Жёлтая пресса и СМИ Франции уже не таясь призывали французов к русофобии. Если раньше, стоит признать, газеты костерили не только русских, но и немцев, и британцев, однако в последнее время России уделялось особое внимание. Россию обвиняли и в том, что поставили Европу, в частности, Францию в сложное положение. Не помогли им в трудное время, когда вмешательство России было необходимым и русское безразличие оказалось губительным для Франции. Что именно из-за Российской империи Франция потеряла очень многое в Первой мировой войне, и что сейчас вынудила нечастных французов напасть на Германию. Более того, подробно и с цифрами расписывали какую помощь мы оказываем германии поставляя тем алюминий и зерно. И французский народ принимал всё за чистую монету. Да, можно было бы сказать, что не только России достаются все лавры, однако процент и интенсивность пропаганды в сторону России всё усиливался, тогда как в сторону других европейских стран напротив уменьшалась, даже несмотря на то, что Франция сейчас воевала с Германией, Россию ругали гораздо больше.

Кроме всего прочего были запущены аж две радиопередачи, в которых обсуждалось то, как сильно Россия вредит современному миру. Что Российская империя, будто жирный осьминог, захватив огромный кусок континента, затаилась и только и ждёт, как бы напасть и поглотить всю остальную Европу, сделав цивилизованных европейцев такими же варварами, как и они сами. И что над французской культурой нависла серьёзная угроза, и что если сейчас не предпринять какие-то действия, то скоро Франции и вовсе не станет. Самое интересное, что передачу-то вёл русский, и фамилия его мне была знакома: Это был Дмитрий Распутин.

Полковник Фраучи искоса поглядел на меня. Похоже, он был знаком с историей Матрёны Распутиной, которая хотела воспользоваться своим даром, унаследованным у своего отца. Она ведь тоже хотела запустить подобную передачу в России, в которой она бы использовала свой дар убеждения и настраивала бы подданных России против императорской семьи и поднимала их на восстание. И что-то мне подсказывало, план, в котором задействован Дмитрий Распутин, был тем же самым, что мне крайне не нравилось.

— Вы ведь знаете, что у Дмитрия Распутина есть дар убеждения? — спросил я.

— Да, мы понимаем это, мы в этом осведомлены. Поспешу успокоить, их план работает не так гладко, как виделось французским властям, — продолжил доклад Фраучи. — Однако эффективность всё равно есть и способность Распутина значительно ускоряет убеждение. Всё больше негодования вспыхивает среди французов. При том, что их учёные выявили, что если использовать их телевизионную башню, именно Эйфелеву башню, как ретранслятор, то эффективность таких передач будет гораздо выше. Нам удалось выяснить, что уже через два месяца ожидается достижение достаточного всплеска русофобии и агрессии по отношению к русской стороне среди французов, чтобы начать полномасштабную войну. То есть каждый француз будет убеждён, что Россия является государственным агрессором, и что её необходимо стереть с лица Земли. Такие вот дела.

— Да уж, невесело. Как я понимаю, теперь мы знаем, где скрылся мой беглый родственник Кирилл Владимирович Романов? — спросил я у Артузова.

— Мы уже разрабатываем эту версию. Судоплатов со своей группой уже начал поиски.

— А, так получается, Судоплатов во Франции? — спросил я.

— Да, именно так.

Я призадумался. Фраучи искоса посмотрел на меня.

— Нет ли у вас мысли о том, что можно было сделать с этой Эйфелевой башней? — вдруг спросил я.

— Уж не предлагаете ли вы взорвать сие уродливое строение? — с хитринкой в голосе спросил меня полковник.

— А что, есть такие возможности? — спросил я. — Потом, не забывайте, нам ведь нужно свалить на кого-то другого вину за это.

— Такие возможности есть, — ответил полковник. — И лучше всего вину переложить на англичан. На немцев смысла нет, так как они и так воюют с Францией. А вот вызвать дополнительную волну агрессии, которая отвлечёт жителей Франции от России, было бы неплохо использовать.

— Хм, на англичан… — хмыкнул я. — И что же, у вас уже наверно план имеется? — посмотрел я на Артузова.

— План имеется. Как доложил Судоплатов, у него появился хороший контакт во Франции, который может достать ему современную английскую взрывчатку, мощность которой десятикратно превышает эффективность тротила. Будет достаточно десяти килограмм такой взрывчатки. Как известно, Эйфелева башня стоит на четырёх ногах. Достаточно взорвать две из них, чтобы вся конструкция сложилась. Тем самым мы помешаем радиопередачам и вызовем суматоху среди французского правительства. А пока все будут разбираться, Судоплатов обещал попробовать выкрасть Распутина и благополучно доставить его в Россию для дальнейшего разбирательства.

— Да, план интересный, один только вопрос: как вы собираетесь увести подозрения от нас? — спросил я.

— Предложений, конечно, было много, — усмехнулся Фраучи. — Было даже предложение запутать французское следствие настолько, чтобы выставить таким образом, будто бы англичане намеренно пытаются всех собак на нас спустить. Кто-то предложил поместить там казачью папаху на месте предполагаемой штаб-квартиры подрывников, и кисет с табаком, на котором было бы вышито «Привет из России», чтобы уж совсем очевидно.

— Ага, — усмехнулся я. — А ещё пьяного медведя с балалайкой туда поместить, чтобы уж совсем никаких сомнений не было.

Присутствующие от моей шутки посмеялись.

— Но решили действовать следующим образом, — продолжил полковник. — Использовать будем ту самую английскую взрывчатку. Англичане как раз недавно кичились и заявляли, что это самая сильная взрывчатка в мире. Вот как раз и мы проверим, и прекрасную демонстрацию проведём. Англичане так хвалились, что сами на себя и наведут подозрения. Это первое. Второе: будем действовать теми же самыми методами, что и те злоумышленники, которые использовали автомобиль посольства Норвегии.

— Вообще-то это и были норвежцы, — поправил я Артузова.

— Может быть, но идея получилась довольно неплохая. Просто использовать автомобиль с номерами британского посольства. Ну и подкупить парочку свидетелей, которые об этом удачно вспомнят.

— Только осторожнее будьте с подкупами. Обычно это самые слабые места, — подсказал я.

— У нас в этом плане система хорошо отлажена. И слабые места мы стараемся купировать, — заверил мне Фраучи. — Кроме того, мы решили подготовить несколько статей, обличающих англичан.

— Ага, привет господину Замятину, — хмыкнул я.

— А также расследование о том, как английская разведка подкупала журналистов, чтобы те давали побольше материала, обличающего русское посольство и действия дипломатов на территории Франции. Причём, данные эти вполне настоящие, не подложные. Вот только единственное, что мы тут сделаем, промотивируем французских журналистов написать и опубликовать материал.

— Хороший план, — одобрил я. — Всяко лучше, чем пьяный медведь.

Последним доложился Столетов. Как получилось, что французские военные корабли задержали наши сухогрузы, везущие зерно в Европу, в частности, в Германию, и намеревались удерживать неопределенный срок, при том, что совершенно никак не комментировали свои действия, хотя запросы были поданы неоднократно. Есть мнение, что у них был приказ потопить судна.

Вероятнее всего они хотели попросту перекрыть поставку зерна в Германию, тем самым вызвать там недовольство и панику от того, что скоро начнётся голод. Опять же, массовая истерия по поводу участия России в этом конфликте была бы очень хорошо разогнана, — Столетов кивнул Фраучи.

— А сейчас, что там происходит в тех водах? — спросил я. — Как с кораблями-то быть? Это всё-таки не турки. Не к Франции же нам военные корабли подводить. Да и нет у нас особых рычагов, чтобы срочно их прижать к ногтю.

— Ситуация уже разрешилась, — доложил Столетов. — По счастью, недалеко в тех водах находилась одна из наших боевых подводных лодок.

Я удивлённо приподнял брови.