Саэки-бэ – люди, которые лаем отпугивали духов и демонов.

Сейса – уважаемый.

Сёты – самураи-любовники.

Сики – место для молитвы.

Сикигами – демон смерти.

Сикомэ – злобные существа, высокого роста и очень сильные, с развитой мускулатурой, острыми зубами и горящими глазами. Не занимаются ничем другим, кроме войны. Часто устраивают засады в горах.

Симпан – вассал.

Содэ – наплечный щиток.

Стража – длится два часа.

Субэоса – главный наместник Богини зла Каннон.

Сугоруку – игра.

Сукуба-мати – замок на перекрестке дорог.

Сун – 3 см.

Суси – маринованная пресноводная рыба.

Сухэ – оружие в виде кольца.

Сэки-бо – каменная дубинка.

Сэкисё – застава, пропускные пункты в стратегических точках.

Сяку – 30,3 см.

Сямисэн – струнный инструмент.

Тайсё – правитель.

Тайсэй – пятидесятник.

Такубусума – белое дерево, цветы которого ядовиты для человека.

Тан – 10,6 м.

Танто – нож.

Тасобаноки – вечнозеленый кустарник.

Татэноси-до – доспехи, позволяющие биться без щита.

Тауи – слон.

Тё – 110 м.

Тигр (час тигра) – время между 3 и 5 часами.

Тика-катана – меч облегченный, сделанный специально для женщин.

Тони – демон.

Тономори – дворцовая стража, охранники.

Тотто – шапочка из золоченой иноземной парчи.

Тэнгу – собака с крыльями.

Тюгены – слуги ронинов.

Тяною – чайная церемония.

Укиё – быстротекущий мир.

Усин – преступник.

Уцухата – шкура-невидимка.

Фусума – раздвижные перегородки.

Хаги – кукуруза.

Хадзама – бойницы для стрельбы из лука.

Хаори – мужская парадная накидка.

Хаси – палочки для еды.

Хати – шлем.

Хаябуса – перемещение по воздуху.

Хаяка-го – паланкин.

Хаякаэ – носильщики паланкина.

Хаято – ночная стража.

Хидзири – святые монахи страны Чу.

Хидэн – прием фехтования и единоборства.

Химогатана – длинный узкий нож.

Хирасандзё – крепость на равнине среди холмов.

Хитати – прямой участок дороги.

Хонки – демоны-хонки и духи-хонки сильны лишь ночью, памятуя о человеческой хитрости.

Цуба – гарда японского меча.

Цудзуми – средние барабаны.

Цука – рукоять с шипом.

Цукиёси – Бог Луны, младший брат богини Аматэрасу.

Цуруги – двуручный тяжелый меч, который носили за спиной наискось.

Цуэ – 3 м.

Чанго – ячменное пиво.

Чихарахэа – чертополох.

Эбису – древние жителя Хоккайдо.

Эдё – прием, удар.

Энергия ки – жизненная сила.

Это – приемы единоборства.

Юдзуриха (дафнифиллум) – вечнозеленое дерево.

Явара – борец.

Якуси-Нёрая – дух тени.

Ямабуси – горный монах.

Ямадзиро – замок на вершине горы.

Янаги – ива.

Яри – прямое копье с узким лезвием.

В день отплытия из Жунчэна на борт четырехмачтовой джонки 'Кибунэ-мару' поднялись пятеро, включая огромного пса с крыльями. За десять золотых рё они получили отдельную каюту, разделенную переборкой с дверью на две части, а также трехразовую кормежку и подогретый сакэ на закате.

Команда 'Кибунэ-мару' и кантё Гампэй, который держал в Хаката и окрестностях ровно тридцать три больших и маленьких лавок с таким же названием, как и джонка, были заинтригованы видом путешественников: запыленных, с обветренными лицами, уставших до изнеможения. Командовал пассажирами высокий сухопарый человек с темными глазами и с сединой на висках, отдаленно походивший и на монаха, и на отшельника, но в одежде, не виданной в этих краях – в стеганной короткой фуфайке, в узких штанах и обуви из грубой кожи. В помощниках у него ходил такой же высокий ирацуко, с тонким шрамом на лице. А уже у него под началом состояли двое: подросток – худенький и ловкий, в тибетском халате-пойя и в шапке с ушами, и толстый упитанный бонза в кимоно цвета охры, подбитом тканью из верблюжьей шерсти. Все заросшие бородами по самые глаза, кроме подростка, все лохматые, как отшельники.

А еще кантё Гампэй обратил внимание на то, что его пассажиров сопровождали черные кочевники с гор, обычно выносливые, как яки, но тоже валящиеся с ног от усталости, и что прибыли они на бурых лошаденках и привезли с собой груз, упакованный в козьи шкуры, который берегли пуще глаза, потому что без присмотра не оставляли и даже при погрузке никому из посторонних не позволили прикоснуться к нему. Пса же звали Афра. Еще не успев ступить на палубу 'Кибунэ-мару', он разогнал всех портовых ину и полил все углы и столбы на причале.

Все четверо, а также пес, тут же улеглись спать и спали до самого отплытия, не обращая внимания ни на шум погрузки, ни на настойчивое желание повара накормить их супом.

– Таратиси кими, они отказались от еды… – пожаловался он кантё Гампэй, старательно, как жулик, отводя глаза в сторону.

– Пусть спят. Потом накормишь, – отмахнулся кантё, не отвлекаясь от погрузки. – Эй, куда?! Куда?! Ахо! На корму и крепите лучше! А шелк под крышу!

Повар обреченно вздохнул и отправился к себе, по пути не удержался, обмакнул палец в суп и облизал его. Он чем-то был похож на Язаки – такой же толстый и нагловатый, только лицо у него было не лунообразное, а треугольное, скуластое, и глаза – не круглые, а узкие, как зев устрицы. Затем сел на кухне и с удовольствием умял все пять порции, включая собачью. Звали повара Бугэй. Похлебка под названием кани томорокоси из риса, крабов, курицы и янтарной рыбы фугу ему очень понравилась. Поэтому он взял себе еще миску, насыпал порезанного лука и поел уже с чувством, с толком, с расстановкой. На сердце стало тепло и приятно. Он потянулся за фарфоровой бутылочкой сакэ, которая стояла на плите в посудине с теплой водой, но вспомнил, что накануне его выпороли как раз за пристрастие к этому самому напитку. Боль отдалась в заду. 'О Дух, сияющий в небе', – скороговоркой испросил он позволения, налил совсем малость – на донышко чашечки и, смакуя сквозь зубы, втянул в себя тепловатую, обжигающую жидкость, чувствуя, как она волной разбегается по конечностям. Миг блаженства! Выпить за счет кантё – одна единственная вольность, которую он позволял себе. Тут его позвали на мостик: 'Эй, бездельник, к капитану!' Бугэй сунул в рот зубец чеснока, подхватил бутылочку и с замиранием сердца побежал наверх. Он был родом из той же деревни, что и капитан. Вся его родня занималась самым нечистым промыслом: убоем скота и выделкой шкур. Один Бугэй выбился в люди – плавал три года, и дома в Имадзу его ждали старики-родители, жена с двумя детьми, которых он очень любил. Его мечтой было накопить деньжат и года через два-три открыть харчевню в порту Хаката, забыть это море, которое он тихо ненавидел и которого боялся, умирая от страха при каждом шторме, и жить тихой спокойной жизнью. И, правда – Боги пока хранили его.

Пассажиры спали ровно сутки и вылезли на свежий воздух, когда 'Кибунэ-мару' уже была в открытом море, а берег Ая слился с темным горизонтом на западе. Несмотря на то, что джонку прилично качало, никто из них не страдал от морской болезни. Из чего кантё заключил, что они бывалые путешественники не только по земле, но и по морю. Он велел отнести им сакэ и приветственно махнул с мостика. На ветру сакэ быстро остывал. Акинобу помахал в ответ и подумал, что кантё сущий пират. Его красная морда не внушала доверия. Это мое последнее путешествие, загадал он. Пусть оно закончится счастливо. Я и так здорово рисковал, взяв Юку с собой. Натабура упросил. Правда, она ни разу не то что не пискнула, даже не подала вида, что ей трудно. Хорошая жена досталась Натабуре. Ему жена – а мне дочка. Теперь вместо меня будут ходить Натабура и Язаки, если, конечно, Язаки захочет, а я буду воспитывать внуков.