- Попили нашей кровушки, - мрачно сказал один из десантников. – «Спартак», гадом буду.

- У вас оправдание всему – «Спартак»! – бросил сверху старший группы. – Как будто он вездесущий! «Скомороха» проверь! Что-то он подозрительно стоит, как не подбитый!

- Опа! – радостно сказал снайпер и торопливо шлепнулся на камни. – Опа-опаньки… Старшой, наблюдаю две цели, отходят по железке! И не прячутся ни разу, красавы!

- Отработай их по готовности, и все дела! – равнодушно сказал старший группы. – Что там со «Скоморохом»?

Боец протянул руку к люку, но он неожиданно открылся сам. Десантник завороженно уставился в огромные эльфийские глаза девушки, лежащей в люке, и мгновения его жизни потекли рывками в такт дрожанию пистолета у его лица… А потом девушка начала стрелять мимо него, пулю за пулей всаживая в спину снайпера, наваждение исчезло, и десантник с матом выдернул ее из люка на камни. Девушка болезненно охнула и обмякла.

- Готовченко! – доложил десантник. – Отключилась. У нее нога сломана, похоже.

- Дебил! – со стоном выдавил снайпер. – Голова у тебя сломана! Чего сразу ее не срубил, урод?! Она мне все ребра покрошила! О-о-ой! Хорошо, ее пукалка панцирь не берет… Ну дебил, ребра заживут, я тебе все в ответку поломаю!

- Что с целями? – спросил старший группы и спрыгнул с останца вниз. – С целями что, спрашиваю!

- Ушли! – скривился снайпер. – Мне как стрелять, если спина от попаданий дергается?!

- Как, как.. кверху каком, вот как! – рявкнул старший группы. – Эта соплюха их отход прикрывала, понял? Себя подставила, чтоб они ушли, понял? И теперь вопрос: и кого ты упустил, если за них жизнь отдают не задумываясь, а?! Спина у тебя дергалась… Из «реактивки» надо было тебе вмазать промеж лопаток, чтоб думал!

- Из «реактивки» нам уже вмазали, и не раз! – хмуро пробормотал снайпер и осторожно поднялся на ноги. – Вся группа лежит, в небо смотрит…

- Вот! – назидательно сказал офицер. – А ты их упустил. Но мы сейчас быстренько узнаем, кто это там ушел, и если что, нагоним…

Коротко пшикнул ударный инъектор, и десантник уставился в глаза девушки.

- Ты прикрывала отход! Кто ушел? Кто там ушел?!

- Леши… - пробормотала девушка жалобно. – Леши…

- Я тебе сейчас камень в рану засуну и буду проворачивать! – заорал старший группы и пнул по раненой ноге. Девушка пронзительно закричала. Один из десантников поморщился и отвернулся.

- Что морду воротишь? – взбесился старший группы и снова пнул девушку. – Видел наших внизу, видел? Это ее работа! И тех, кто ушли!

- Она оператор вообще-то, - упрямо сказал десантник. – И девушка. Раненая. Причем – русская. Наша. Не надо, командир.

- Она не наша!..

Старший группы вдруг уставился мимо десантника широко открытыми глазами, потянулся за оружием… из-за останца бесшумно и плавно поднялась «Стрекоза», невысокий штурмовик свесился с сиденья, и ствол траншейного пистолета был последним, что увидели в своей жизни бойцы сводной офицерской роты Иркутского высшего, трижды краснознаменного, командного десантно-диверсионного училища.

- Леша… - сказала девушка и закрыла глаза.

Штурмовик неловко спрыгнул со «Стрекозы», дохромал до нее и опустился на колени.

- Все кончилось, Люси, все хорошо! – прошептал он. – Грохнул я их! Люси!..

- «Мертвая рука», выходите из боя, - вдруг ожила связь. – Двигайтесь к точке сбора…

Подросток бездумно посмотрел вдаль, потом неохотно включил передачу.

- А некому выходить, - сказал он хрипло. – Группы нет. Командир группы погибла, запытали до смерти. Я с ней остаюсь, Владимир Данилович. Свой долг республике я отдал с лихвой и за Люси, и за всех, понятно?

- Понятно, - после молчания отозвался Каллистратов. – Вот что я скажу… Улетай, Леша. На последний ковчег. Это не приказ, просьба старшего товарища. Останься живым назло всем. И живи! А мы им здесь припомним всех погибших. Всех по списку, никого не забудем, обещаю!

Подросток выключил рацию. Оглядел лежащих десантников, тяжело сплюнул. Потом включил «выделенку».

- Лия Сергеевна, это Леший! – сказал он хмуро. – Задержитесь на лысине. Я сейчас подлечу туда на «Стрекозе». Авось она утянет троих. По воздуху всяко быстрее будет. Почему? Люси просила позаботиться о вас, она же ваша крестница была. Вот… я за нее.

Штурмовик тяжело вскарабкался на сиденье.

- Мы еще вернемся! – пообещал он твердо.

«Стрекоза» сверкнула винтами и ушла в небо.

© Владимир Атомный, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

– Бой! – хлестнул приказ.

Я тут же бросился вперед, сконцентрировав внимание на брате. Зрением филина вижу его так, словно мы нос к носу. Подмечаю любую эмоцию на лице.

Биркир стоит, не шелохнется. Расстояние стремительно сокращается за счет усиления магией бега. Шаг, как прыжок. Раз! Раз! Раз! Коленом вперед.

– Ха! – крикнул я на выдохе.

Чертов лис! Чего он окаменел, как валун?

Биркир вздрогнул. По его телу прошла волна. Словно молнией прошибло.

Меня что-то схватило сверху и отбросило. Пролетел всю арену и с треском въехал в дощатую стенку. Боль, искры в глазах. Попытки откашляться. Грудь словно придавила гора.

Задыхаясь, я вызвал в памяти образ Иггдрасиля, потом Древа Рода и обратился к духам умерших. Шепот в ушах, лица дедов и пращуров перед глазами, поверх красных пятен и звезд.

Дыхание восстановилось, и я стал подниматься. После моей неудачной атаки брат привычно воздержался от добивания.

Оглядываюсь.

На родовой арене собралась вся семья и гостящие родственники. Все взгляды сосредоточены на нас. Тренирует отец, он же и приказы отдает, и судит.

Учебная арена, всего в тридцать шагов, хорошо подходит для отработки боевки. Вокруг потрескивает защитный барьер, созданный мамой. Среди отцовских жен она самая способная, еще и из боярского русского рода. Барьеры получаются крепкие, и зрителям ничего не грозит.

Я закусил губу, выступила кровь. Что же делать? Ставил всё на быструю атаку, а Биркир качнул эфиром и как щенка отбросил. Етуновский гад! Как же бесит эта его мощь!

– Ну! Чего встали?! – крикнул отец.

– Чтоб ты в Муспельхейме сгорел! – прошипел я.

– Что ты там бурчишь?! – не расслышал он.

– Й-я!!! – подпрыгнул я, словно рысь, вызвав дух животного в поддержку.

Приземлился сбоку от брата. Тут же уход влево. И вовремя – землю пропахал невидимый плуг. Я с ноги вхожу в атаку, добавляя магической силы, – легкий щит лопается и кончиком носка удается задеть голову. Биркир вышел из концентрации и, к моей радости, вынужден перейти на рукопашку.

Тут мы почти равны. Я комбинирую удары, вяжу работу верхних и нижних конечностей. Верчусь волчком. Брат хорош – успевает пару раз выпустить молот – сносящую с ног эфирную волну. Я к такому готов. С болью в связках ушел в слепую зону. Обманный в корпус, пару мерцаний, подсечка. Уклонение от локтя.

– Ох! – Пришелся по мне короткий удар ногой.

Пробую перехватить инициативу, но сверхбыстрый удар прилетает в челюсть, и я лишь на остатках сознания успеваю отскочить.

Дух секача, срочно!

Звон из головы пропал. Пру кабаном обратно! Нужно сменить на рысь, но не успеваю, и брат пробивает серию в корпус, с завершением в голову. Улетаю к стенке. Все плывет.

Это конец по идее, но меня взяла досада. В боях с Биркиром всегда так – он старше и способней. Уже вошел в младшем чине в отряд отца, а я плетусь в хвосте. Все только похлопывают по плечу, обещая, что скоро освою Северный Путь и стану полноценным воином. Намекают, что пора бы выбрать – либо русскую школу, либо родную. Не хочу выбирать!

На мой зов откликнулись элементали воздуха. Мощный порыв промчался по арене, затрещали доски и заголосили собаки вдалеке. Между мной и братом возник тугой вихрь. Обрел схожие с человеческими черты и тут же ринулся на Биркира.