Словно соломенное чучело подхватила его стихия. Слабый крик утонул в рёве ветра, но, естественно, я не стал убивать мерзавца. Финалом моего выступления будет акт благородства и поэтому, вдруг выброшенное из вихря тело, было подхвачено порывами ветра и аккуратно возложено на гравий. Пришло время развеивать магическую аномалию. Всё должно быть красиво для зрителей, но самому мне не суждено было полюбоваться величественной красотой: вместе с верхним конструктом, я развеял блин под собой и рухнул в яму – свести края рва Игнатьев так и не успел.

Выбираться пришлось с чужой помощью и проклятиями. Тело болело от ушибов, но хотя бы ничего не сломал и голову не повредил. Игнатьев уже пришёл в себя, правда, пока несколько блажен от случившегося. Другие маги-Земляки с трудом начали возвращать арене прежний вид, что для них крайне сложная задача. Меня же тоже сначала подвергли целебному воздействию и лишь потом зрители смогли вволю излиться в овациях и криках восхищения. Я ликовал! Задуманное удалось воплотить практически идеально. Пусть грязный и в ссадинах, но я не только отстоял честь Снежаны, но и показал чего стою.

Наконец, Игнатьев окончательно обрёл разум и к нам на арену спустился сам Император. Подошёл ко мне, демонстративно и в полном молчании зрителей, стряхнул грязь с плеча. Похлопал по нему же, к общему выдоху.

– Мне говорили, – задумчиво начал он, вглядываясь вдаль, – что ты опасен. Это действительно так. Но не для Империи, а для её врагов. Я обещал расположение Игорю Колыванскому, но знал тебя через других людей. Теперь объявляю публично, что этот человек, Игорь Колыванский, пользуется моим расположением. Всякое худое дело в его сторону будет и в мою.

Я поклонился в пояс.

– Благодарю Вас, Ваше величество. Это ко многому обязывает меня. Не будет ли наглостью, если я передам слова восхищения Вами от одной заморской гостьи?

– Что же, даже если это лесть, то будет приятно услышать.

– О нет, Ваше величество, Сигрюнн не из таких людей. Лучше промолчит, чем лишний раз скажет.

Далее я постарался пересказать слово в слово, не забыв упомянуть и восприятие Сигрюнн от боя. Говорил уже тише, до конца не зная: это лучше объявлять во всеуслышание или так?

– А откуда к нам приехала эта особа?

– Шведское королевство, мой Император.

– А из какого рода Сигрюнн?

– Гардарссон. Мы ведём с ними торговлю.

– Да, знаю, – задумчиво проговорил он. – Теперь больше через Александровых. Делегация приплывала недавно в Петергоф, а толмачом был ты. Верно мне доложили?

– Именно так, Ваше величество.

– А как зовут её мать?

– Эльва Прекрасноволосая.

– Ох, точно! Как я мог забыть? Чудная женщина. Как у нас говорят: страшной красоты. Что-то в ней есть нечеловеческое. Что же, мне было приятно услышать комплимент от её дочери. Хочу преподнести в честь этого подарок и ей, и Эльве. Официально, от русского Императора. У нас тут казус на днях случился, моя светлая жёнушка ждала когда господин Дюваль закончит работу над новой парюрой с бриллиантами и была, почему-то уверена, что она будет из жёлтого золота, а не белого. А он сделал из белого. Всё, у неё напрочь испортилось настроение, говорит, носить не буду. А набор-то получился прекрасный. Может это желание Богов?

Я снова поклонился.

– Столь щедрый дар может преподнести только великий русский Император, Ваше величество. Благодарю Вас и как можно скорее передам вести о том. Эльва Прекрасноволосая сможет прибыть с визитом, вероятно, только к концу зимы, после сезона штормов.

– Я велю отправить шведам официальное приглашение. А ты отдыхай, заслужил, – тепло улыбнулся он, кстати, моложе Геннадия Ортеговича и мне годящийся в старшие братья. – Теперь о твоих претензиях, Игорь…

Император прошествовал к тёзке.

– Я что-то не слышал от Геннадия Андреевича, что он рассматривает несколько кандидатов в женихи для дочери. Что ещё не решил кому доверит её. Все мы знаем, что Снежана его любимица и он скорее сам бы гнал сватов, но дочка справлялась хорошо. А тут такая претензия на её руку. Просто повод помериться силой с Колыванским, надеюсь? Я бы и сам не преминул, но пока мы не в равных пропорциях силы и умений.

– Ваше императорское высочество, вы же знаете о наших старания осуществить эту партию. Мы ведь даже имели дого…

– Жаль, Игорь, – оборвал его Император, – как жаль, что не из соперничества решил позабавить нас и проверить себя. Уже похвалить хотел, но оказалось, что корысть затуманила тебе голову. Да я гляжу так сильно, что было бы проще голову эту с плеч-то снять… – замолчал Император и оглядел присутствующих. Ряды ответили стремительным выдохом удивления и скорым перешёптыванием. – И опять Колыванский – настоящий герой вечера, что показал нам сегодня достоинство и благородство. Как же я могу уступить ему в этих качествах? Посему, будь благодарным до последнего вздоха ему, Игорь, ибо лишь ради торжества этих благодетелей человеческих я сохраню тебе жизнь. Надеюсь, ты используешь шанс переосмыслить главные ориентиры своего бытия.

Публика оказалась сражена и покорена. Мне подумалось, что ликование ненадолго сплотило вечных соперников. Я сам хлопал, что есть мочи и с восхищением смотрел на Ивана Второго.

Наш бой стал заключительным на сегодня. Публика начала расходиться, а я поспешил к ожидающим меня девушкам. Предваряя их слова, заговорил сам:

– Видели, что творит сила любви? Без вашей ласки я бы проиграл этот бой.

– Охальник! – фыркнула Снежана.

Сигрюнн улыбнулась, а Марина лукаво интересуется:

– Намекаешь, что надо больше тебя ласкать?

– Что ты, что ты, – картинно отмахнулся я, – лишь отдаю вам должное. Прославляю вас.

– Ну-ну, – отозвалась Снежана, – Меня не проведёшь на мякине.

– Лучше скажи, – сделал виртуозное па я, – твоя честь чиста? Я достаточно отомстил Игнатьеву?

– Да, Игорь, – спокойно произнесла она, вовсе не играя в оскорблённую, а действительно воспринимая дуэль, как средство отмщения. – Единственное, ты обещал лютую расправу, а мы увидели, как джентльмен сорвал маску приличия с мерзавца.

– Моя леди, – склонил я голову, – сегодня мой долг был таков, но если вы всё ещё надеетесь увидеть эту сторону меня, то будьте уверены, что это случится. Может быть даже очень скоро.

– Что же, верю вам на слово, – скрывая довольную улыбку, проговорила Снежана.

Марина прыснула:

– Но если подобного зрелища для леди Снежаны будет слишком много, я буду рядом и прикрою ей глаза.

– Боюсь, там и уши может понадобиться прикрывать, – сыграл я бровью.

– У нас есть Сигрюнн – её попрошу.

– Кстати, насчёт неё…

Все были безмерно удивлены решением Императора. Снежана с большими глазами заявила, что это должно говорить о многом, причём, самое меньшее, что у Российской Империи есть желание укрепить мир со шведами. Для меня эта новость стала радостной.

Оставшееся время до сна прошло в приёме поздравлений и восхищений от других дворян. Мы все были приглашены в главный зал на вечер, который устраивал Император. Там же я попросил Васильчикова выйти со мной на соревновательный бой – он согласился. Вернулись поздно и поэтому скорее отдались сну.

Поединки продолжаются. Некоторых вдохновил наш вчерашний бой с Игнатьевым. Особенно похвала и внимание Императора. Вызовов на дуэль кратно прибавилось, а значит и работы у лекарей. Было весело и интересно, мы хорошо проводили время, пока после обеда Снежана и Сигрюнн не почувствовали себя плохо. Заверив, что с ними всё будет в порядке, они пошли поспать в покои, а Марина вызвалась быть с ними. Мы решили, что дело в беременности, но вскоре я узнал истинную причину…

Сначала один из слуг передал мне письмо и стоило начать читать, как земля стала уходить из-под ног, а сердце защемило: старший Балабанов, который Семён Тахирович, тот самый коварный дед, пишет, что отравил моих невест особым ядом, который был разработан тайно и поэтому противоядие есть только у Балабановых. Он требует от меня публично во всём сознаться, а письмо передать ему же в руки.