-- Ну так радуйтесь! - сказал я.

  -- Жаль наркоз кончился, -- вздохнул Виктор Ханыков, выжимая из бутылок последние капли алкоголя в пластмассовый стаканчик.

  -- Я больше не пойду, -- объявил комиссар Ё-моё.

  -- Почему? - спросили мы хором.

  -- Потому что... потому что... Я не знаю... -- ответил он беспомощно.

  -- Это другое дело, -- очень серьезно произнес Сорок пятый.

  -- Что будем делать? - спросил я. - Скучно стало.

  -- Дело в том, что мы очень быстро выпили водку, -- сказал Сорок пятый.

  -- Объяснил! - усмехнулся Виктор Ханыков. -- Пойду хоть бабу приведу. Здесь женщины есть?

  -- Есть, -- как-то совсем тупо произнес комиссар Ё-моё. - В соседней каюте.

  -- Ну и отлично!

  -- Комиссар, -- сказал я вполне трезвым голосом, -- вы знаете, что такое частная теория относительности?

  -- Ну?.. -- вполне убедительно отозвался он.

  -- Какая разница между московским временем и временем на этом звездолете?

  -- Ну?.. - снова спросил он и невольно взглянул на каютные часы.

  Часы показывали 17:40.

  -- Семь минут, -- уточнил я.

  -- Э... -- неопределенно отозвался он.

  -- Да-да-да... -- сказал я. - Нас уже не существует две минуты!

  -- Ха-ха-ха!!! - засмеялся он, но на всякий случай пощупал себя руками. - Врешь!

  -- Не верите, не надо, -- пожал я плечами.

  -- Ты лучше давай напрягись! - снова завел он старую песню, а то сейчас как рванет.

  -- Уже рвануло, -- сказал я.

  Я и сам не особенно был в этом уверен, да и снаружи каюты ничего не происходило, только стены перестали мелко вибрировать. Неужели теория относительности не подтверждается?

  Виктор Ханыков нажал на ручку и попытался открыть дверь.

  -- Что за черт! - выругался он. - Комиссар, это вы закрыли?

  -- Очень нужно! -- зло отозвался он.

  Виктор Ханыков снова подналег - дверь не открывалась.

  -- Дай-ка я помогу, -- сказал я.

  Мы налегли вдвоем, но все было тщетно. Казалось, дверь кто-то основательно заварил.

  -- Ну что, слабаки?! - на помощь пришел Сорок пятый юмон.

  Я знал, что он сильнее любого из нас. У идиотов всегда силы в избытке.

  На это раз мне показалось, что мы ее чуть-чуть приоткрыли.

  -- Е-ще-е-е!..

  Мы утроили усилия.

  И тут произошло непонятное. Дверь распахнулась с таким чавкающим звуком, словно присосалась к лудке, и мы втроем по инерции вывалились наружу.

  Не знаю, что стало с комиссаром Ё-моё. Выпал ли он следом за нами или остался в каюте с Нико Пиросмани на пару? Но больше я его в своей жизни никогда не видел.

  Я так и не понял, кем он был. В равной степени он мог быть, хлыстом - резидентом астросов, новообращенным, дослужившимся до высокого звания на службе у марсиан, то бишь землян, или даже цекулом без альдабе. Все три варианта были равносильны. Но в любом случае, он был отступником, по большому счету - воришкой. А отступников, тем более воришек - что у нас, что у них, то есть врагов человечества, презирали и не любили.

  Вполне очевидно, что он до сих пор дрейфует в безвременье от одной галактики к другой. Странная у него судьба. Я только в одном уверен: вполне возможно, комиссар сам случайно запустил часовой механизм и звездолет "Абелл-085" в реале взорвался по его вине. Впрочем, кто теперь разберет?

  Первое, что я увидел, когда открыл глаза, был огромный черный пистолет с вычурной скобой, лежащий на краю тумбочки. С минуту я тупо рассматривал его. Телефон выводил трели: "Трум-м... трум-м... трум-м..." Но теперь я знал, почему здесь лежит пистолет. Я сполз с кровати и нашел трубку под ворохом одежды в кресле с высокой спинкой. В трубке раздался слабый голос Катажины:

  -- Вик!.. Вик!.. Спаси меня!..

  -- Где ты? - спросил я.

  -- В подвале...

  -- Где?..

  -- В подвале...

  -- Так, подожди, какой сегодня день?

  -- Не-не-не по-мню... -- выдавила она.

  -- А ты вспомни, -- попросил я. - Это очень важно.

  -- Кажется, среда... -- произнесла она, захлебываясь слезами.

  -- Отлично! - обрадовался я. - Подожди, подожди, где ты? Ах, да, в подвале. Квартиранты ушли?

  -- Ка-ка-кие квартиранты? - переспросила она.

  -- У тебя кто-то был? - спросил я осторожно.

  -- Дверь захлопнулась...

  -- Сейчас приеду, -- сказал я.

  Так, значить, пока комиссар Ё-моё таскал меня за собой, события здесь разворачивались по другому сценарию. Интересно, рухнула ли высотка? И вообще, было ли восстание каменов? Губу раскатал, подумал я. Следовало быстро во всем разобраться.

  На звук моего голоса явился Росс. Перебирая от волнения лапами и нещадно вращая хвостом, словно пропеллером, он ткнулся в колени холодным носом и стал бодаться. Это было его любимым занятием.

  -- Привет! - обрадовался я. - Привет!

  Росс тут же грохнулся на пол и начал отчаянно искать у себя блох. Все сходится, понял я, значит, было -- все было: и камены, и база черных ангелов, и звездолет "Абелл-085", и Росс, пока шлялся по городу, нахватал блох. Я потащил его в ванную и по пути заглянул в кабинет - пусто. На диване валялись мои домашние брюки, рядом на полу -- тапочки. Слава богу, Рем Понтегера на этот раз спит в другом месте и в другом доме! Осмелев, я заглянул в комнату для гостей. Тоже пусто - яркий солнечный свет играл в центре комнаты. В нем плавали потревоженные пылинки. Настроение мое заметно улучшилось. Я даже начал что-то напевать вроде арии Хосе из оперы Безе. Наконец-то я попал в реальность, где все стабильно и непритворно.

  Но то ли я зря радовался, то ли расслабился: в центре кухни, на подстилке Росса спал... Сорок пятый юмон. При виде меня он вскочил и, протирая свои маленькие бесцветные глаза на круглом лице, вытянулся по стойке смирно. Я понял, почему он мне нравится - он чем-то был похож на Леху Круглова -- такой же авантюрист и бретер, только зажатый службой, а с Лехой мы дружили всю жизнь, поэтому часть моей симпатии переложилась и на юмона.

  -- Ты что здесь делаешь? - спросил я.

  -- Хозяин... -- произнес он на выдохе.

  В глазах его плавало обожание.

  -- Чего?.. - еще больше удивился я.

  Мне показалось, что я ослышался. Неужели комиссар Ё-моё в самом деле был рабовладельцем?!

  -- Хозяин, -- не моргнув глазом, повторил Сорок пятый.

  -- Ты что, джин? Джин из бутылки?!

  Похоже, они с Россом подружились и даже, наверное, вместе спали на подстилке, потому что подстилка была скомкана, словно в звериной лежке.

  -- Джин, -- бодро согласился юмон.

  -- Ты ошибся, -- сказал я.

  -- Нет, -- заверил меня Сорок пятый. - Юмон всегда должен демонстрировать оптимизм и позитивный настрой, -- процитировал он выдержку из служебной инструкции.

  -- Слушай, -- сказал я, невольно раздражаясь, -- тебе больше делать нечего? - Смотайся к семье. Поиграй с дочкой. Ты мне не нужен.

  Он обрадовался, как не знаю кто.

  -- Когда явиться? - спросил он, сделав порывистое движение к выходу.

  У меня нервно дернулась щека. Я не привык к образу рабовладельца. Единственный, кто мне сейчас был нужен, чтобы принять правильное решение, -- даже не Катажина Фигура, а Леха Круглов.

  -- Свободен на сутки. Я тебя сам позвоню. И спили клыки!

  -- Слушаюсь!

  Он убежал.

  Слава богу, подумал я, таща Росса дальше. Я знал, что не позвоню. Всю жизнь я был одиночкой, надеялся только на себя и обходился без ординарцев. Обойдусь и сейчас. Да и позвонить было невозможно - связь не работала. Я забросил бесполезную трубку. Звонок к Лехе откладывался.

  Росс сопротивлялся. Он показывал огромные клыки, дергал верхней губой, рычал и, вообще, демонстрировал крайнее недовольство. Блохи ему были дороже.