Приблизилась рожа с повязкой вместо глаза и без уха. Собрав все свои силы и знания по английскому языку, Белый Пес негромко, но четко сказал:

— До встречи, красавчик.

— Зря мы влезли в это дело. Славяне — национальность непредсказуемая, — запаниковал кто-то сбоку.

— Ага, загадочная русская душа, — съязвил другой голос.

— В самолет я его не возьму, проверят — обвинят в похищении, — сказал первый.

Тем более следы пыток налицо, подумали все. Сформируют трибунал, и повесят как евреи Эйхмана. За военные преступления. Утром самолет улетел с местной полосы прямо в Лэнгли, увозя три трупа и всех членов группы активного следствия. Над Атлантикой вся электроника внезапно вышла из строя, и он исчез с экранов служб слежения. Умник на это время имел железное алиби. У него была получасовая профилактика программного обеспечения.

Майор военной полиции, принявший командование гарнизонной тюрьмой и гауптвахтой, перевел парализованного заключенного в госпиталь, приставив к нему охрану. Хотя людей и так не хватало. С задержанными на Кордоне сталкерами продолжали беседы обычные офицеры разведки. Предстояло им вскоре идти с поиском за Периметр. Первый взвод роты «Браво» уже ушел на задание.

Зона, Бар

Местечко для ночевки я себе выбрал удачное. Лучше не бывает. Залез за трубы старой вентиляции, заметить меня можно, только если наступить. Когда пришли соседи, я не слышал, проснулся от голосов.

— Завтра они поведут своих рабочих на «Росток», там их всех и убьем.

Какой кровожадный тип, нет у меня слуха, не узнаю кто.

— В баре надо было драться, завтра никто нам ничего не заплатит.

А это мой старый приятель Овсянка, шамкает. У него ярко выраженный фефект речи. Забавно было бы попросить сказать слово «систематический». У дряхлого императора Леонида получалось «сиськимосиськи». А потом выбить ему оставшиеся зубы и сломать челюсть. Однажды мой шеф сказал, что я абсолютно безжалостный ревизор и это нехорошо. Надо быть добрее к людям. Считаю, он не прав. К людям я хорошо отношусь, только знаю их мало, потому что попадаются они редко. Понимаю старину Диогена, который с факелом искал человека. Серьезно, с чего мне считать людьми соседей сверху? За их умение гадить и курить в лифте? Не смешно. Жалость из меня выбили в первом классе. Целый год меня лупили, пока поняли, что денег не будет. С одним из них столкнулся, работая в отделе кредитов. Он остался на улице со сменными трусами, завернутыми в газету. Сейчас я бы дал ему ценный совет. Иди в Зону, приятель.

— Правильно сделали, что в баре драку не затеяли. Петренко специально черных за посты провел. Ему все равно кто кого убьет. Он выживших после драки перевешает, и опять на базе чисто. Прав Штырь, на станции и заводе их надо убирать. Места опасные, ушли и не вернулись. Мало нас. Восемь против шести. Спрячемся в подземном гараже, дождемся часов десяти, они разойдутся по разным местам, тут мы их по отдельности и прикончим.

Толково, Сержант-то у нас стратег. Могло бы и получится. Если бы я не услышал. Не повезло ребятам. Только и мне не легче.

Их восемь, нас двое, расклад перед боем не наш. Скрипа мне боевой единицей считать не хотелось. Пусть уходят и я следом. Побеждают не числом, а уменьем, говорил один граф. Проверим.

Кто предупрежден, тот вооружен, утверждали древние римляне. Подождав минут двадцать после ухода недружественно настроенной пятерки, я, не выспавшийся и злой, пошел в бар. Если мне не спится, то и другие не будут. По пути сделал крюк, поднял своих подельников-бандитов. Сели за привычный столик, чай заказали. Из своих карманных денег заплатил, чтоб братца Пику не травмировать.

— Работу начнем немного позже, — сказал я народу. Чаем они хлюпали, как голодные кровососы свежей кровью. — Кончать нас собрались, надо принять адекватные меры.

— Чего? — вытаращил глаза воспитанник.

— Казначей должен быть всегда невозмутим, что бы он не услышал.

Скрип согласно кивнул и положил шестую ложечку сахара в стакан.

— Учись нормально говорить, пригодится. С призывами «мочить в сортире» президентское кресло — последняя ступень в карьере. А серьезный человек должен выражаться грамотно.

— Прелестно, — сказал в сердцах Пика.

— Мы с тобой сейчас пойдем на станцию и замочим их раньше, чем они нас.

— А я? — насторожился Скрип.

— На тебе самое важное дело. Охраняешь бар и работников. В скандалы не вмешивайся, никого не трогай. Информатору обстановку разъясни, ведите тут агитацию. Пошли, их там десятка не будет, — заверил я Пику.

Тот облегченно вздохнул. Пустяк, в натуре. Я объявляю войну волкам, шакалам, всем тем, кто живет не впрок. Клянусь, ребята, я им преподам очень кровавый урок. Выгреб из ящика последние гранаты, две «лимонки», три наступательных. Тут меня и приложил бармен конкретно.

— Вчера Епископ, — говорит так, в растяжечку, — тоже ящик гранат забрал. Товару на двадцать тысяч сдал, в сундуке только патроны ходовые и артефакты остались.

Пришлось присесть. Думал соточку накатить, да не решился перед боем. Рука дрогнет, и пишите письма. Ну, надо же, в двух шагах разошлись! Не фарт.

— Какие гранаты? — спрашиваю.

— Мне без разницы. За треть цены покупаю все, продаю с наценкой. Пластиковые, новые модели. Не сталкивался.

— Увидишь Епископа, Фунтика, Крепыша, Юнца Пашу, Миколу, Дядьку Семена, скажи им, что я здесь, — попросил бармена.

— Без проблем, — заверил он меня.

Помолчал, подумал, лоб стал морщить.

— Был тут новичок, кажется, Крепыш. Но в его группе лидером шел Кабан, из бывших наемников, — высказался он, наконец.

— Эх, дядя, у тебя Информатор напротив сидит, спросил бы его, кто на Кордоне с Епископом бандитов рядами клал.

— А кто?

— Кабан и Пират из новичков, в лицо не знаю, — сзади сказал подошедший знаток. — Проводника они искали на Милитари, раненый у них. Позавчера ушли, их не догонишь.

— Пошли, — позвал я Пику. — Из всей компании не хватает Фунтика и Плаксы, кого ранило? — размышлял вслух.

А воспитанник взял, да описал молодого мастера в плаще и таинственное появление рюкзака. Мне легче стало. Кадровый состав цел, с кем-нибудь из новичков возятся. Пролезли мы в дыру заводских ворот, и тихая, мирная жизнь, в которой есть время думать о друзьях, осталась позади. Переход, столь любимый наемниками, был пуст. Кончились «серые гуси».

Выбрал окружной путь. Через сильно радиоактивный ангар к развалинам станционного дома. Оттуда вниз, на рельсы и к тепловозу, стоящему рядом с пандусом подземной стоянки машин.

— Прикрой, — шепнул Пике, и, пригнувшись, стал красться вдоль бетонного бортика ограждения.

Не полезли они далеко, сидят у входа, только без костра, соблюдают маскировку. Швырнул одну за другой обе «лимонки», тяжелые они и опасные. Запросто можно под свои осколки попасть, а тут такой удачный случай, противник сидит в яме, все рикошеты в стены и вверх. Громыхнуло, завизжало железо по сторонам, и я кинулся вниз, подранков добивать, если надо.

Не понадобилось, кучно сидели, так и остались. Только крови натекло.

— Эй, наверху, не расслабляйся, у тебя там еще трое ходят, — уверенно крикнул напарнику.

Мог бы их назвать поименно. Сержант, Воробей, Овсянка. Не было их здесь, разошлись в утреннем тумане. Шесть трупов простых исполнителей. Главари завтра еще десяток завербуют за стакан водки и кусок колбасы «Практической». Славная, но бессмысленная победа. Не совсем, конечно. Сегодня весь день можно спокойно работать. Сейчас хабар соберу, заработаем чуть-чуть. Зона стала чище. Да здравствует Пика, санитар природы. Две винтовки, три автомата, обрез. Давненько я их не видел, с Янтаря. На всю компанию три артефакта, слава Черному Сталкеру, есть одна «капля». Все в рюкзак. Аномалия в трех шагах, под уклон вниз. Скидал туда тела. Нет на «Ростоке» зомби и не надо. Без них неприятностей хватает.

— Выхожу! — крикнул наверх.