— Надеюсь, вы догнали её? — спросил он, поворачиваясь к равнинному.

Жёлто-карие глаза смотрели не мигая.

— Этим занимались кукр и страж.

Хадар усмехнулся:

— Что-то мне подсказывает, безуспешно.

— Старшую сестру оберегает более сильная рука, — Кауло вновь полуприкрыл глаза. — Это сила, с которой не справиться в честном бою.

— Что за ересь ты несёшь? — раздражённо воскликнул Хадар. — Какая ещё рука? Где кукр и страж?

— Кауло говорит, что видел. Кауло не мог вмешиваться в ход событий, его уже видели в лечебнице.

Хадар перевёл дыхание: с этим мудаком угрозы и крики не подействуют. Надо подстроиться под его ритм.

— И что же видел Кауло? — спросил он.

— Девушку сбросили в Реку. Река пожалела её и унесла подальше от моста. У Большого порога девушку спас калека. Они направились на гору. Кукр и страж следом. Страж убил калеку, но попался в капкан своей глупости. Кукр пошёл за девушкой на гору, но, тот, кто её оберегает, подсказал, где у кукра слабое место. Девушка отняла у него обруч жизни.

— Где она сейчас? — хмуро спросил Хадар.

— Ушла в Город и укрылась в доме травницы.

Хадара вновь захлестнуло раздражение:

— А ты сидел и вместо того, чтобы перехватить, тупо смотрел, как она уходит? — спросил он.

— Кауло должен был убрать младшую сестру, — в интонации равнинного появилась угроза. — Младшей больше нет. Старшую Кауло убирать не станет.

— Почему?

— Кауло уже сказал: в прямом бою её не победить.

«В прямом бою не победить», — мысленно повторил Хадар.

Равнинный не тот, чьим мнением можно пренебречь. Хотя бы потому, что он рождён из отравленной земли этого мира и видит в Реке не только кубометры воды, ограниченные берегами. Странно, конечно, что Найру кто-то там оберегает. Она относится к тем, чья смерть ни на что не повлияет. Совершенно обыкновенная, глупая шлюха. Необходимость убить сестёр возникла после того, как младшая, Фрида, с которой у Хадара был случайный перепихон, нашла пещеру с захоронением некой женщины, предположительно Праматери. По силе это сравнимо с местонахождением могилы Иисуса Христа на Земле. Хадар-то сразу понял значение находки, как и то, что для её обнародования нужно подходящее время. Такие открытия могут, как поднять на самый верх, так и сбросить на дно. Для начала, следовало удостовериться, что в саркофаге та, которую сейчас почитают, как Праматерь. Вполне могло статься, что это и не она вовсе, но то, что на Азаре всех покойников опускают в воду, а для этой сооружена отдельная пещера и стены испещрены знаками, обозначающими высшую власть, свидетельствовало о том, что в саркофаге не простая азарка. Беда в том, что Хадар не знал людей, которым можно доверить расследование. Да и в целом не знал, что делать с таким открытием, поэтому держал пока при себе, как чемодан без ручки. Одно было определённо: сестёр, побывавших в пещере вместе с ним, нужно убрать. А то начнут языками болтать, и потянутся к пещере любопытные.

Первый раз Хадар попытался убить их прямо там, на месте: некогда он получил у одной колдуньи, как дар за спасение, девять матово блестящих игл размером с мизинец. Они обладали взрывной силой бочонка с порохом. Колдунью он затем затащил в Реку и для верности держал под водой, глядя в меняющееся лицо и ощущая, как расползается под пальцами её кожа. А иголочки приберёг, и они не раз были очень к месту. Хадар пользовался ими очень экономно, но всё равно запасы заканчивались. На данный момент осталось три. Тогда в пещере он оставил сестёр играться с драгоценностями, а сам выскользнул наружу, достал иглу и воткнул её в камень. Высек огнивом искру, поджёг. На конце иглы загорелся красный огонёк. Хадар бросился бежать, как мог быстро, но всё равно скоро земля под его ногами пришла в движение. Упав на камни и кашляя от повисшей в воздухе пыли, он обернулся к пещере. Вход, и без того прежде незаметный, теперь был загромождён камнями. Осталось подождать, пока сёстры умрут среди несметных богатств от жажды и голода, а затем можно изучать пещеру. Но девкам удалось непостижимым образом выбраться. Старшая — каналья, сумела раскопать проход и вытащить через него сестру. Плясунье, правда, размозжило ноги, и она попала в лечебницу. А старшей хоть бы что. Было необходимо скрыть следы пещеры. Пришлось обращаться за помощью к Даяне — опальной любовнице Великого Колдуна, которую тот сослал в Элсар. Как колдунья Даяна не особенно сильна, но скрыть вход в пещеру так, что его нельзя было обнаружить, смогла.

После этого осталось довести до конца убийство сестёр так, чтобы это выглядело естественным и не привлекло чьего-либо внимания. Вот тут-то и возникли проблемы. Девок на самом деле будто охраняла невидимая рука. И если убрать младшую наконец-то удалось, то от старшей даже теперь равнинный отказался.

— Как поступил бы на моём месте Кауло? — спросил Хадар, глядя в нечеловеческие глаза равнинного.

Тот выпустил очередной комок дыма (теперь дым отлетал на безопасное от Хадара расстояние, что подтверждало теорию о его разумности) и произнёс:

— Кауло никогда не будет на твоём месте, старший Агент.

Хадар сжал руку в кулак: благородный убийца? Ну-ну, слышали мы о таких. Но только слышали, а видеть не приходилось. И этот, с искорёженной мордой и жёлтыми глазами тоже к ним не относится, как бы ему не хотелось. Он собрался было сказать равнинному, что думает по вопросу, когда почувствовал угрозу со стороны дыма. Даже тот, который лежал на полу поверженным, вновь поднялся в воздух и, напоминая раненого солдата, тяжело подлетел к основной массе. Хадар понял, что сейчас в комнате находятся не он и равнинный, а — он, равнинный, и маленькое войско равнинного. Вспомнив о том, как дым залепил глаза и лицо, Хадар поморщился.

— Где я могу найти раненого стажа? — спросил он.

— В Реке, — ответил тот равнодушно. — Нужно было убрать следы.

Хадар удивлённо присвистнул: он не ожидал, что Кауло подчистит хвосты.

— А кукр где? — спросил он.

— На своём месте. Но девушка забрала у него источник силы, — равнинный поднялся на ноги, показывая, что разговор окончен.

— Спасибо за совет, Кауло, — заметил Хадар, намекая на отсутствие оного, и протянул убийце туго набитый «серыми» мешочек. Хотя за чистку хвостов можно было добавить и пару беляков.

Равнинный молча забрал плату, отогнул ковёр и вышел из комнаты. Дым, будто стадо крохотных летающих баранов, потянулся следом.

…

Хадар жил в привилегированной части города в доме, которым гордился. Он всегда хотел стать хозяином именно такого: большого, светлого, богато обставленного.

Детство Хадара прошло в загибающейся от пьянства деревеньке. Отец алкоголик и дебошир; мать, некогда первая красавица района, после смерти старшего сына стала закладывать наравне с мужем и быстро спилась. Хадар помнил брата плоховато, разница в возрасте у них была в четырнадцать лет. Его звали Колян, он был пастухом, пас совхозный скот. Однажды его кобыла прибежала в деревню, волоча брата по осенней грязи. Одна его нога застряла в стремени, голова была облеплена грязью, и напоминала большой ком земли с налипшими листьями. Хадару потом долго, как ночь наступит, Колян мерещился: будто сидит на лавке у печи живой, здоровый, справный, а вместо головы — ком. Сидит, молчит, не шевелится. И Хадар, его тогда Лёнькой звали, тоже пошевелиться боялся. Так, бывало, и лежал, накрывшись тощим одеялом и дрожа от страха, пока первые петухи не закричат. Тогда легче становилось.

Из райцентра приезжали менты, ходили по домам, говорили с теми, другими, затем постановили: несчастный случай. Неудачно спрыгнул с лошади, зацепился ногой за стремя, а кобылка молодая, пугливая — понесла… Мать не верила, но кто её послушает? Разве что бутылка беленькой…

Лёнька стыдился своей семьи: вечно бухих родителей, голода, нетопленной печи, рваных на локтях рубашек и обтрёпанных штанин. Стыдился жалостливых взглядов соседей, к которым всегда примешивалось презрение, смешков в спину. Он решил, что обязательно будет богатым и уважаемым. Не знает как, но непременно станет. И этот дом, владельцем которого он недавно стал, был свидетельством того, что жизнь удалась. Он не «Эй, Лёнька», а начальник агентов, господин Хадар.