И проверку она прошла хорошо. Когда попробовал сломать, приказал сдать оружие — даже в лице не изменилась. Зато телохранители наверняка липким потом покрылись с головы до ног. Неуютно оказаться под прицелами десятка стволов! А ведь она своей банде даже сигнала никакого не подавала, он специально смотрел. Выслушала его, заметила мимоходом, что у нее приказ от Главного политуправления ВС сопроводить группу офицеров за перевал — и именно этим и занялась. Офицеры свиты оцепенели в ожидании взрыва. Они, идиоты, считали, что хорошо знают своего начальника, что сейчас он пойдет вразнос, что наглую девчонку пристрелят на месте… идиоты. Его, во-первых, полностью устроила ее реакция. Теперь она — законная его добыча! Не выполнила приказ члена Высшего Военного Совета, а за одно это полагается расстрел. Во-вторых, дурью исходить — это здорово, это приятно, это хорошо для чувства собственного величия… но не здесь же, не в этих чертовых горах! Это можно и нужно — но там, за перевалом! А здесь они полностью зависят от действий вот этих смертельно усталых, до зубов вооруженных подростков. Штурмовики получили великолепную диверсионную подготовку, здесь они в своей стихии. И выйдут ли они к своим или попадут в плен — зависит только от них. Так что он только усмехнулся и приказал продолжить движение. В ответ на что она, кстати, устроила отдых у ближайшего ручья, чем еще больше ему понравилась. Отправила на помощь вертолетчикам — если они еще живы — тройку штурмовиков, и скоро внизу страшно загрохотало. Тут и без опыта военных действий всем стало понятно, что егеря перебросили по ущелью броню, и сейчас штурмовиков перемешивают с камнями и ветками. Офицеры свиты мрачно переглядывались, зато он впервые почувствовал уверенность в том, что они выберутся. Девочка явно понимала, что делает.

Отдохнули и пошли, вверх и вверх, через ельник, через густой подлесок, через траву в распадках выше роста. Телохранители обливались потом под носилками, офицеры свиты скользили в своих парадных ботинках по траве, цеплялись за кусты, подтягивались вверх с хриплыми матами, согревалка-врачиха, дура конченая, подвернула ногу и еле тащилась где-то позади с помощью полковника-инженера… но шли все. Потому что погоня вцепилась и не отставала.

Девочка же хладнокровно разменивала штурмовиков на время. Получив беззвучный приказ, штурмовики уходили двойками и не возвращались. Зато за спиной ненадолго вспыхивал ожесточенный бой, вспыхивал и удалялся. Своей расчетливой жестокостью она еще больше ему понравилась. Если б не политическая необходимость — взял бы к себе. А еще он испытывал законную гордость. Какую страну подмяли, запугали, поставили на колени! Вот, идут штурмовики, выводят высокопоставленную группу офицеров. Точно знают, что идут под военный трибунал — и все равно выполняют приказ! Потому что даже помыслить не могут о неподчинении! Вооруженные, натренированные — и абсолютно беспомощные перед властью! Что они могут, кроме как выполнить приказ? Ничего! Убить его? Это то же самое, что убить себя и сразу заодно всех своих близких. На такое только психопат решится, а все психопаты давно по зонам сидят, уголь для химической промышленности на-гора выдают. Подать в условную отставку? Да вперед и с песней! Куда ты денешься от государства, куда?

Ночевали неожиданно в палатках. Как пояснила девочка — промежуточный лагерь «Спартака». Палатки-спальники, сухпайки, вода. Он приказал ей подойти с докладом. И узнать ее поближе хотелось, и вопросы накопились, и ей забывать не стоило, кто тут решает, кому жить, а кому нет… Она исчезла в темноте раньше, чем он договорил. Это его серьезно обеспокоило. Появилось внутри предчувствие… чего-то. Это ведь даже не самостоятельность, не независимость, не наглость. Это бунт. В армии. Психопатка или на что-то надеется? Да на что она может надеяться, если своим неповиновением подписала себе все мыслимые приговоры?! Свидетели случившегося — все офицеры свиты! Ему, допустим, подстроит случайный подрыв на мине, ладно. А остальных как, тоже уничтожит? Всю делегацию?! Ну, штурмовики могут. Теоретически. А смысл? За невыполнение приказа, за гибель группы высших офицеров им всем что будет? Да они на Кавказе такого камня не найдут, под который можно спрятаться!

На следующий день стало понятно, на что она надеялась. Ни на что. Ей просто уже было все равно. Заранее просчитала ситуацию, умница, и на короткое время стала вольной, как птица. Он даже на мгновение пожалел, что такой незаурядной девочке предстоит погибнуть.

Внизу на проселочной дороге растянулась колонна военной техники. Стояли, поджидали… А им нужно как раз туда, вниз, потом вверх по пологому склону, за которым в паре часов хода — трасса «Кавказ-Западный». Там — десантники, там огневые платформы абсолютной проходимости, там спасение. Но туда никак не пройти. И оттуда, сволочи, не двинутся на помощь, даже если и знают. Потому что сойти с трассы — значит, нарушить соглашение о перемирии, достигнутое очень, очень дорогой ценой…

Вот тогда она и подошла к носилкам сама.

— Товарищ член Военсовета, разрешите обеспечить прорыв группы.

— Рассчитываешь красиво погибнуть, исполнив долг? — насмешливо поинтересовался он.

Ответ его удивил.

— Смерти нет.

— Уверена?

— Знаю.

Он с сожалением разрешил действовать. Хотелось бы иметь козырь в переговорах с новой группировкой, особенно такой, но жить хотелось все-таки больше. Она легко вскинула на плечо дополнительную укладку с выстрелами — кстати, где взяла, интересный вопрос — и беззвучно растворилась в лесных полутенях. Телохранители молча смотрели ей вслед, ему даже показалось на мгновение, что они смущены.

Все же штурмовиков готовили высококлассные профессионалы. Точку прорыва девочка им определила безошибочно, и когда вдалеке свирепо зарявкала «реактивка», они без помех перебежали дорогу и заспешили вверх по противоположному склону. Ну, как заспешили… тяжело пошли, так вернее. Умотали всех горы до полусмерти. А «реактивка» рявкала за их спинами раз за разом.

— Сейчас ее определят! — сказал кто-то из свитских и замолчал.

Его поняли без слов. Пять минут — таково время жизни снайпера в современном бою. Потом его определят баллистическими комплексами машин сопровождения и накроют из автоматических минометов. После чего примутся за беглецов.

«Реактивка» замолчала, все невольно втянули головы и прибавили шаг, хотя, казалось бы, сил на это ни у кого не осталось. Но нет, выстрелы загремели снова. Упрямая девочка не желала погибать.

— Молодчина! — не сдержался инженер-полковник. — Сколько она их уже покрошила!

— Может, садит в белый свет? — ревниво возразил кто-то из свитских.

— Нет! — уверенно сказал полковник. — Если б в белый свет — тогда бы они ее бросили и за нас принялись. Девочка жжет боевую силу, каждым своим выстрелом! И держит их на месте!

Они шагали и шагали вверх по склону, каждую минуту ожидая, что им в спины полетят пули. Но внизу разгорелся самый настоящий бой, непонятно, кто там вмешался, одно ясно — противнику уже не до них. А потом замелькали среди деревьев, рассыпались цепью долгожданные десантники. Пришли все же на помощь, сволочи, в последний момент, но пришли! Крепкие руки подхватили носилки, и земля закачалась в быстром беге… а потом была спокойная поездка в уютном чреве «санитарки» через перевал и вниз. По условиям перемирия только вперед нельзя было двигаться, обратно пожалуйста, пусть хоть вся ударная группировка убирается, только спасибо скажут.

Член Высшего Военного Совета проспал всю дорогу. Наконец-то перестал отзываться на каждое движение надежно зафиксированный перелом, мощное обезболивающее приятным дурманом обволокло сознание, вот и выключился.

В себя он пришел от свежего воздуха и резких звуков. Носилки уже выгрузили из машины, невдалеке раскручивал винты мобильный аэрогоспиталь. Молодой генерал-майор стоял рядом навытяжку.

— Товарищ член Высшего Военного Совета, спецборт на Москву ждет! — доложил он.

Ему не понравилось, как говорил генерал, сильно не понравилось! Вроде бы тянется, но где почтительность, где неуверенность в глазах?