комнате. Бормоча что-то под нос, кинулась к старинному сундуку, где лежали свитки, привезённые из Ордена. Откинула массивную крышку.

— Перестань… кудахтать, — с трудом произнёс Хадар.

Даяна резко обернулась:

— Ожил?! — воскликнула она. — Негодяй! Эгоист! Сволочь! Самовлюблённый дурак! Кто это сделал? Убью!

Он вымученно улыбнулся и тут же скривился от боли в разбитой скуле.

Схватив с прикроватного столика зеркало на ручке, Даяна поднесла его к лицу Хадара.

— Вот! Полюбуйся на себя! Красавец! — крикнула она.

Лицо опухло до неузнаваемости, так что Хадар сам себя не узнал.

— Убери… эту пошлость, — сказал он.

Даяна проворчала ругательства, но зеркало убрала. Снова склонилась над сундуком и стала что-то искать.

Через открытое окно донёсся звук рогов. Только этого не хватало — лесные уезжают. Хадар шевельнулся.

— Колдуй скорее! — раздражённо прохрипел он. — Я должен быть там… внизу.

— Должен он! — передразнила Даяна. Развернулась, держа в руке свиток, и подбоченилась: — Не стану лечить, пока не расскажешь, кто тебя так ухайдакал.

— Милая, это… долгий рассказ. А мне нужно… проводить… лесных.

Она поколебалась, но сдалась. Подошла к нему и, прикрыв глаза, начала читать заклинания, водя руками над Хадаром. Он прислушался к ощущениям — возможно, это был самообман, но показалось, что он чувствует, как срастаются сломанные кости и затягиваются раны. Боль тоже утихала, словно зверь уползая в нору подсознания.

Голос Даяны будто стал мощнее. Раз за разом она повторяла заклинание, и по комнате разливались напевы на древнем языке. Хадар слышал истории о том, что когда-то в Азаре жили боги. Потом они поднялись в Закуполье, а после себя оставили магию Ордена, и теперь она передавалась от магини к магине.

Голос Даяны достиг пика и внезапно оборвался. Она осела на пол, сгорбившись и низко опустив голову. Длинные волосы упали на грудь, полностью скрыв её лицо. Говорят, магия отнимает много сил. Хадар осторожно пошевелился (не больно!), протянул руку и осторожно отвёл волосы с лица Даяны. Женщина была бледной, под глазами залегли чёрные тени. Хадар погладил её по щеке, ласково шепнул:

— Спасибо, милая!

Она потёрлась щекой о его руку, медленно поднялась с пола и легла на кровать рядом с Хадаром, свернувшись калачиком. Однако, заметив что-то на постели, проворчала:

— В крови испачкал. Я за это покрывало два беляка отдала!

С улицы вновь послышался далёкий звук рожка. Тяжело встав (голова кружилась, как с перепоя) Хадар подошёл к окну и распахнул раму. В комнату сразу же ворвался гул толпы. Придерживаясь за стену, чтобы не упасть, Хадар далеко высунулся наружу. Ему открылась городская площадь. Людей сегодня было гораздо меньше, чем когда лесные приехали — шутка ли, квасили на радостях почти сутки — но всё равно хватало. Крытые повозки лесных медленно уезжали за ворота. Хадар увидел среди провожающих ВХЭ, подле него начальника Городской стражи. В груди неприятно кольнуло: «Серая Хмарь! Это я должен быть справа от старика. Так можно окончательно лишиться благоволения деда! А всё из-за проклятой Мирки! Ну, попадётся она мне: ответит по-полной!»

— Позови кого-нибудь из слуг, — сказал он Даяне. — Надо узнать, что там происходит.

— Так не видишь, что ли? — проворчала та.

— Что ты трындишь, как… — он едва не сказал «бабка старая», но остановился.

Даяна не понимала шуток про возраст. И к любым намёкам на то, что ей уже не двадцать и даже не двадцать пять, относилась с болезненной нервозностью.

— Как кто? — она сощурила красивые глаза.

— Никто, — огрызнулся он. — Говорю тебе, позови слугу. Я не вижу среди провожающих Тиреда. Надо знать, что у них там с дочкой лесного — полный разлад вышел?

Для всех при дворе не было секретом, что старикан возлагал на приезд лесных большие надежды — мечтал женить своего сына-идиота на дочери Лесного владыки. Но доченька тоже оказалась с сюрпризом — как пелось в песне, «то ли буйвол, то ли бык, то ли тур». Короче, кентавриха, так её разэтак. Тиред, как суженую во всей красе увидел, так в постель слёг и животом разболелся, даже к семейному ужину не вышел. Старик был мрачнее тучи, но что поделаешь — физиология, она такая. А кентаврихе хоть бы что: заперлась в комнате со своей куклой, которую ей ВХЭ презентовал и, кажется, была совершенно счастлива. Кукла само собой, была не простая — из кукров — притом старая модель, ещё магическим ошейником управлялась. Но зато уже не раз проверена в деле и сбоев не давала, если, конечно, ошейник с неё не срывать.

Хотя в этом и крылась уязвимость таких моделей: стоило сорвать с кукра ошейник, и он становился бесполезен. Поэтому-то Окато и выводил в своём подземелье новые модели — безупречных, не зависящих от магии, обладающих большой физической силой, готовых не задумываясь исполнять приказ хозяина и способных принимать решение в сложных ситуациях. Так сказать, самообучаемых. В ходе опытов оказалось, что лучше всего поддаются дрессировке бывшие мокрозявы. Из азарцев тоже удавалось сделать кукров, но они уступали мокрозявам по многим параметрам. Хотя оказывались физически сильнее. Та же Молли, которую задарили лесной кентаврихе, могла одной рукой поднять над головой больше ста килограмм.

Сегодня благодаря Мире, Хадар и Окато провели, так сказать, тестирование новых моделей. Уж чем-чем, а силушкой обновлённые кукры-мокрозявы оказались наделены сполна, это Хадар на своих костях испробовал. Такого жёсткого тестирования он, правда, не планировал, так уж вышло: не отдавать же Мирку Окато. У Хадара на неё другие планы, в частности, он обещал отдать её в Орден Колдуну. Того заинтересовали магические способности девчонки, он даже готов был пойти на риск и повлиять на ход турнира. Кстати, у Хадара было подозрение, что без вмешательства Колдуна таки не обошлось — этот поезд, появившийся из ниоткуда, когда всё указывало на то, что Мира должна умереть; и то, что её соперница так удачно застряла ногой между рельсами…