Ее провели в один из кабинетов. Пожилой майор, оказавшийся заместителем командира полка, доброжелательно кивнул на стул.

— Полярные волчата! — усмехнулся он. — Политические войска, кулак Ферра! И званием, гляди-ка, почти меня догнала! За что присвоили?

— По факту исполняемых обязанностей и результатам офицерского экзамена, — сухо ответила она.

Майор разглядел ее квалификационные значки и явно передумал надсмехаться дальше. Специалиста первой категории и мастера-снайпера просто так не давали даже офицерам.

— Посмотрел я твой доклад, — сообщил он. — Грамотно. Коллега?

Она подумала и кивнула. Да, скорее всего, она в «Спартаке» занималась тем же, чем и майор здесь.

— Так вот, коллега! — жестко сказал майор. — Лично ты мне нравишься. И даже очень нравишься. Настолько, что готов взять к себе, должность подберем, а работать ты умеешь. Но политические войска в армии — чужеродный элемент. Вы явились несколько часов назад и уже беспредельничаете. Но здесь — армия. Здесь вы — никто. Понятно?

— Просто выполняйте законы, — тихо посоветовала Зита. — Ваши, армейские законы. «Спартак» всегда требовал только исполнения законов. Ничего больше.

Напряжение в кабинете мгновенно усилилось, Зите показалось, что вот-вот заискрит воздух. И разом исчезло.

— Руку от оружия убери! — насмешливо посоветовал майор. — Верю, что пристрелишь, охотно верю. Озверели вы там, в подкупольнике. Рассказывай, что произошло, разберемся… Зинаида-Татьяна Лебедь.

Она достала телефон, прокрутила запись.

— Говнюк, — оценил майор. — Я так понял, вы ему вломили?

— Ну вы же его отпустите, — усмехнулась она.

— Ну и в расчете, — заключил майор. — Демократию с судом чести никто разводить тут не будет.

Зита снова усмехнулась. Майор дернулся.

— А отомстить тайком, как у вас принято, не успеете, — предупредил он тяжело. — Так, у эсэсовцев что-то есть еще сообщить?

— Все в докладе, — сказала она и встала.

Майор оказался неплохим дядькой. Но — врагом. Из тех армейских, кого давил и не успел додавить перед войной Ферр. Армия у него, видите ли. Территория особых отношений, не совпадающих с государственными законами. Неискоренимые воинские традиции. Значит, именно к нему и везли спартаковцев. И именно он будет штурмовиков убивать. Может, не один, и не главный. Но в том числе и он.

— По отчету «Казбеков» на счету спартаковцев два уничтоженных беспилотника противника, — все же сказала она, желая окончательно утвердиться в мнении о майоре.

— На награды ротик не разевайте, молоды еще, — спокойно сказал майор. — Вы тогда еще не были военнослужащими. Так, мимо проезжали.

— А мы и сейчас не военнослужащие, — спокойно заметила она. — Политические войска — это на всю жизнь. Имеем право на личную символику — и на особое положение в армии. Номер приказа напомнить? Приказ под грифом, но его обязаны были до вас довести — в части, вас касающейся.

— Грамотна, ценю, — усмехнулся майор. — Пожалуй, беру предложение обратно, такие мне в штабе не нужны. Приказ знаю. Но есть нюанс — сегодня вы примете присягу и полностью перейдете под армейскую юрисдикцию. Полностью.

Ну, вот и определилось отношение. Враг.

— Мы свою присягу приняли в Особом Заполярном, еще когда были детьми, — тихо сообщила она. — И держали государство, пока вы пьянствовали на природе. Воевали вместо вас, мужчин. «Спартак» потерял семерых в подкупольнике. И троих убили армейцы. Вот выдержка из приказа, ознакомьтесь, господин майор. В части, вас касающейся. О присяге, об особом статусе штурмовых отрядов, о подчиненности. «Спартак» — политические войска. Был, есть и будет.

И аккуратно положила заранее подготовленный листок на стол. Майор пододвинул, прочитал. Побарабанил пальцами по столу. Подписи на приказе его явно впечатлили. Но не смутили.

— Насчет «будет» — это вряд ли, — заметил рассеянно.

Потом вызвал порученца, уже знакомого сообразительного старшего лейтенанта, приказал провести по штату отдельную диверсионно-разведывательную роту «Спартак», обеспечить всем необходимым для выполнения боевых задач, и чтоб этой роты к вечеру в военном городке духу не было.

И указал рукой на дверь.

Надежный двигатель военного полноприводного грузовика гудел мощно и ровно. Старший лейтенант улыбался Зите. Выгнал водителя в блиндер, сел за руль и теперь скалился довольно. За полдня штабной работы он успел с ней познакомиться и теперь был не прочь продолжить отношения. Навязчивое мужское внимание — проклятие и неразрешимая проблема для женщин в мужских коллективах.

Зита оглянулась: колонна грузовиков двигалась следом на правильной дистанции.

— Нервничаешь? — развеселился офицер. — Рано еще! Здесь безопасно, можно считать, тылы!

Она с сомнением оглядела местность. Горная долина, пока что широкая, горы сглаженные, невысокие — тоже пока что. Поля, сады, поля. Трава на пологих склонах выбита овцами. Непременная мелкая река вдоль дороги. И селения через каждые несколько километров. Ну, это понятно, люди здесь живут издавна, не одну тысячу лет, очень уж место благодатное: солнце, вода, земля, лес — все есть.

Она снова обернулась. Держат дистанцию, молодцы, никто не красуется смелостью.

— Да не вертись ты, не съедят твоих мальчиков! — хохотнул старший лейтенант.

— Мы три десятка мальчиков вот так уже закопали у дороги, вообще в глубоком тылу, — напомнила она сухо. — Благодаря армейской манере отправлять колонны без зенитного сопровождения. И, кстати, сейчас без него движемся.

— Слепой случай, бывает, — пожал плечами офицер. — Это война. А дорогу защищает полковой зенитный комплекс, у него достаточная дальность.

— «Метлы?» — усмехнулась она. — «Метла» низколетящую цель за складками местности не возьмет. И хватит на нашу колонну одного ударного вертолета типа «Саранча».

— Не трусь! — подбодрил старлей. — Для этого нас сначала надо засечь. Потом передать сведения. Потом принять решение об ударе. И еще долететь. Мы за это время успеем пару раз туда-обратно смотаться. Тут ехать-то километров пятнадцать осталось, не больше.

Она внимательно посмотрела на лес за рекой и промолчала. Что там замаскировано? Тяжелая артиллерия скорее всего, на случай танкового прорыва. Как она слышала в штабе, на перевале противник вроде бы уже заканчивает пробивать трассу… И когда закончит, «Рабаты» пойдут вперед. Может, этим объясняется миролюбивое затишье? Не желают раскрывать свои возможности перед важными боями?

На блокпосту перед селением боец махнул флажком — проезжайте. Она оглянулась: ни отметок от пуль и осколков, ни сгоревших домов на трех длинных улицах. Легковая машина проехала, и женщины местные встретились, на военную колонну даже не посмотрели. Как будто нет войны.

— Первый раз сталкиваюсь с «эсэсовцами»! — честно признался старлей. — Можно вопрос? Чего вы добиваетесь?

— Исполнения законов, — пожала плечами она.

— А у нас в армии и так…

— У вас в армии? У вас в армии начальник — царь и бог, то есть просто самодур. Офицеры домогаются женщин, если получают отказ, хамят и мелко мстят. Поддерживают дедовщину и жестокость. Мечтают пробиться повыше и занять место потеплее, больше ни о чем.

— Дык! — возразил офицер вроде как шутливо. — Мужской коллектив, надо понимать!

— И про кодекс офицерской чести дружно стараетесь не вспоминать, — усмехнулась она. — Вас, защитнички родины, от карьеризма и подлости еще лечить и лечить. Этим и занимаемся.

Улыбка медленно сползла с лица офицера.

— Вот, значит, как вы про нас думаете, — неприязненно сказал он. — Действительно политические войска. Сложно с вами будет. Но недолго.

Она пожала плечами. Вот и поговорили. Ну, зато не будет дурацких заигрываний, а то товарищ явно настраивался.

— Колонне стоп! — внезапно сказала она.

Офицер посмотрел недоуменно, не собираясь сбрасывать газ. Что ж, ожидаемо. Чтоб мужчина, да подчинялся девчонке? Она протянула руку и сама заглушила двигатель. Потом выскочила из кабины и вызвала командиров пятерок. Вместе они осмотрели сходящиеся к дороге склоны, так называемые ворота. И, естественно, развалины древней башни при них. Предки знали толк в обороне.