Караульные встретили как старого друга. Мы поболтали немного, пока один отправился уведомить о позднем госте. В своём стиле, Геннадий Ортегович вышел встретить лично:

– Заходи скорее, Игорёша, – заключил в объятья он, нисколько не заботясь, что своим мокрым плащом промочу ему домашнюю рубаху. Непонятно ещё, смыл ли дождь всю кровь. – Зиночка, завари чая скорее. Да поесть неси. Голодный же?

– Как шатун, – улыбнулся я.

– Ну и здорово. У нас как раз жаркое свежее. Рассказывай давай…

Результатами генерал-майор остался доволен. Когда дошли до описания поведения главы деревушки, разозлился, но я в меру возможностей успокоил. Всё же не надо лишнего насилия. Так-то понять можно – трупы вид имели ужасный.

– Теперь могу спокойно присвоить тебе звание капитан-поручика, – сообщил он. – Штабные крысы больно дотошные, а тут уже не станут спорить. Была бы моя воля, Игорёша, то полковника бы дал. И премию такую, что хватило бы на многое. Но как тут дашь, когда битву недавнюю пришлось на магический катаклизм списать.

У меня в груди потеплело. Даже с отцом не было таких отношений, а тут чужой человек, казалось бы.

– В этом нет нужды, Геннадий Ортегович. Спасибо Вам! Я рад, что вы знаете истинное положение дел. Простите за все хлопоты и неудобства! Подставляю я Вас.

– За одну только честность тебе медаль нужно дать, – расчувствовался он. – Хватанул графин с самогоном и от души плеснул себе в стакан.

– Сегодня можно и выпить, – бодро заявил я. – Как никак – событие.

С непривычки одолел только половину налитого и закашлялся. Рот горит, глотку перехватило, а Зверь внутри весь вздыбился из-за яда. Но ничего, я успокоил.

– Жалко их было, – поделился я. – Заблудшие души. Если бы не зверства, что учинили, то и убивать не стоило.

– Твоя правда, – горько отозвался Геннадий Ортегович и поиграл желваками. – За всем не уследишь. Вот и случается всякое. Какая-то вина есть и на мне.

– Может и так, – задумчиво отвечаю я, – если позволите, то поделюсь вот какими мыслями: вы и люди ваших правил, не позволяют нашей Империи скатиться в междоусобицу. Земли от моря до моря, на каждом клочке свой барин, а ведь не бузят. Сколько бы горя хлебнул народ, не держи Его высокопревосходительство всё в кулаке.

Геннадий Ортегович внимательно посмотрел, а потом грустно покивал мыслям.

– Молодой ты ещё, Игорёша, но в основе прав. Ну да не будем о плохом – сегодня ты отличился, потому давай ещё по одной и закусывай побольше. Понравилось жаркое?

– У свет нашего Императора не едал, но думаю точно не хуже, – тут же отозвался я и сунул ложку в рот.

– Ха! На больших приёмах там дерьмо всякое подают заморское. А вот когда узким кругом – да, есть чем покишкоблудить.

Посмеялись. Вскоре я уже шагал обратно. С неба моросит какая-то гадость, дует хищный ветер, грозящий хилому прохожему простудой, но меня качает на руках удовлетворение и лёгкий дурман от алкоголя. Всё растворять не стал – пусть пошумит немного. Да и Марина удивится, а то вожделение пуще прежнего возьмёт.

Иван и Катя были уже у себя, когда я пришёл в Удачу. Обеденный зал тоже почти опустел и лишь самые крепкие продолжали вечернюю попойку. Запахи жареного мяса, специй, вина и пива крепко пропитали всё. Марина встретила с книгой в руках и встревоженным взглядом. Сначала придирчиво оглядела, фыркнула на промокший плащ, забрав его у меня и тут же прильнула с поцелуем.

– О, да ты пьян!

– Это сюрприз, – улыбнулся я.

– Ну я удивлена, – хихикнула она.

– Подумалось, не буду растворять всё, что выпили с Его превосходительством. Может тебе понравится такой штиль.

– Хи-хи, – прыснула она. – Знаешь, вообще-то алкогольная вонь мне сильно запомнилась по отцу, да и потом тоже от всяких воняло, но я же ненормальная, так что да – нравится.

– Это хорошо, – притянул я её и крепко вдохнул аромат идущий от волос и шеи.

– Вы расправились с ренегатами? – спросила она, а потом легонько укусила за плечо.

В комнате нашёлся остывший травяной отвар, мы сели за стол и я пересказал всё в красках. Зная её тягу к крови, каждую смерть описывал в особых подробностях. И чем дальше, тем сильнее крепло пламя желания в ней.

Что там было дальше, как и куда мы тащили трупы Марине стало безразлично. Я встал и подхватил её на руки, ногами она крепко обвила меня, прижавшись лобком к члену. Под ночной рубашкой не оказалось белья и потому я скорее сжал сладкие булочки попы.

Какое же удовольствие вторгаться языком в горячий ротик Огнёвки. Влажный, вкусный, отзывчивый! Небольшим игривым язычком она отвечает мне и лишь чуть-чуть сопротивляется напору, вовсе не стараясь вытолкать, чтобы уже самой попробовать меня. Но вот я ослабил давление и позволил этому случится, ведь это тоже заводит и доставляет удовольствие.

Перехватил одной рукой за спину, когда Огнёвка нетерпеливо опустила руки сдернуть с меня штаны. Подвигал бёдрами, помогая, и тут же член скользнул по увлажнённому бутончику вагины. Марина подхватила его и нетерпеливо направила внутрь.

Я тут же вошёл на всю, едва сдержав стон, а потом взял ритм. Глаза Огнёвки закатились, контролировать вскрики она прекратила и, содрогаясь от каждого толчка, полностью отдалась удовольствию. Нашей овеянной кровавыми грёзами близости следует добавить исключительности, замешанной, в том числе, и на боли: я опустил руку пониже и нащупал растянутый овал нижней дырочки. Марина тут же отозвалась более громким стоном. Сначала втиснул один палец, потянул, продолжая вбивать в пульсирующее лоно член, потом попробовал второй, но с ним сложнее – кажется, что совсем никак.

Меня тоже пьянит наше замешанное на крови безумство. Словно бы я мог сегодня избежать жестокости, обойтись гуманной карой, но специально, чтобы развлечь любовницу, издевался и творил зло. В страстное вино удовольствий капают тяжёлые багровые капли и от каждой бокал вспыхивает с новой силой.

Я взял немного смазки, что скопилась на основании члена. Растёр по подушечкам пальцев и снова погрузил один в нежную тесноту анала. Потом прижал второй и надавил сильнее. Марина едва не закричала. Начала дрожать и сильно содрогаться, вытянула шею не помня себя. Её лоно стиснуло меня с небывалой силой, немного ускорив свой подъём к вершине, я с неистовым напором вдавил член как можно глубже и выпустил первую струю семени. Потом толчок и ещё, и ещё…

Марина словно лишилась чувств. Мне бы и самому хотелось целиком отдаться шторму, но тогда бы мы упали на пол. Как же прекрасно видеть, как застыла она на самом пике удовольствия и как звенит в ней каждая жилка.

Приятно осознавать своё повышение. Но даже это не сравнится с выражением лица Марины, когда поделился новостью… вот уж для чего ещё стоит брать эти вершины, так для моря восхищения и радости в её лазурных глазах. Ну, и имперского золота, чтобы одаривать. Так уж вышло, что Снежане предложить в этом плане нечего, наоборот – я у Александровых в долгу. Сигрюнн далеко, да и подарки лучше делать не ей, а другим представителям Гардарссонов.

Иван поздравил и мы вышли “подышать”. Я с сожалением не обнаружил любимой околицы; ещё и экипажи теперь ездят по улице.

– Пошли в кофейню?

– Чем тебе в Удаче кофе не угодил? – глянул он.

– Прогуляемся, разомнёмся, – покачал я головой, – может, кто решит крепость челюсти своей проверить… шутка! Устал я от драк.

– Ну-ну, чеши мне тут. Пофиг, пошли, раз платишь.

– А то! Щедра Россия-матушка.

– Хо-хо! – гоготнул он. – Выбрал сиську пожирнее и теперь матушкой стала?

– Так-то совсем не по-людски будет, если хаять, – отмахнулся я.

– Да я ж не против. Тоже вот, можно сказать, кормлюсь.

– Касаемо этого: спрашивают тут о тебе.

Он быстро посмотрел.

– Бургомистр?

– Александровы.

Иван присвистнул.

– Ещё одна дочка что-ли на выданье есть?

– Хах! – расхохотался я. – Скорее, корову продать хотят… а может и купить – пока не понятно. Но, говорят, не знаешь человека, кто лучше всего разбирается в скупке и сбыте.