Передо мной расстилался крохотный двор. Следующий выезд из него находился не прямо, а под небольшом углом. Я перебежал поперек и спрятался в подъезде девятиэтажного дома. Теперь хорошо было видно, что происходит в следующей арке. Собственно, путь был свободен. Я не знал планов Луки и надеялся, что он все-таки осознано куда-то нас везет. Арка из этого двора выходила прямо на улицу Юрия Казакова. Был такой писатель на далекой Земле. Так вот, когда я уже собрался вернуться назад и сообщить, что путь свободен, на фоне домов с той стороны улицы возник силуэт "пироса". Он беззвучно опустился, как приведение, и застыл, даже не покачнувшись. Мне показалось, что он похож на большого, пузатого жука. Только вместо лапок у него под брюхом торчала большая бластерная пушка, которая перемещалась из стороны в сторону и в конце концов нацелилась на подъезд, в котором сидел я. Собственно, и целиться больше некуда было. Расстояние между нами было не больше двухсот метров. Для бластера это было сущей ерундой. Другое дело, пилот мог и не разглядеть меня за пыльными подъездными стеклами. А мог и разглядеть. Вдруг у него там, подумал я, разные датчик и тепловизоры и на всякий случай отошел в глубь подъезда и поискал другой выход. Однако, когда снова выглянул в окно, то обнаружил, что "пирос" сдвинулся с места.

  Я стоял на площадке, прижавшись к облупившейся стене, между первым и вторым этажами и видел сквозь мутное стекло, как "пирос" почти беззвучно вплывает во двор. Стало слышно его легкое жужжание. Сейчас он чуток повернет, увидит наш красный "токсуй" и пиши пропало -- врежет по нему из своего бластера, а я не смогу предупредить и ничего не успею сделать. Даже мои телепатические способности не проявились никоим образом.

  Тут мне так захотелось остановить этот чертов "пирос", который прилетел завоевывать наш город и нашу планету, что я, конечно, совершил глупость -- выскочил из подъезда в тот момент, когда "пирос" еще не увидел наш "токсуй" и, стало быть, не повернул пушку в его сторону, а реакция у пилота оказалась на высоте.

  Конечно, я ничего не понял из тех скоротечных мгновений, которые понадобились на то, чтобы довернуть пушку, не среагировал на сам выстрел и на то, чтобы квантовый луч убил меня.

  И хотя пилот пробил мне голову, а я не почувствовал боли, перед моими глазами словно упала черная тень и я снова стоял в подъезде, прячась за дверью, а "пирос", легонько жужжа, двигался мимо. Это было дурной сон, который даже не стоило проиграть в голове, который не воплотится в реальность и который можно было повторить -- всего-то надо было дождаться, когда "пирос" еще продвинется на метра полтора и подставит свой пузатый бок. Тогда я просто сделал шаг из-за двери, вытянул перед собой ладонь, которая вдруг стала горячей, и из нее выплеснулась невидимая энергия. Но "пирос" не дематериализовался, как совсем недавно дематериализовался тупорылый "гирвас" на Грузинской, он еще целую секунду висел, как-то странно присмирев, а потом мгновенно свернулся в калачарку. Господи! Если бы я не знал, что в жизни бывают такие чудеса, то уверовал бы в Бога. Все произошло, как и тогда в бабоне на Земле, машину вывернуло наизнанку, скрутило в узел и выплюнуло в виде молекул, атомов и прочих частиц на стену тупика со вспышкой света и взрывом. А меня отбросило в противоположную сторону. И опять такая усталость навалилась на меня, что я не сразу мог подняться. Много позднее, я научился регулировать выброс энергии, но вначале делал это от всей души.

  Когда я открыл глаза, то увидел плоскую морду Луки. Он, улыбаясь до ушей, поил меня водкой из маленькой плоской фляжки, периодически прикладываясь к ней сам. Водка была очень хорошей, потому что я тут же пришел в себя и сел.

  Лука Федотов ходил вдоль стены, на которой был размазан "пирос" и с восхищением гладил ее руками.

  -- Как тебе удалось? - восхищался он. - Чистая работа!

  А Федор Березин весомо сказал:

  -- Ты прямо, как цекул.

  -- Я же говорил! - воскликнул Леха. - Викентий -- цекул, только мне никто не верил.

  На радостях он так присосался, что когда водка кончилась, долго в недоумении тряс фляжку и прислушивался, не плещется ли там божественный нектар.

  -- Не знаю, -- сказал я, пробуя улыбнуться, -- по-моему, я его того... из пистолета...

  У меня было такое ощущение, что я родился заново и заново привыкал к своему телу. Даже мышцы на лице казались деревянными, а пальцы на руках плохо слушались.

  -- Хватит заливать, -- усмехнулся Федор Березин. - Его из пушки не возьмешь.

  Мне даже показалось, что он завидует.

  -- Это альдабе! - восхищенно произнес Леха Круглов.

  -- Никакой он не цекул, и никакой это не альдабе! - авторитетно заявил Лука Федотов, брезгливо забирая у Лехи фляжку и пряча ее в задний карман брюк. - Такое случается с бластерами. Самопроизвольный инсайт.

  -- Чего?.. чего?.. - как уличный забияка спросил Леха, медленно поднимаясь, и, не краснея, приврал: - Да ты знаешь, что он мне руку приживил! - Леха ткнул в меня пальцем. - Знаешь?!

  Лука Федотов, не слушая, менторски произнес:

  -- Самоуничтожение! Иными словами, сбой в управляющей системе, энергия взрыва пошла в стороны, а не в ствол.

  -- Ага... -- многозначительно произнес Леха. - А это что?! - в одно мгновение он содрал с себя свитер, рубаху и остался в одной майке не первой свежести. - А это?! Нет - вот это!.. - добавил Леха уже не так уверенно.

  К его и моему удивлению его правая рука была без единого шрама. Она была даже лучше, чем левая -- толще и красивее, потом что левая рука у Лехи была искалечена еще на Земле.

  Леха оторопело замолчал и только недоуменно поглаживал свою руку, а Лука Федотов, напротив, воспрянул духом и отыгрался по большому гамбургскому счету за все свои унижения.

  -- Я только поражаюсь, -- добавил он, -- как тебе удалось и главное, чем ты заткнул дуло пушке?

  -- Не знаю... -- ответил я и чуть не ляпнул: -- Пальцем.

  -- Ну да... -- внимательно посмотрел мне в глаза Лука, -- такое в бою бывает. Скорее всего, ты выстрелил из пистолета? Да?

  Он подталкивал меня к ответу, как маленького ребенка к решению простейшей задачи.

  -- Если бы здесь произошел взрыв даже такого скромного по размерам аэромобиля, как "пирос", -- со знаем дела вмешался Федор Березин, -- то от этого двора не то чтобы стен, даже пустого места не осталось.

  -- В бою и не такое случается, -- значимо возразил Лука Федотов и полез в "токсуй". - Едем! - приказал он. - Едем! - добавил, взглянув на застывших в недоумении Федора и Леху.

  Если бы они знали, что на самом деле моим оружием был чоппер, а не альдабе, а альдабе только спасает от смерти, если бы понимали, что калачарка - это всего-навсего сгусток чистой, направленной энергии, а не оружие, если бы я сам был уверен, что мне ничего не приснилось, а "пирос" выстрелил в меня в упор, -- у меня не возникло бы столько вопросов, ответы на которые можно было только предположить. Но ведь я хорошо помнил, как из ствола пушки вылетела алая капля плазмы, а в следующее мгновение я снова оказался в подъезде. Какой-то ремейк, а не реальность. В какой петле времени теперь хранятся эти события и как называется этот бабон, я не знал. Другого объяснения трудно было придумать, хотя еще труднее было сказать, какой сегодня день недели, но наверняка не черная пятница. Я почему-то был в этом уверен. А весь этот кавардак с петлями времени до сих пор был для меня полной тарабарщиной.

  -- Потом все вспомнишь! -- крикнул Лука, высовываясь из окна, -- пора сваливать!

  Мы побежали к нашему растерзанному "токсую", потому что на улице Юрия Казакова стали мелькать камены, но после "пироса" это уже была сущая ерунда. На этот раз у меня получилась дематериализация: просто я на бегу поднял руку и все те камены, которые появились в арке, едва заметно, совсем чуть-чуть, задвоились, а потом исчезли. Выглядело это так, словно по туннелю пронеслась горячая волна воздуха. Но никто ничего не заметил: Лука возился с зажиганием, а Федор с Лехой горячо спорили, кто прав, а кто не прав. И каждый из них приводил свои аргументы.