- Офицер обязан явиться на суд чести лично, - сухо сказал Новацкий. – Неявка – признание вины. На этом основании мы, офицерское собрание республики, снимаем Каллистратова Владимира Даниловича с должности лидера республики с лишением воинских званий и наград…

- Достаточно! – подняла руку она. – Я поняла. Даю ответ. Все видите, что у меня в руках? Знаете, что это? Вижу, догадываетесь. Так называемый «ядерный чемоданчик». На самом деле – терминал управления сетями правительственной связи. Устроен так, что может использоваться только одним лицом - руководителем республики. То есть мной. Владимир Данилович передал мне власть три года назад как своей преемнице. Лидер республики – я. Все приказы последних лет - от моего имени. Так что вы не можете снять Владимира Даниловича с должности лидера. Как не можете лишить воинских званий и наград. Он вышел из системы воинских званий сразу, как принял руководство республикой. На данный момент он – сугубо гражданское лицо.

Под ее печальным взглядом на зал опустилась гробовая тишина. Новацкий изменился в лице, на мгновение какое-то странное чувство прорвалось наружу. Горечь, печаль… беспомощность? Слишком быстро мелькнуло и исчезло, чтоб она успела понять.

- А где Каллистратов? – спросил кто-то растерянно.

- По моему приказу возглавляет группу испытателей в эксперименте института космической антропологии по имитации сверхдлительных полетов в космосе, - сообщила она ровным голосом. – Группа изолирована в выработанном Верхоянском шахтном комплексе, из внешнего мира к ним поступает только информация, и так будет продолжаться еще шесть лет. Там же осуществляется еще один эксперимент – по радикальному продлению человеческой жизни. Владимир Данилович участвует в нем добровольцем. Эксперименты на высших животных дали более пятидесяти процентов летального исхода, из людей Владимир Данилович идет первым. Это к теме о его личной храбрости, а то ходят тут слухи о бункерной крысе.

Все же мощное руководство она подготовила! Менее минуты потребовалось, чтоб заговорщики обработали ошеломляющую информацию и определились с дальнейшими шагами! Менее минуты!

- Тем лучше, - бесстрастным голосом произнес Новацкий. – Значит, все заинтересованные стороны здесь. Тогда обвинения предназначены текущему лидеру республики Лиане Сергеевне Бериа, она же Зита Лебедь.

- Но вы понимаете, что тогда это не суд чести, а заговор? – тихо спросила она.

Жизненно необходимо было, чтоб Новацкий подтвердил ее слова. Не ей необходимо – сидящим в зале. Если они не едины, то… возможно, слово «заговор» приведет в чувство чьи-нибудь романтические головы. Одно дело – суд чести, разговор о справедливости, о чести и нравственности с товарищем, опозорившим честь офицера. И совсем другое дело – участие в заговоре с целью свержения тех, кто тебя вывел на вершину табели о рангах, обучил и воспитал. Только ведь Новацкий – не дурак, он такие вещи тоже понимает превосходно, он никогда не скажет признания, которое может оттолкнуть часть сообщников…

- Значит, заговор, - подтвердил Новацкий ровным голосом.

Решил идти до конца, поняла она с грустью. Саша, Саша… могучий, надежный мужчина. Железный руководитель. И – предатель.

- Но мы по крайней мере действуем открыто! – вдруг выкрикнул смертельно бледный Любимов. – Мы предоставляем возможность оправдаться, не выгоняем пинком без объяснения причин!

Ах, вот в чем дело. Вот на чем они все объединились. Радикальное сокращение высших руководящих должностей, замена функционеров-управленцев специализированными компьютерными программами – все это планировалось провести не сейчас, в следующем году. И проблем не ожидалось, потому что сокращение должно было предваряться мощной разъяснительной работой, широкой общереспубликанской дискуссией, штабными учениями, наконец, с компьютерным моделированием вариантов будущего государственного устройства. Да и не все руководители попадали под сокращение. Кто-то же должен работать с программами, потом, функции, связанные с воспитанием и управлением человеческих коллективов типа командиров военных частей тоже компьютеру не передашь, также определение возможных путей развития отраслей промышленности и республики в целом – тоже задача чисто для людей, да и много чего еще… но ее красиво и профессионально опередили. Слили руководящей когорте информацию о повальных сокращениях, и в информационном вакууме важное, но рядовое в общем-то событие в непрерывной череде реформ приняло жуткую форму расправы над руководящим корпусом республики. А люди вообще-то хотят жить. И не просто жить, а жить хорошо. И вот сидят теперь мужики, облеченные немалой властью, смотрят на нее колючими взглядами, готовые защищать свой образ жизни до конца. А рядом с ними – молодые и наивные типа Кости Любимова, по недостатку управленческого опыта имеющие множество категоричных претензий к курсу лидера республики. Которых Саша Новацкий, кстати, только что ей отдал. Он ведь не должен молчать, Саша, не должен допустить никакого диалога обиженных юнцов с лидером республики. Он, наоборот, сам должен говорить, управлять ситуацией и, вообще-то, затыкать рот некой Зите Лебедь всеми возможными средствами, которых у него предостаточно…

Но Новацкий молчал, словно не слышал недоуменного ропота за спиной. И как будто смотрел отрешенно вглубь себя.

- Слушаю твои обвинения, Костя, - мягко сказала она.

И вновь ей показалось, что теперь и во взгляде Любимова на мгновение мелькнуло что-то странное. Он даже как будто дрогнул. Впрочем, голос у юноши остался по-прежнему твердым и звонким.

- Наше главное обвинение – отказ лидера республики от принципов социализма! – выкрикнул он. – Почему в кинотеатрах республики беспрепятственно идут зарубежные, с гнилой пропагандой фильмы? Почему авиаперевозки отданы на откуп иностранным компаниям, почему? Почему трансполярные магистрали заняты переброской иностранных транзитных грузов в ущерб собственным интересам республики? Почему нам, пограничникам, запрещено отвечать огнем на провокации?! И таких вопросов много! Лия Сергеевна, республика под вашим трусливым руководством теряет независимость! Мы проливали кровь наших солдат не за то, чтоб теперь на республике обогащались иностранные компании!

Обвинение в трусости остро резануло по сердцу. От Кости Любимова она такого не ожидала. От того, с кем воевали вместе, с кем теряли боевых товарищей. Она горько улыбнулась, и парень внезапно осекся, словно устыдился собственных слов.

- Топ-секрет, - сказала она, и зал замер настороженно. – То есть сведения высшей категории секретности. Иностранные фильмы с очень неоднозначным содержимым находятся в республиканском прокате, потому что владельцы киноконцерна являются одновременно и крупными контрабандистами. Без их тайных услуг наши химпроизводства давно встали бы. Мы не способны выпускать всю линейку комплектующих к оборудованию высокотехнологичных линий. Пока что не можем.

- Наш принцип – замыкание производств на внутренних возможностях, разве не так? – упрямо сказал Любимов.

- Прежде всего нам нужно выиграть время, - негромко ответила она. – Время – важнее всего. А иностранные фильмы вам никто не запрещает критиковать и бойкотировать. Или давать по шее тем, кто ими слишком громко восхищается. Для этого вовсе не требуется устраивать заговор и убивать своих же товарищей.

- Ну хорошо, а перевозки почему в руках иностранных компаний? – выкрикнул кто-то.

- Топ-секрет, - неприятно улыбнулась она. – Имеют право знать лица, непосредственно принимающие решения государственного уровня. Но вы готовы забрать власть, значит, тоже имеете это право. Нам, ребята, еще пять лет назад консолидированный буржуазный мир закрыл небо. Поставили ультиматум – все республиканские самолеты за пределами воздушного пространства республики будут сбиваться. А на акты возмездия ответят ядерным ударом. Все эти пять лет мы балансируем на грани войны на уничтожение. На очень тонкой дощечке балансируем. И иностранные компании, осуществляющие перевозки через территорию республики – балансир в наших руках. Они не дают нанести по нам удар, потому что в таком случае теряют значительную часть своих доходов и влияния. Вот такова правда, ребята. Горькая, но правда. Республике требуется время, чтоб полностью перейти на внутреннее производство, и Владимир Данилович сделал все возможное и невозможное, чтоб вам его дать. Вы вообще сейчас сидите в этом зале, а не покоитесь в безымянных могилах вдоль наших границ, только потому, что лидер республики дал вам время жить.