— Точно? — спросил Хадар.

Собеседник усмехнулся:

— Проверено, — он цинично усмехнулся и добавил: — Мы всегда готовы помочь городу в борьбе с нищими.

— И я могу посмотреть на результат борьбы?

— На нищенку-то? Конечно, её увезли в подвал лечебницы.

— Хорошо, я приду чуть позже, — задумчиво протянул Хадар.

Мира почувствовала устремлённый на себя пристальный взгляд и даже дышать стала через раз. Сердце колотилось, как бешеное.

— Я уже распорядился не пускать в город воду, которую кукрила новенькая, — сказал Бор. Надеюсь, успел вовремя. Вот так, несоблюдение…

— Грёбаная Даяна! — вырвалось у Хадара. — Всё ей мало было!

Помолчав, он спросил уже спокойнее:

— И? Что теперь?

— Сожалею, эту мокрозяву вы потеряли, она не сможет больше кукрить. Для вас это бесполезный, отработанный материал. Но она может пригодиться господину Окато.

Миру начала бить крупная дрожь. Боясь, что мужчины заметят это, она попыталась не дрожать, но ничего не получилось — Мира разве что не подпрыгивала на жёсткой подстилке. К счастью, раздались удаляющиеся шаги, и голоса зазвучали теперь не над ней.

— Сожалею, но господин Окато останется без подарка, — холодно произнёс Хадар. — У Великого Хранителя Элсара на эту мокрозяву другие планы.

— Какие, если не секрет?

— Я пока не уполномочен посвящать вас в подробности.

Мира приоткрыла глаза. Небольшая комната с оштукатуренными стенами, окно, возле окна Хадар, рядом с ним невысокий толстячок с добродушным лицом. Длинный коричневый плащ доходил ему до пят и делал похожим на гигантскую тыкву. Хадар достал из кармана туго набитый холщовый мешочек, протянул толстячку, и мешочек тут же исчез в складках его плаща.

— Есть ли у вас ещё что-нибудь лично для меня? — спросил Хадар, глядя на пана Тыкву сверху вниз жгучими глазами.

Собеседник сделал бровки домиком, став похожим на ведущего детского праздника.

— Вы, как всегда проницательны, господин старший агент, — сказал он. — Просматривая сон мокрозявы, я заметил чужое присутствие. Кто-то проник туда и воздействовал на сон извне. Полагаю, именно это спасло её от перехода в сущность кукра.

Мира на расстоянии почувствовала, как подобрался Хадар, словно готовый к прыжку хищник.

— Вы узнали, кто это был? — спросил он.

— Увы, он пожелал остаться неизвестным, — пан Тыква опять улыбался, но Миру его улыбки уже не могли обмануть.

Хадар отвернулся к окну, пару минут смотрел на улицу.

— Правильно ли я онимаю, что некто проник в её кукрение и взял на себя часть нагрузки?

— Да.

Хадар неожиданно развернулся и посмотрел прямо на Миру. Она в испуге закрыла глаза, но поняла, что это бесполезно и вновь открыла. Хадар дёрнул уголком рта, и она поняла — он давно знает, что она проснулась. Возможно, специально увёл собеседника к окну, чтобы тот тоже этого не увидел.

— Понятно, — проронил Хадар и сделал Мире знак закрыть глаза. Она повиновалась. — Что же, спасибо, господин Бор. Не смею вас дальше задерживать.

Они прошли мимо её кровати, скрипнула дверь. Мира судорожно вздохнула, обдумывая информацию. В ушах звучал голос Хадара: «Некто проник в её кукрение и взял на себя часть нагрузки». Некто проник…

Она вспомнила свой кошмар. «Пробуждение», Алька, женщина с сумкой, поход в кафе, Натаха, старуха, толпа… Стоп — ещё был парень, которого она по голосу приняла за Гая. Из всех, кто был в кошмаре, она прежде не была знакома только с ним. Остальные были людьми из её прошлого.

Некто проник в её кукрение и взял на себя…

Но это невозможно! Гай погиб! И тоже стал её воспоминанием, просто она в своём сознании наделила его другой, более привлекательной внешностью. Да, это было логичным объяснением всего произошедшего с ней бреда.

Внезапно её посетила мысль, что этот кошмар мог быть малой частью сна. Той, которую она помнила. А есть ещё та, которую не помнит. Бор что-то говорил о превышении в сорок раз.

А этот крендель Хадар — кто он?! И какие планы на неё у Великого Хранителя? Что-то ей подсказывало — в этом убитом мире хорошего ждать бесполезно.

Дверь внезапно открылась, и в комнату вошли. Мира вздрогнула и запрокинула голову, чтобы посмотреть, кто это. От такого простого движения тут же накатила тошнота, на лбу выступила испарина. Это был Хадар. Он прошёл прямо к её кровати, остановился рядом. Мира видела его красивые, холёные кисти рук, аккуратные ногти. Руки человека, не привыкшего к физической работе.

— Ты всё слышала, — сказал он.

— Но ничего не поняла, — ответила она. Голос по-прежнему как будто принадлежал кому-то другому.

— Совсем ничего? Такая глупая? — он разглядывал её с легким презрением, и Мире изо всех сил хотелось спрятаться под одеялом.

— Абсолютная дура, — ответила она с вызовом.

Хадар улыбнулся.

— Хорошо, — он взял у стены табурет и сел напротив неё. — Проведу маленький ликбез. Ты уже была в камере и видела своих сосестёр. Мужиков держат этажом выше, но их меньше. Оказалось, что женский организм более вынослив и приспособлен для кукрения. Как тебе, кстати, понравилось среди них?

Миру передёрнуло:

— Как в концлагере.

Хадар рассмеялся:

— Раньше мокрозяв содержали в гораздо лучших условиях, но они не хотели кукрить. Как оказалось, хорошая жизнь ведёт к разброду в мыслях и смятению духа. Отдельные индивидуумы даже затевали бунт, который, к счастью, удалось предотвратить. После этого было принято решение изменить условия содержания. Теперь жизнь мокрозв делится на два состояния: адский реал и блаженная эйфория сеансов. Мокрозявы теперь хотят кукрить. Всегда и без остановки.

Мира смотрела на него со смесью страха и ненависти. Вспомнилась беснующаяся толпа, раскачивающиеся тела и дикие, исступлённые вопли: «Кук-рить! Кук-рить!»

А он рассказывает об этом безразлично, как будто речь идёт не о живых людях, а персонажах какой-нибудь ролёвки. Было понятно, что говорить с ним о гуманности в высшей степени наивно. Но что он хочет от неё? Зачем сидит сейчас напротив и смотрит в лицо прекрасными, беспощадными глазами. Вряд ли она так поразила его воображение, что старший агент (кажется, пан Тыква назвал его именно так) пришёл просто навестить её. Но спрашивать об этом вслух Мира боялась.

— В любом случае, ты больше не можешь кукрить, — сказал Хадар.

Горло сдавил спазм. Сглотнув, она спросила:

— Какие на меня планы у Великого Хранителя Элсара?

Она даже сама удивилась тому, что выговорила это и не запнулась. Только голос подвёл дрожью. Хадар посмотрел на неё со смесью удивления и любопытства.

— Ты приняла вызов на турнир. Вот и будешь теперь участвовать.

Мира нахмурилась, впоминая драку с белобрысой. Та действительно что-то кричала про турнир, но Мира не помнила, чтобы… Впрочем, драку тоже затевала не она, а у него есть свидетели…

— Что делают на турнире? — спросила она.

Хадар улыбнулся:

— Сражаются до последней крови.

— Как гладиаторы? — она чувствовала, как грудь сдавливает от ужаса и не переставала удивляться тому, что способна поддерживать разговор.

— Точно, — подтвердил Хадар.

— И что ждёт победителя?

— Дом, родимый дом, — Хадар широко и гостеприимно развёл руки, будто готов был нести Миру до самого дома.

У неё перехватило дыхание.

— В камере говорили, что это невозможно. И лодочник, который меня выловил, тоже… так говорил, — глухо поизнесла она, боясь даже допустить такую мысль. Вдруг ещё поверит! И как потом жить?!

— Кто тебя выловил? А, Гай. Он известный любитель сгущать краски и пугать мокрозяв.

— Был, — проронила Мира.

— Что? — не расслышал Хадар.

— Ну… Он же погиб… Утонул, — ещё тише сказала она, но на этот раз мужчина услышал.

— Погиб? — усмехнулся он. — Да я только вчера с ним разговаривал. Он выглядел вполне живым. Горничная замучилась оттирать дом от его грязи.

Агент ещё что-то говорил, но Мира смотрела на то, как смыкаются и размыкаются его губы, а звуков не слышала. В голове пульсировало: живой — живой — живой.