В глазах стражника разгорелось пламя. Он улыбнулся и говорит:

– Можешь подбодрить. Ты прав. Руси-матушке служу и всеславному императору.

– Держись! Ладно, увидимся еще.

Добрались до ворот. Я махнул тем, кто оказался снаружи и не дремлет, а потом вышел на уже знакомую дорогу. Путь снова лежит к убежищу. Надо переодеться, а потом предстоит поиск особого места. В пылу событий и под гнетом чувств я не сделал ни одной медитации. Отец бы выпорол за такое. Если был бы жив…

Путь минул без происшествий. Убежище, в сумраке пахучего после дождя вечера, встречает теплым светом изнутри. Я словно домой возвращаюсь, где ждут и любят. Аж слезы к глазам подступили, пришлось постоять-подышать, прежде чем войти.

– А я-то думаю, кто это к нам колеса катит, – рассмеялся Иван, стоило войти.

Я с радостью оглядел банду. Отбросы по сути, пропащие люди, а сейчас смотрю и сердце сжимается за них. Сроднились мы. И погибшего искренне жаль, но в глазах юных волчат нет грусти, ибо их вырастила улица. И я не могу их за это винить.

– Вечер в хату, друзья.

– Смотри-ка, по-нашему забалакал, а? – ощерился Шмыга. Остальные загугукали.

– С вами заговоришь, – усмехнулся я и плюхнулся на ящик. Взял с бочки-стола кусок хлеба. – Как «улов»?

– Дела идут, – отозвался Иван, – но мы с тобой впереди.

Я вспомнил утренний случай и ожидаемо спрашиваю:

– У Бахромы был?

Иван кивнул и, цыкнув, сплюнул.

– Песий выродок посмел после случившегося мне предъявлять что-то. За убитого. Я сказал, что не наших рук дело. Смотрящий же рассудил обоюдку. У них там точно сговор с Бахромой. Чую, дело к резне идет.

– Не парься, – дернул я щекой, – если что, помогу.

– Так нельзя, брат. Я не могу за тебя прятаться, – хмуро глянул Иван. Остальные притихли.

– А я не буду ждать, пока кого-то из моих друзей убьют. Хрен вонючий, сначала выделывается, на рожон лезет, а теперь еще и предъявляет, – заметно разозлившись, закончил я. Шею сдавил гнев. – Тварь паршивая, я их там всех в кашу уделаю. Мрази!

– Ну всё, всё, – вдруг улыбнулся Иван и, чуть привстав, похлопал по плечу, – чего ты кровожадный-то такой? Я улажу вопрос, в конце концов пригрожу, что одного безжалостного убийцу пошлю, так они вмиг угомонятся. Знаешь, какой шум из-за этого убитого поднялся?

Я дернул головой, спрашивая.

– Ой, ребята не дадут соврать, – Иван глянул на своих, и те дружно загомонили, подтверждая. – Так-то вроде понятно, что парнишку ты завалил, но человек не может пробить грудь рукой и вырвать сердце. Так что страху нагнал порядком, брат. Никто толком понять не может, что случилось.

Я пару раз вдохнул и выдохнул, окончательно успокаиваясь. Иван прав, меня легко захлестывала лютая ненависть. Душа молча страдает из-за смерти близких и жаждет отмщения, а люди просто оказываются не в том месте и не в то время.

Ребята молча смотрят. Спрашивать не будут, но интерес все же горит.

– Давайте не будем об этом. Просто скажу, что за себя можете быть спокойны. Я держу себя в руках. Это точно.

– Хорошо, – кивнул Иван, – но тебе уже дали прозвище. Лютый.

– Да уж, – усмехнулся я.

– Нормалек! – показал палец вверх Шмыга. – Зато бояться будут.

Беседа пошла дальше. Я рассказал, что получил документ. Отбился от сальных вопросов и шуточек насчет Снежаны. А потом, переодевшись, предупредил, что пойду по важному делу. Один, и что вернусь только к утру. Ребята восприняли нормально, кажется, они уже привыкли к моим странностям и даже гордятся, что в их банде есть такой участник. Сегодняшней ночью мне предстоит найти особое место для ритуала и совершить обряд.

Опустилась душная и полная таинственных звуков ночь. После недавнего боя с вампиром страх встречи с ним ушел. Совершенно непонятно, почему ему удается побеждать боевых магов уровня Гридя, но при этом от меня вампир получил урон и бежал. Еще там, в тоннелях, во время преследования Ивана и банды, я учуял некий запах, а потом вновь – возле распотрошенного трупа. В конце концов, бой с упырем все подтвердил. Отныне я знаю его запах.

Мне предстоит обойти всю округу. Вполне вероятно, если он выползет из-под земли, то сможет заметить одиноко бродящего человека ночью, да еще и вдалеке от возможной помощи. Но случившееся недавно должно его остановить. Во всяком случае, я надеюсь на это. Сегодня вовсе не хочется драться и проверять прочие умения на практике.

Обряды для школы Севера необходимы. Это позволяет нам получать поддержку от земель, на которых живем и принимаем бой. Они усиливают, успокаивают, помогают войти в ритм. Я всего пару раз выбирался далеко от Ринкабихольма и хорошо помню, как было не-обычно, даже неудобно ощущать себя в новой среде. Про Колывань и говорить не приходится. Ко всему прочему, уже пару раз я слышал явственный голос предков, рисковал в драках, а тут еще и турнир с обещанными низкими шансами – самое время для проведения обряда.

Место нужно особое, сильное, где уплотнения эфира, называемые нитями, сходятся в пучок. Нити пронизывают мир насквозь и подчиняются грандиозному замыслу. Частично можно заметить, что от формы плотного плана зависит и их расположение, особенно узлов. Не то чтобы в этих местах можно сотворить нечто выдающееся, – возможности мага, конечно, меняются от места к месту, но не значительно, – просто с таких мест ты словно бы можешь дозваться до всей округи. Это как большой город, собирающий в себя десятки дорог и трактов. Центр паутины. Так я услышу всех духов, живущих в Колывани и области.

Блуждая среди полей и гаев, наткнулся на пару подходящих мест, но есть еще время подыскать другие, – впереди целая ночь.

Мне повезло. Отойдя на несколько верст так, что Колывань скрылась за горизонтом, а по пути еще и деревушка попалась спящая, я отыскал прекрасный лес. Старый, с многолетними буреломами, в сердце которого бьется мощный эфирный узел – чудное место для ритуала. Стоило мне сунуться, как леший – дух-сторож – вперил в грудь неприятный взгляд. Первая проверка.

Лес стал оживать. Проснулся матерый и огромный медведь. Зашевелился могучий лось. Встрепенулся волчий вожак, а сонный вепрь качнулся, едва не упав.

Я сосредоточился на сознании лешего, продолжая с трудом пробираться в чащу.

Мысленно произношу: «Пусти меня!»

Ответа не последовало.

«Пусти меня! Мне нужно провести ритуал!»

Леший упорно молчит, а животные уже двинулись навстречу.

«Пусти меня! Я, Ингви фон Крузенштерн, наследник рода. Мне нужно провести ритуал гармонизации. Пусти меня!»

Неожиданно леший успокоился. Я даже остановился, несколько опешив. Лес очень старый, и существо в нем живет тоже древнее. Могучее. Но сейчас мне удалось его уговорить. Это большое достижение.

Утерев холодный пот, я двинулся дальше, ощущая, как животные возвращаются к своим лежбищам.

Продираясь через очередной бурелом, разодрал лицо до крови. Почти тут же споткнулся и едва не прошиб грудь сучком. Начиная уже материться, я настырно пру дальше.

Вдруг провалился в заросший травами омут. Почти с головой ушел, еле-еле успел схватиться за тот самый сук, что недавно чуть не ранил.

Пыхтя, плюясь и сыпля проклятиями, выползаю на твердь. Одежда мокрая, воняет илом и тиной. Еще и ледяная! Посреди лета.

– Черт бы тебя побрал, старый ты пердун!

Леший никак не отреагировал. Хотя, может, еще заготовил ловушек для второго испытания.

Перемазанный грязью и кровью, наконец, выбрался из бурелома. Листвяк перемежается хвойными. Такое впечатление, что деревья высадила чья-то рука – так равномерно растут. Одного возраста, высоченные, разлапистые, с могучей шумной кроной. Это и есть сердце, тут раскинулся эфирный узел.

Я лег и расслабился. Земля, конечно, холодная, но скоро я перестал это чувствовать. Ощущение привычного мира пропало. Я будто спускаюсь по лесенке, все глубже и глубже. Нет больше ни земли, ни купола небесного, а только нити, веревки и канаты текучего, пульсирующего эфира.