Кати крепче обняла его и позволила уткнуться носом себе в шею. Вал ронял слезы, трясся от сухих рыданий, хотел завыть со всей скорбью, что продолжал носить внутри. Но не мог. Время еще не настало.

— Тише, тише, — шептала девушка, поглаживая непослушные смоляные кудри юноши. — Тише, мой хороший…

Вал шмыгнул носом, отстранился от Кати и выпрямился, пытаясь взять себя в руки. Внезапно ему стало стыдно за проявленную слабость. Да не перед кем попало — перед девушкой, которую он хотел оберегать и защищать. Какой из него защитник, если за все это время так и не смог победить воспоминания? Но было поздно.

— Во время побега меня ранили, но, видать я все же не настолько чахлый, выкарабкался. Уже в Эллисдоре меня и выхаживали. Так я и присоединился к своим. А потом Артанна с нашими лучшими людьми отправилась на тайную вылазку по приказу короля. Никто не вернулся. Что там произошло, мы не знаем.

— Я слышала, что она пропала, — сказала Кати. — Но в городе эту вагранийку не особо любили, да и слухи ходили всякие… Так что о вашем командире забыли быстро. Прости, что заставила тебя все это вспомнить, Вал. Если бы я знала…

— Нет, все в порядке. Почти два года прошло. Мне этим летом будет восемнадцать, совсем мужчиной стану. Надо черстветь. Но к буквам с тех пор душа у меня не лежит. Как возьмусь за перо, так сразу мысли всякие в голову лезут, воспоминания… Как раньше, уже не будет. Артанны нет. Малыша Шрайна больше нет, Йона, Фестера… Теперь у нас другой командир, Веззам. Тоже ваграниец, но совсем другой. Он был Вторым — главным помощником Артанны. И «Сотня» под его управлением тоже совсем не та, что была раньше… А я, насмотревшись на все, что творилось в Гивое, решил, что хватит отсиживаться и прятаться за свитками да перьями. Как только пришел в себя после ранения, попросил парней научить меня сражаться. Они поначалу надо мной насмехались, и по-настоящему откликнулся только Черсо. Я знаю, ему тоже не хватает старого командира.

— Но жизнь продолжается, Вал. Хотя по Черсо и не скажешь, что он сильно переживал.

— Но подружились мы именно после того, как не стало Артанны. Сказать тебе по правде, убийца из Белингтора не хуже, чем певун. Он тогда и взялся меня учить, что я был похож на него в юности: кость тонкая, сухой, опасным не выгляжу. Долго ничего путного из меня не выходило, но я вбил себе в голову, что должен стать воином любой ценой, и тренировался целыми днями. Потом потихоньку что-то начало получаться. Великого воина из меня и сейчас не выйдет — все же к перу и бумагам талантов больше. Но так я хотя бы могу защитить себя и тех, кто мне дорог. — Вал вздохнул. — Вот поэтому я и пошел в наемники, Кати. Потому что после Гивоя уже не смог жить как прежде.

Он взглянул на нее, ища осуждения. Но Кати лишь печально улыбнулась.

— Я понимаю. Поверь, я тоже стала шлюхой не потому, что сильно этого желала.

— Тебе здесь не нравится?

— Здесь гораздо лучше, чем там, откуда я сбежала. Как-нибудь расскажу. Потом.

— Но если бы ты могла…

— Да, — тихо ответила она и отвернулась.

Вал кивнул. Разумеется, у нее были свои секреты, тайны и мотивы. Конечно, она вряд ли бы выбрала стать шлюхой, если бы могла. Но сейчас он получил самый главный ответ.

Вал привлек ее к себе, нежно поднял подбородок, заставив смотреть себе в глаза.

— Я тебе нравлюсь?

— Очень.

— Настолько, что ты пойдешь со мной, если позову?

— Зависит от того, куда, — попыталась пошутить Кати, но Вал ее понял.

— Тогда слушай меня внимательно. Я, хоть и посредственный наемник, но, ты права, кое-что могу. Денег мне платят больше, чем остальным — я же остался писарем «Сотни» и готовлю разные бумаги. По контракту наше войско будет служить королю Хайлигланда еще полтора года. Я не знаю, что будет с «Сотней» после этого, да мне и все равно. Я не хочу драться до конца жизни.

— Ты уйдешь? Куда?

— Туда, где смогу пригодиться как писарь. Выучу другие наречия, если повезет, стану продавать услуги… Это достойная работа, и, что самое главное, она мирная. Признаюсь, когда я просил Черсо научить меня биться, то жил лишь мечтой о мести. Думал, что мы с Артанной и остальными накопим достаточно сил, вернемся в Гивой, отвоюем наш дом и снова заживем как прежде. Но Артанны больше нет. Почти все, кто был мне дорог в «Сотне», ушли к праотцам. Веззам и слышать не хочет о возвращении в Гивой — ему и в Хайлигланде хорошо. Поэтому моя месть не осуществится. Я давно это понял, но не знал, что делать дальше. — Он внимательно посмотрел на Кати и ласково прикоснулся к ее щеке. — А потом встретил тебя. И больше не хочу с тобой расставаться. Никогда. Поэтому я намерен скопить достаточно денег за оставшееся от контракта время, чтобы увезти тебя на юг. Мне не нужна месть. Я хочу жизни в покое, и чтобы рядом была та, кого я люблю.

Он резко умолк, осознав, что впервые сказал это. И очень густо покраснел. Кати тихо рассмеялась, но в ее хрустальном смехе не было и доли веселости.

— Я шлюха, Вал.

— А я безродный сирота, что убивает людей за деньги. Прекрасная пара.

— Ты не понимаешь…

— Я все понимаю, но мне плевать, — отрезал он. — И все же решать тебе. Как скажешь, так и будет. Подумай, если нужно. Я понимаю, что многого прошу.

— Нет, я согласна. Полтора года — немалый срок, но…

— Но мы что-нибудь придумаем, хорошо?

— Хорошо.

Вал натянул сапоги, отметив, что пора чинить подметки.

— За любовь нужно платить, — сказал он, поднимаясь на ноги. — И если для того, чтобы чаще видеться с тобой, нужно работать больше, я буду. Труд меня не пугает.

Кати прильнула к нему и жарко поцеловала. От неожиданности Вал покачнулся. Девушка лишь хихикнула.

— Ох, ты всегда так смущаешься, когда наступает утро… Словно ты днем и ты ночью — два разных человека.

— Никак не могу привыкнуть.

— Пора бы. Синьора пристально за нами следит, но я выкручусь и найду способ видеться так, чтобы это не опустошало твою мошну.

— А я просто постараюсь заработать побольше, чтобы эта карга Ивонн продолжала меня сюда пускать. Хотя бы иногда. — Вал подтянул перевязь меча, огляделся по сторонам в поисках оставленных вещей, но все было на месте. Даже почти опустевший кошель болтался на поясе. — А теперь проведи меня через задний двор. Я перемахну через забор в конюшне и выйду к рынку. Мне и правда следовало уйти много раньше. Даже странно, что никто не пришел сюда меня искать…

Кати поправила прическу, разгладила складки на в спешке надетом платье и, жестом велев Валу стоять на месте, подошла к двери и отодвинула засов.

— Погоди, — шепнула она. — Там… Там какой-то переполох. Шумят, как в курятнике.

Возле двери послышались шаги — Вал понял, что шли двое. Спустя мгновение в дверь забарабанили так, что она едва не слетела с петель и распахнулась. Кати едва не зашибло, вскрикнула и ретировалась к стене, поправляя сползшее с плеча платье.

— Вот он где, подлец! — завизжала синьора Ивонн, влетев в комнату. Вал инстинктивно отпрянул, когда рассерженная гацонка, облаченная в ворох цветастых юбок, двинулась на него, звеня множеством цепочек и стеклянных бус. — Обманщик! Вор! Развратник!

— Тише, милостивая синьора, — в проеме показалась коротко стриженная голова Черсо, и Вал с облегчением вздохнул. Сейчас Белингтор его спасет, как бывало много раз. Сейчас он успокоит Ивонн, скажет что-нибудь красивое, отчего та разомлеет и сменит гнев на милость. Валу, конечно, потом влетит, но все же…

— Нет, ну вы поглядите! — не унималась синьора. От возмущения она хватала воздух ртом и размахивала оголенными руками. — Что же это делается?

— Тихо! — Белингтор рявкнул так, что даже Вал вытянулся по струнке. Он и не знал, что менестрель был способен так гаркнуть. Ивонн умолкла, Кати спряталась за спину возлюбленного, а сам Вал уронил челюсть от удивления. Черсо выглядел взволнованным, рассерженным и… растерянным. Куртка мятая, волосы прилипли ко лбу, лицо раскраснелось — значит, бежал. А еще от него разило табаком, что и вовсе было дикостью: Белингтор прикладывался к трубке лишь в исключительных случаях.