Зита быстро оглядела подопечных. На легких носилках из аварийного комплекта вертолета — среднего возраста генерал, нога в бинтах. Эффектная женщина-военврач при нем — ну, это как полагается, удивительно, что всего одна. Группа личной охраны, пятеро мрачных бугаев в форме горных стрелков — тоже как полагается. Несколько офицеров, действительно в парадной форме. Отдельно — пожилой полковник, по виду совершенно не военный. И юный худой лейтенант рядом с ним. Тот самый серьезный военспец. Богдан Джепа, ее друг детства.

Она встретилась с ним глазами. Узнает или нет? Последний раз они виделись совсем маленькими… Она бы — не узнала. От прежнего Богдана в худом лейтенанте — только упрямый взгляд. Соответственно, и от той пухлой девочки из детства в ней нынешней мало что осталось, разве что цвет волос…

Лейтенант посмотрел на нее и равнодушно отвернулся.

— Подойди ближе, майорша! — раздался насмешливый голос от носилок. — Хоть посмотрю на знаменитую командиршу знаменитого «Спартака»!

Член Высшего Военного Совета смотрел на нее с легким превосходством… и презрением.

— Сдать оружие, майор! — жестко сказал он. — Арестована!

Тупо ныла сломанная нога, и член Военсовета раздраженно морщился при каждом покачивании носилок. Впрочем, боль не мешала размышлять и оценивать ситуацию, чем он и занимался. Тут, как говорится, каждому свое: телохранителям тащить высокопоставленное тело и зыркать по сторонам, наложнице и по совместительству врачихе — проявлять нежность и заботу… олухам-вертолетчикам — сдерживать автоматами погоню, раз уж лопухнулись в воздухе, ну а ему размышлять и принимать ответственные решения. Искать причину своего нынешнего очень опасного положения. И кто виноват. И кто за это ответит.

И получалось, что виноват прежде всего сам. Надо было лететь правительственным самолетом, под эгидой Межгосударственных сил контроля. Неправильно расставил приоритеты. Нужно было переговоры в Карсе по условиям развода войск поставить в исключительную позицию. Сначала и прежде всего — переговоры. Да, виноват он сам. То, что кто-то слил маршрут и сам факт его полета, кто-то отдал приказ на поражение, несмотря на четкие негласные договоренности сторон — все это важно, но второстепенно. С этим он разберется, и предателей найдет, и мало им не покажется. Но ошибку допустил прежде всего сам. А почему?

Испугался, признал он неохотно. Он — испугался. Слишком мощно, слишком неожиданно проявила себя новая группировка в окружении Ферра. Слишком целеустремленно. У них чувствовалась цель! Да еще этот Особый Заполярный выскочил, как чертик из табакерки… Как они все упустили, что округ фактически оказался неподконтрольным? Почему решили, что он не опасен, что он ничтожен, что там всего лишь вертухаи для охраны заполярных каторжных зон? Охранники, да, кто бы спорил. А ничего, что у них автономное снабжение от номерных городов атомного пояса Сибири? А комплектование офицерами исключительно из своих сибирских военных институтов? А численность личного состава, которую невозможно проверить? А подготовка якобы охранников по нормативам войск для специальных операций? Причем — всех бойцов, включая поваров и каптерщиков? Что-то заподозрили, лишь когда всплыло, что мощнейшее движение штурмовых отрядов финансируется, материально обеспечивается, комплектуется высококлассными инструкторами тоже оттуда, из Особого Заполярного военного округа. А ведь оно уже — всероссийское, штурмовики и в столице имеются! Вооруженные, идейно мотивированные фанатики под стенами Кремля! Вот тогда забегали. Ликвидировали угрозу в последний момент. Удачно война началась, без нее могли бы и не справиться. А так… подготовлены, обучены? Здорово, молодцы, на фронт! А уж на фронте любое подразделение за месяц стачивается в ноль, если, конечно, не сидит на тыловых складах. Но штурмовикам сидеть не позволили…

С угрозой справились, а страх остался. Потому что Особый Заполярный — он никуда не делся, висит над Кремлем далекой, но опасной ледяной глыбой. Его тоже удалось связать военными действиями, но… война — дело такое, неоднозначное. Она и выкашивает кадры, но она же их и готовит. И пришедшие на смену как бы не более опасны, потому что крови не боятся. Они крови вообще не замечают…

Да, вот тогда он со страха и допустил ошибку. Узнал, что в одном из штурмовых отрядов на Южном фронте спрятана то ли дочка одного из лидеров новой группировки, то ли любовница, и решил, что такой козырь лучше иметь в своих руках. В смысле — в своей тюрьме.

И вроде дело казалось простым — прилететь да арестовать сучку. И в тот же день — обратно в Краснодар и оттуда спецрейсом в Карс. По статусу полномочий у него хватало, чтоб арестовать кого угодно без объяснений. Вот только арестовывать оказалось некого. Девочка-то — боевая, настоящая. В рейде! Попробуй ее достань из-за перевала. Ему бы тогда отступиться, вернуться в Краснодар и воспользоваться правительственным самолетом. Но он вместо этого дал волю чувствам… а в состоянии озверения его даже ближайшие коллеги побаивались. Рвал и метал, и никто его остановить не мог. Наложница сунулась было с успокоительным — чуть руку не поломал. Забрал вертолет у какого-то военспеца и приказал лететь в Карс. Военспец попробовал вякнуть — сунул кулак под нос. Подумаешь, гений, подумаешь, главный специалист по «хамелеонам»! Нагнуть можно и нужно всех, и гениев прежде всего, чтоб не воображали о себе много! Загнал гения в грузовой отсек — сиди и не высовывайся! И полетел. С ТОЙ стороны заверили — пропустят, безопасность обеспечат. Поверил, идиот… А как не поверить, если столько совместных дел уже было, если считались надежными, проверенными партнерами? Может, не предательство, просто самовольство кого-то внизу? Ну-ну. А егеря за спиной — тоже самовольство нижестоящих?! Восток — дело тонкое и подлое, сравнять бы его с землей да устроить танкодром…

Получается, виновато его самодурство? Держал бы себя в руках, не распоясывался во всю ширь русской души… Ну-ну. Так выглядит со стороны. Вот пусть так и выглядит. Только на самом деле он никогда не терял контроля над собой. Никогда. Его дикие выходки — всего лишь отработанная реакция на неповиновение… нет, не так. Кто бы сейчас рискнул открыто не повиноваться? Таких давно повывели, еще три поколения назад. Неповиновения нет, не рискуют. А вот глухое сопротивление встречается. И тогда он мгновенно выходит из себя, бесчинствует, рвет и мечет, давит всех без разбору! Запугать! И до сих пор срабатывало. И настолько пришлось по душе, что стало частью характера. И вот теперь эта манера действий его подвела. Бывает. Но это не причина отказываться от самодурства. Один раз оно подвело, но сколько раз помогло? Вот то-то же.

А в армии дела обстоят далеко не так хорошо, как докладывали! Стоило упасть в горах за перевалом, как сразу выяснилось множество неприятных подробностей. Например, превосходство неприятельских средств РЭБ. Связи — нет. Средств эвакуации — нет. А егеря за спиной — есть. Десантники, запертые на трассе Межгосударственными силами контроля, абсолютно бесполезны. Провести тайную спасательную операцию не решаются! Или, кстати, не хотят, тут надо еще разбираться. Нет, сам он мог бы организовать эвакуацию хоть из коренной Турции, но для этого требовались время и надежная связь, а их-то как раз и не было. Хорошо, в Москве решили, что он пока что ценный кадр, надо спасать, задействовали ресурсы и по политическим каналам смогли направить на помощь группу каких-то разведчиков чуть ли не из дивизии народного ополчения. И тут удача ему снова улыбнулась — это оказался «Спартак»! Девочка-командирша пряталась от него за перевалом и не спряталась! Еще одна удача — у лохов-вертолетчиков оказался с собой маяк Центроспаса, и они прожили достаточно долго, чтоб штурмовики определились с координатами и нашли их в этих чертовых горах. А там уже и «шагай-болтай» заработали…

Сама она ему, кстати, понравилась. Прежде всего, эффектным появлением. Со вкусом девочка. Вроде не было никого, сосновый лес насквозь просматривается, и внезапно — раз! — чуть ли не из воздуха проявляется группа разведчиков. И она во главе банды. Рослая, стройная. Уверенная в себе. На плече «реактивка», на поясе полная линейка выстрелов к ней. Прямо поверх «хамелеона», чтоб подчеркнуть достоинства фигуры. По виду не скажешь, что всю ночь шла. Сопровождающая врачиха как увидела, так сразу ядовитыми иголками покрылась — почуяла конкурентку! А он сам, как увидел, сразу понял — не дочка она тому деятелю из новой группировки, не внучка. А вот любовница — запросто. И юный возраст тут не помеха. Встречал он в своей жизни таких вот девочек, рано и стремительно повзрослевших, они в свои пятнадцать по разумности, по жизненному опыту многим взрослым мужикам не уступали. А если честно — то превосходили. У него самого такая была, из бывших фигуристок, так он с ней обсуждал дела, которые не всякому приятелю доверил бы. И умница, и подержаться было за что, и юность фонтаном чувств, а уж гибкость такая, что прямо в руках плавилась и растекалась…