— Ничего, Зита, мы еще вернемся, — тихо сказал штурмовик. — Всем выставим счет.

Она стиснула зубы и подняла голову. Высоко в небе плыли легкие белые облака…

— Встали и бегом! — рявкнул чавущ-сержант.

Солдаты, пригибаясь, засеменили мимо горящих бронемашин. Казалось, страшный пулемет русских выцеливает каждого и вот-вот ударит.

— Не останавливаться! — орал сержант. — Огневые точки подавлены, быстро!

Сам он, тем не менее, тоже бежал пригнувшись и далеко не первым. И таращился напряженно, готовый в любой момент упасть.

Закраина зарослей наверху была буквально перепахана взрывами. Солдаты осторожно пошли через изломанные кусты.

— Ушли! — ощерился чавущ, сплюнул и облегченно развернул плечи.

— Господин сержант! — позвал один из солдат. — Нашли!..

Русскому разворотило грудь — как и обещал мастер-антиснайпер. Окровавленное тело лежало на краю окопа. Сержант без смущения опустился рядом на корточки.

— Молодой, — отметил он. — Совсем молодой. Русские призывают детей.

— Все они бешеные собаки! — заявил за его спиной солдат. — Их всех надо убивать!

Чавущ-сержант промолчал. Аккуратно, двумя пальцами откинул обрывки «хамелеона». Отвернул клапан — блеснул ряд значков.

— Что это, господин сержант?

— Можем гордиться, — усмехнулся сержант. — Мы завалили монстра. Смотри, мальчик, и запоминай. Вот это — мастер-снайпер. Это — специалист первого класса. Это — мастер рукопашного боя. А вот это…

Чавущ задумчиво разглядывал значок — оскаленную морду белого волка с двумя стилизованными S по бокам.

— Ребята с вот такими значками умыли кровью самих «Соколов Босфора», — пробормотал сержант. — Так умыли, что «Соколов» на переформирование отвели… Говорят, у них на форме есть белые звезды. Говорят, это элитное подразделение, «Белые волки». Гордись, мальчик, у нас был очень опасный противник.

Сержант снял значок и убрал в карман. Сфотографировал убитого с разных ракурсов.

— Будем преследовать? — осторожно спросил солдат.

— Э, нет! — усмехнулся сержант. — Я еще не сошел с ума. Это их земля, они тут все знают. Вызовем ударные вертолеты, пусть обработают развалины завода. С большой дистанции. Русские таскают на себе натуральные пушки, вертолетчики боятся летать над лесом. Видел, как они ссадили «Саранчу»? Вот так-то. Это все, что мы можем тут сделать.

Солдат облегченно вздохнул.

Над городом вставали султаны разрывов.

— Наши турок мудохают! — с мрачной радостью сказал Орлов.

Радость заместителя она хорошо понимала — наконец-то российская армия давала отпор! После картин страшного разгрома в ущелье работа крупных калибров по городу вызывала приятные чувства. Если забыть на минуту, что в городе остались жители. Кто бы их успел эвакуировать при нынешних стремительных наступлениях?

Не город, поправила она себя мысленно. На юге поселение в тридцать тысяч — не город, станица. А город запросто может насчитывать тысяч десять, как та же Медногорка.

Впереди и внизу шел бой, возможно, там линия фронта. До точки выхода, Медногорки — менее десяти километров. Им остался последний бросок, самый трудный. Предстояло пройти и чужих, и своих, потому что связи не было. Ротная с начала окружения отзывалась белым шумом, а в блоке внутренней спартаковской связи сдохли аккумуляторы, не вечные же они. А без связи полторы сотни непонятных бойцов сначала угостят из крупняка, и только потом спросят, кто такие.

Срочно собранные командиры подразделений изучали местность, отмечали в планшетах ориентиры. Орлов сосредоточенно работал с трофейным дальномером, прихваченным еще в бою у штаба полка. В «Спартаке» он прошел подготовку в том числе и артиллерийского разведчика, и теперь пытался применить навыки, определял с помощью встроенного баллистического вычислителя точку, откуда били по городу. Получалось, что от Медногорки. Значит, прав Орлов, это десантники утюжат станицу, вынуждают турок отойти.

— Хорошо дошли! — сказал генерал и хрипло закашлялся. — Пройдем линию фронта — представлю отличившихся к наградам! Зита, готовь списки.

И генерал снова раскашлялся. Ночевать в горах на земле он явно не был обучен и словил жестокую простуду. Которая могла подвести «Спартак» в критическую минуту. Она даже с беспокойством прислушалась к далекому гулу — по трассе «Транскавказ» непрерывно шли машины противника. Услышать оттуда при любом раскладе не могли, но беспокойство как появилось, так больше не уходило. Может, потому что вышли к заселенным местам, и риск обнаружения многократно повысился? Совсем недалеко от лежки отряда — обзорная площадка с разбитым колесом обозрения, и туда не только канатка ведет, но и асфальтированная дорожка, подъедут с проверкой и заметят чего не надо. Да, там пост наблюдения, предупредят, если начнется прочесывание склонов, но…

— Товарищ генерал, лучше без наград! — решилась сказать она.

— А что так? — с обманчивой мягкостью поинтересовался генерал.

— Невелико геройство — пройти по лесам до фронта! — буркнул Орлов.

— Невелико? — прохрипел генерал. — А сколько вы в рейде техники пожгли, живой силы выбили? «Саранчу» уронили! Десяток беспилотников расстреляли! Все бы так ходили по лесам, давно б врагов не осталось! Я сказал — к наградам!

Орлов молча кинул ладонь к виску — мол, есть представить к наградам! Она подарила заместителю благодарный взгляд — Орлов вовремя увел нежелательную тему в сторону и на себя.

— Высылаем разведку, отдыхаем и вперед, — заключил генерал. И усмехнулся.

Все он заметил, старый волчара политических войск. Весь рейд держался на удивление разумно, в руководство не вмешивался, только, как доложил Виктор, с помощью приданной пары штурмовиков настырно собирал информацию по «Спартаку». Генерала интересовало всё, но особо — структура управления в «Спартаке». Внутренняя, не видимая постороннему глазу. И этот его приказ — по факту первый.

Генерал снова раскашлялся, и она невольно поморщилась. Командиры подразделений ушли к роте — ни один камешек не брякнул, не клацнуло оружие, кусты не зашелестели. А тут — кхе, кхе!

— Не кривись! — беззлобно сказал генерал. — Я все вижу. Не бойся, когда надо, я сдержусь. Сдохну, но сдержусь. Вы, главное, выведите. И задержись на пару минут, есть разговор.

Он осторожно присел на склон под кустом, опустил на лицо сетку и стал почти неразличим в окружающей зелени. Хорошую вещь сделали в Двойке, ничего равного «хамелеону» у противника, пожалуй, нет. Пятерку охраны ни генерал, ни Лена, например, не заметили.

Она присела рядом, чтоб лишний раз не отсвечивать на склоне. Лена нервно дернула головой в сторону дороги и отодвинулась на десяток шагов для лучшего обзора. И автомат пристроила на камне. Белобрыску тоже беспокоил периодический шум с дороги. Как-то не по себе осознавать, что «Спартак» остановился на дневку рядом с трассой, по которой в любой момент может прибыть батальон егерей. Или два батальона. А что делать, если этот склон — самое удобное место для исходной на прорыв? Рядом с фронтом риск обнаружения — везде. Дроны-наблюдатели летают, и уже не собьешь, как раньше — тут же прикатят проверить, кто это стреляет. В лесу, конечно, мало что разглядишь сверху, но случайности никто не отменял…

— Что не так с наградами?

Можно — и нужно было — с дурковатым видом доложить, что никак нет, все рады и счастливы. Но генерал находился в секретном списке майора Каллистратова, то есть был своим. А своим следовало знать правду. И еще он ей очень нравился. Хороший дядька, побольше бы таких. Генерал, а человек.

— В подкупольниках за государственные награды не уважают. Если честно — даже презирают. Потому что их раздают непонятно за что и непонятно кому. Единственная признаваемая в подкупольниках, объективная награда — звание «Герой Сибири». Но оно местное, присваивается Иркутским десантно-диверсионным училищем и только его выпускникам. Так что лучше без наград, не за них воюем.