От Луки осталась одна бренная оболочка. Леха на всякий случай потрогал ее носком ботинка. Если это один из его фокусов, подумал я, то Лука не менее виртуозен, чем цекулы. Вряд ли он теперь расскажет, агентом какого межгалактического союза является, да и есть ли этот союз.

  -- Кажется, он умер... -- сказал Леха и беспомощно посмотрел на меня.

  -- Ну умер, так умер, -- как можно беспечнее заявил я. - Подумаешь!

  -- Ты что?! - удивился Леха. - Это же Лука!

  -- Не уверен, -- сказал я.

  -- Я от тебя не ожидал, -- сказал Федор Березин.

  -- И что теперь будем делать? - беспомощно спросил Леха.

  -- Ты еще раз посмотри, -- сказал я.

  Леха тупо уставился на то, что минуту назад было Лукой. Но либо он совсем обалдел с Федором Березиным вместе, либо не следили за последними новостями в разделе "аномалии природы", и вообще не понимали, куда катится мир. Конечно, они не видели, как первый раз погиб Лука, но ведь я твердил об этом на каждом углу - а они меня не слушали. А слушать надо было лучше. Они приняли произошедшее еще за один фокус, которыми была полна история человечества за последнее столетие. Но это был вовсе не инопланетный фокус. Это был самая что ни на есть реальность.

  -- Знаете, что, -- сказал я, -- не волнуйтесь за Луку. С ним ничего не произошло.

  -- Почему? - в один голос удивились Леха и Федор Березин. - В смысле - смерти?

  -- В смысле смерти.

  Леха недоуменно посмотрел на Федора Березина.

  -- А... -- почесал он лысину, - ну да...

  -- Поняли, или нет?

  -- Нет, не поняли.

  -- Это Лука, но он не умер.

  -- Как это так?! - удивился Федор Березин.

  -- Он реанкарис или по-японски харагэй, -- уверенно сказал я.

  -- Реанкарис... -- как эхо повторили они, -- харагэй...

  Федор Березин не знал, как реагировать, и только таращился, а Леха забыл закрыть рот.

  -- Точно! - наконец обрадовался Федор Березин. - Черт, я-то думаю, чего он такой странный - в форме полковника... Мой отец всегда говорил: "Может, жизнь и дерьмо, но альтернатива неприемлема". А здесь даже не альтернатива, а черт знает что.

  -- Я тоже думал, на кого он похож?! -- нашелся Леха. - Точно реанкарис или харагэй - человек, обладающий бессмертием. - Только я не верил.

  -- А я видел, как он выпал с двадцать пятого этажа, -- повторил я еще раз, как заклинание. - Господи! Неужели нужно убить человека, чтобы вы мне поверили?

  Тогда Лука присел и стал вежливо расправлять оболочку, которая на глазах превращалась в прах: лицо посерело, сделалось плоским, кости таяли, как сосульки на солнце, одежда пошла черными пятнами, узел галстука мгновенно стал не толще газетной бумаги. Но запаха не было. Леха не выдержал и на всякий случай сделал шаг назад.

  -- Может, это и правда, -- сказал он.

  Одного я не понял, куда делся труп Виктора Ханыкова? Ведь я же оставил его в прихожей. Неужели кто-то побывал в доме? Но это уже не имело никакого значения, потому что я сам в этом доме больше никогда не был.

  Реанкарис или харагэй - редчайший феномен - реже, чем телепатия, телекинез или ясновидение и прочие аномалии живой материи. Реакция человечества на неизведанное. Реанкарис или харагэй не принадлежат ни одному ведомству и одновременно пребывают во всех ипостасях, какие себе можно было представить. Практически, это новый биологическим видом человека, его бессмертная душа, пограничное состояние, чудо. Природа этого явления вообще не изучена. Известно только, что такие люди появлялись один на миллиард. Даже цекулов было несоизмеримо больше. Легко посчитать, что реанкарисов или харагэй, учитывая естественную убыль, не менее десяти-двенадцати человек на все человечество. Одни из них были засекречены не хуже национальных тайн, другие ничем себя не проявляют и живут обыкновенной жизнью среднего марсианина, третьи - авантюристы - бродят по свету подобно Луке Федотову.

  Он был одним из них. Впрочем, рано или поздно он снова где-то появится - может быть, в другой форме и в другой стране. Мне почему-то казалось, что мы еще встретимся.

  Теперь я понял, что связывало Жору Мамырина и Луку Федотова. Жора знал, кто такой Лука. А иметь в союзниках реанкариса было величайшим успехом для любого государства и даже для черных ангелов и их хозяев - астросов.

  Мы завернули в пледы Григория Кутуза и то, что осталось от Луки Федотова, и вынесли в сад. Наскоро выкопали могилы. Времени не было - на востоке угрожающе гремело. Там шли тяжелые бои.

  В тот момент, когда мы допивали бутылку над печальными холмиками, во дворе приземлилась Катажина на своей любимой "яузе", из которой первым выскочил Росс, принявшийся за свои обычные штучки, то есть обниматься, целоваться и лизаться - особенно со мной, следом за ним бодрячком -- никто иной как Сорок Пятый юмон, а затем уже во всем великолепии - Катажина Фигура, которая, видно, собралась на вечеринку, потому что была намазана, накрашена выше крыши, да еще и одета в черное открытое платье и куталась в огромную шаль вишневого цвета. Естественно, на ней была соответствующая прическа, над сооружением которой парикмахер трудился не меньше полдня.

  У Лехи, конечно, восстал из мертвых. Это было заметно по его вдохновенному лицу и по тому, как он незаметно сунул руку в необъятный карман, чтобы уладить дело. Как всегда при виде красивой женщины, он начал кривляться: "Ах, вы мне нравитесь! Ах, я от вас устал!"

  Федор Березин подтянулся и разгладил свои армейские усики. Выдержки с женщинами ему было не занимать, и я мог не опасаться за свое сокровище - Федору Березину нравились или вульгарные, перезревшие женщины с большими задами, которые обязательно должны были материться, пить пиво в неограниченных объемах и курить длинные дамские сигареты марки "Вуду", или, напротив, инфантильные школьницы от открытыми пупками. Одну из его рыжую, голенастую пассий, похожую на вечную старшеклассницу, я хорошо знал. Ее способность расхолаживать мужскую натуру не вызывала сомнений. Федор пропадал у нее неделями. Ну да ладно - это другая история. Зачем выдавать друга.

  А я... Я растерялся.

  Во-первых, юмон с придыханием произнес:

  -- Хозяин... -- и добавил, ласково и нежно щелкая каблуками: - Прибыл согласно приказа.

  Каково я выглядел в глазах Лехи и Федора Березина? Даже боялся посмотреть в их сторону. Только слышал, как они злодейски хихикают.

  А во-вторых, Катажина, демонстративно не обращая внимания на Лехино кривляние, подошла и поцеловала меня в засос, назло всему свету изображая страсть, что вполне меня устраивало. Я понял, что испытал Леха. В пору мне было утащить Катажину в спальню. Но, естественно, я соблюдал приличие, правда, немного разозлился.

  -- Почему он с тобой? - спросил я, понимая, что глупо выгляжу - ревновать возлюбленную к юмону!

  -- Спроси сам, -- пожала плечами Катажина и отвернулась, чтобы подразнить Леху взглядом своих небесных глаз, -- второй день сидит.

  -- Как ты меня нашел? - спросил я.

  -- Явился согласно вашего приказа в наиболее вероятный пункт дислокации, -- отрапортовал юмон, улыбаясь, как ясное солнышко.

  Клыки он действительно спилил. Остались одни рожки, которые формально были частью его сущности и не должны были порицаться обществом. Впрочем, радикально настроенные организации все чаще выступали за то, чтобы очистить человечество от суррогатных людей.

  -- Вероятный пункт чего?.. - кисло переспросил я.

  -- Дислокации, -- ответил он без капли смущения, -- то есть вашего появления.

  Наверное, у меня был очень глупое лицо, потому что Федор Березин с Лехой перешли на тихое, игривое ржание. Я старался не смотреть в их сторону.

  -- Объявляю тебе взыскание. Что-то не припомню, что говорил о доме моей невесты.