- А почему…

- Не будем терять время, - перебила твердо она. – У нас его и так крайне мало. На каждый ваш вопрос я могу дать аргументированный ответ, потому что все ваши вопросы – часть моей ежедневной работы, это же очевидно. Давайте говорить начистоту. Вы все здесь собрались, потому что не согласны терять власть. Это есть факт.

- Разве не так? – с усмешкой нарушил молчание Новацкий и остро глянул на нее. – Разве не на подходе управленческая реформа, в результате которой нас всех выпнут с должностей?

- Так, - прямо ответила она.

Зал мгновенно отозвался недовольным гулом.

- Ну а мы этого не желаем допускать, - с прежней усмешкой сказал Новацкий. – Мы построили государство не для того, чтоб об нас вытерли ноги и выбросили, как ненужную тряпку. Потому что мы и есть республика.

- Нет, ребята, - покачала головой она. – Вы не республика, вы – чиновники. А время чиновников кончилось, с этим ничего не поделать. Кончилось время руководителей с огромными штатами заместителей, секретарей и референтов. Вам на смену идет один человек, отвечающий за дело, с комплектом управленческих программ в компьютере. Возможно, им станет кто-то из вас, но точно не все вы. А вам придется уйти вниз, туда, где ваши таланты в области управления и воспитания коллективов крайне необходимы. Учителя, командиры военных подразделений, бригадиры и сменные мастера… потому, кстати, непонятно, что здесь делают пограничники. Вашу работу никакой компьютер не заменит.

Зал снова отозвался недовольным гулом. Привыкли к власти, печально поняла она. Привыкли к своему высокому статусу, к льготам и обширным возможностям, к уважению и чинопочитанию прежде всего. Таким уйти в бригадиры – то же, что отказаться от себя. Такие за власть будут держаться зубами. Только пограничники призадумались, уже хорошо.

- Уходите, ребята, - попросила она, не особенно надеясь, что ее услышат. – Мир большой, вашим способностям найдется спрос.

Но ее услышали, более того, поняли. И начали тревожно поглядывать на окна и двери, и на лицах кое-где проявилась неуверенность.

- А кто мы там будем, в мире? – серьезно спросил Новацкий. – Там все места поделены и заняты. Мы только здесь что-то значим, за границу свои должности и звания не заберешь.

- Но можно забрать ценности, - тихо сказала она. – Золото, платина, редкоземельные… республика щедро отблагодарит людей, столь много сделавших для ее процветания. Уходите, ребята, я вас прошу. Нам незачем убивать друг друга.

В зале установилась тишина. На мгновение ей даже показалось, что с ней сейчас согласятся, что все встанут, дружески пожмут ей руку…

- Видишь ли, зарубежный мир – закрытая система, - лениво сказал Новацкий. – Кто мы там будем со своим золотом? Его у нас просто отберут. А в номерном городе, если ты занимаешь пост руководителя корпорации, то летаешь на штабном «Сахаляре», живешь в центре, купаешься в личном бассейне, отдыхаешь в Европе, и на тебя смотрят красивые девочки. Так что – нет, Зита. Мне нравится моя нынешняя жизнь.

- Зато вы сможете жить, - еще тише сказала она.

И вот теперь ее не услышали. А у нее словно просветлело в голове, и детали головоломки под названием «заговор» начали стремительно складываться в цельную картину… и ей стало страшно.

- А как насчет тебя? – так же лениво поинтересовался Новацкий. – Ведь и ты – чиновник. Одна из нас. Мы, если честно, предполагали, что ты будешь с нами. Ты как, тоже уйдешь вниз?

- Хотелось бы, но нельзя, - просто ответила она. – Республика – мой с Владимиром Даниловичем проект, мне за нее отвечать до конца.

- Саша, к чему разговоры? – сказал кто-то резко. – Мы сюда для чего пришли? Или ты отказываешься?

- Да не отказываюсь я, - вздохнул Новацкий. – Просто…

И достал пистолет.

- Не стрелять! – отчаянно крикнула она. – Не стрелять!

Новацкий грустно и серьезно смотрел на нее. Потом шевельнулся, словно собираясь убрать пистолет обратно в кобуру… ударил выстрел, его развернуло и отбросило к стене.

- Не стрелять же! – снова крикнула она. – Взорву пульт!

Конечно, не было в «ядерном чемоданчике» никакой взрывчатки, но кто бы об этом знал, кроме нее? Зато были в ходу зарубежные боевики, в которых этот пульт мелькал в самых зловещих сценах и непременно взрывался, вот только на это и рассчитывала она.

И просчиталась. На нее быстро набежали, ударили в голову, она уклонилась, но не до конца, упала на колени… словно в замедленной съемке проплыла картинка, как Ангелина, вскочив и страшно оскалившись, разряжает свой пистолет в головы сидящих рядом офицеров… ее снова ударили, и снова неудачно, она вслепую отмахнулась лезвием, кто-то охнул и выматерился, потом прилетел жесткий пинок в руку, что-то звонко хрупнуло и сломалось, и руку обожгло болью…

- Перехватывайте чемоданчик! – азартно орали у нее над головой. – Не дайте ей набрать код!

Ее снова ударили, она отлетела к стене, и снова проплыла картинка: Костя Любимов, прикрывшись чьим-то телом, стреляет с двух рук по толпе, и лицо у него отрешенное и сосредоточенное, как у профессионального снайпера, каковым он и являлся на самом деле…

- Не стрелять! – снова закричала она из последних сил.

И тут загрохотали выстрелы. Тяжелые, грозные рявки «реактивок». Дверь разлетелась вдребезги, через проем в зал ворвались бронированные бойцы, и началась бойня… Далекий Каллистратов все же пришел на выручку своей бестолковой ученице.

- Да не стреляйте же! – крикнула она и бессильно расплакалась. В ответ сухо щелкнуло пару раз, и избивавшие ее офицеры повалились, пачкая наборный паркет кровью.

Она попыталась подняться на дрожащих ногах и не смогла, тогда просто села, прислонившись спиной к стене. По всему конференц-залу лежали убитые, а в углу в голос выла Ангелина над застреленными ею офицерами-пограничниками:

- Ребята! Ну как же так, ребята?..

Лейтенант отряда местной самообороны стоял над ней в своей страшной броне и беззвучно шевелил губами. Она с трудом сосредоточилась.

- Лия Сергеевна, вы как? – беспокойно спросил лейтенант, наклонившись к ней.

- Нормально, - шевельнула губами она. – Помощь не требуется. Продолжайте исполнять обязанности.

Лейтенант облегченно кивнул и ушел организовывать вынос тел.

- Геля! – позвала она слабым голосом.

Ангелина встала перед ней, глаза воспаленные и абсолютно сухие.

- Отпусти меня, командир, - попросила спартаковка безжизненным голосом. – Не могу больше. Свой долг я исполнила до конца, так что… все. В жизни больше оружие в руки не возьму.

- А кто за нас с тобой потянет этот груз? – спросила Зита тихо. – Кто? Мальчишки-штурмовики?

- Зита, да я не могу больше! Я крови наелась на две жизни вперед!

Ангелина опустилась перед ней на колени и наконец громко разрыдалась. Зита неловко притянула ее к себе.

- Пока стоит «Спартак», стоит и республика, - грустно напомнила Зита. – Нельзя нам уходить, Геля.

- Улетай, принцесса! – рыдала у нее на плече Ангелина. – Звери мы, кровавые, жадные звери, зачем ты среди нас?

- Дура, - коротко отозвалась Зита.

Спартаковка хлюпнула носом в последний раз, прерывисто вздохнула и пришла в себя.

- И еще какая! – горько признала она. – Зита, ты свой чемоданчик деактивировать не забыла? А то как даст сейчас финальную сцену парой кило в тротиловом эквиваленте…

- Да нет там взрывчатки, - вздохнула Зита. – Это просто пульт связи. Заблокирован моими личными данными, только и всего. И не очень-то нужный уже, если честно, руководить и без него можно.

- Да? – озадачилась Ангелина. – А все считали, что очень важная штука. И как-то думали ей воспользоваться. А как, если заблокирована? Ты же коды сроду не отдала бы…

- Дети, - изменившимся голосом сказала Зита и попыталась встать. – Ох я дура, что же сразу не догадалась… они попытаются захватить детей, единственный их шанс…  

Полированное дерево конференц-зала покачивалось и плыло перед глазами. Хорошо надавали по голове товарищи офицеры.