Ответом стали дружные овации и выкрики прославляющие Императора и девушек. Мы сначала с Мариной переглянулись, полностью понимая чувства друг друга, а потом и со Снежаной, что поспешила проговорить мне на ухо сколь глубоки её эмоции и что она думает насчёт боя. Оказалось, что племянник Николай прослыл разратником-педерастом и, похоже, очередным проступком заслужил немилость Императора. Когда стало потише, Сигрюнн попросила перевести для подруг следующее:

– Мне было страшно за них, ведь это красивые девушки и вряд ли кто-то захочет себе в жёны кого-то с уродством. Ещё я ощутила пламя их боевой ярости и была готова сама сорваться в такую же схватку. Это по-настоящему достойно. Они подобны валькириям. Так же меня покорила мудрость вашего Верховного конунга, ведь теперь можно не беспокоиться за их судьбу. Я обязательно расскажу об этой схватке на родной земле.

После перевода, решил кое-что сказать ей:

– А я передам это Императору, если вдруг, когда-нибудь, у нас случится аудиенция. Думаю, он оценит слова дочери самой Альвы Прекрасноволосой.

– Ты как всегда, мой Игуурь, – слегка улыбнулась Сигрюнн, – не скромен, как вольный морской ветер. Спасибо тебе!

Снежана прыснула:

– Шведский язык такой интересный и смешной. Я привыкла, что ты говоришь по-русски, но когда переходишь на шведский, то словно ещё более разгоняешься. Мне вот языки плохо даются.

– Учитывая мощь вашего рода, – улыбнулся я, – это другим следует учить русский.

Снежана звонко залилась смехом, для приличия прикрыв рот ладонью, но нисколько не стесняясь взглядов.

Следующие бои тоже были интересными. Может, если бы участники задались целью переплюнуть по зрелищности девчачий, то получилось бы. Я смотрел и обсуждал со своими красавицами происходящее, ну внутри из котла с ненавистью вырывался пар: внешняя беззаботность скрывала жажду скорее явить миру мощь воздушной стихии. Словно бы успеть раньше кого-нибудь из тех, кто выступает сейчас, ведь запоминают лучше того, кто первым сделал, а не кто повторил. Главное тут то, что пламя распалил под этим котлом сам Игнатьев. Меня не задело его высокомерие и даже вольность в отношении Снежаны разозлила не столь сильно – бить нужно не по нему, а по роду, воспитавшего такого мерзавца. Это будет лучшей местью. У меня просто есть невымещенная ненависть, которая постоянно копится и лучше не провоцировать её выход. Игнатьев решил, что я ему не соперник… ладно, сам напросился.

Магический огонь уверенно разогнал было опустившиеся сумерки. Мы вернулись после очередного перекуса и готовы к зрелищам. Точнее, это другим полагается зрелище, а меня ждёт арена с переделанной защитой. Всё хорошо, я проверил. Теперь смогу развернуться.

Глашатай открыл балалайку с перечислением достоинств рода Игнатьевых и заслуг перед русским Отечеством конкретно Игоря. Может, выеденного яйца они и стоят, но глашатай словно решил чуточку поиздеваться, перечисляя даже мелочи. Впрочем, он же не сам выдумывает – ему подают бумагу. Хоть бы про меня не было подобной требухи…

– …а его противником будет Игорь Колыванский: убивец страшного упыря в Колывани, спаситель славного города Петергофа от могущественной твари – химеры, участник и борец в магической аномалии под тем же Петергофом; в чине капитан-поручика, достойный ученик нашей Гимназии и доверенное лицо Его превосходительства генерал-майора Ворона Геннадия Ортеговича. Прошу любить и жаловать: Игорь Колыванский!

Я сделал несколько шагов навстречу. Игнатьев морщился, пока перечислялись мои регалии, но, на самом деле, я рад их упоминанию только потому что поменьше будет таких, как этот графский сынок.

Невольно обернулся и встретил внимательный взгляд Императора: он многое знает обо мне и лишь благодаря заступничеству Геннадия Ортеговича я до сих пор вольно гуляю. Взгляд могущественейшего мага полон интереса, а ещё ожидания. Я понял это для себя так: тот ли я Колыванский, который всё это сделал или корень геройствам корысть, хитрость и подлог?

– Я тот самый, – тихо проговорил себе под нос.

Распорядитель скомандовал начинать. Бить первым не собираюсь, пусть для начала Игнатьев покажет себя, чтобы не было как со Штромбергом. Это вполне оправданный риск.

– Чего не бежишь, не ломишься? А, Колыванский? – крикнул он.

Дурак! Даёт мне время на концентрацию и создание первичных форм конструктов. Чем бы сейчас не атаковал – я собью его камни в воздухе. Я словно лесной кот готовый к броску.

– Ну что же, дорогие господа и дамы, коль бешеный пёс отказывается показывать свою истинную сущность… я помогу ему! – выкрикнул он и резко вздел руки. В воздухе мгновенно возникло два остроугольных камня и тут же рванулись ко мне.

Я взмахнул рукой, вызывая сильный порыв ветра. Камни были отброшены на невидимую защиту и там осыпались исчезающим песком.

– Сегодня он играет благородного человека, словно бы не вышел из трущоб, как помойная крыса. Не пора ли его… размазать! – с нажимом крикнул он и вот уже над головой у меня стремительно выросла глыба из камня. Такая пришибёт любого, а сложность борьбы с конструктом в том, что он слишком прост, магическая связка вообще одна, но при этом прочная.

Эффектнее было бы расколоть начавший падать камень, но на это уйдёт слишком много силы, да и вряд ли получится оборвать связку – только прямым воздействием.

Я сделал резкий и по-кошачьи длинный прыжок, а когда приземлялся ощутил содрогание почвы от удара глыбы за спиной. От такой тряски и трибуны могут пострадать.

Лицо Игнатьева исказилось. Всё-таки он думал, что на этом моя история закончится. Сам же он до сих пор не получил ни одной ответной атаки.

– Игорь, размаж его! – выкрикнула Марина, но слова принадлежат Снежане, что тут же захлопала в ладоши. Знать подхватила овации.

Дождавшись, когда стихнет шум, Игнатьев снова начал:

– Как мы можем наблюдать, звериная сущность в нём действительно сильна – чем ещё объяснить такую прыть? Но я хочу избавить нас от угрозы в виде этого зверя и поэтому… держи!

С обеих воздетых рук в меня полетела каменная крошка: быстрая и острая. Я побежал по кругу, чтобы ему было тяжело прицелиться. Игнатьев отреагировал тем, что усилил поток камня с правой руки, а второй начал выдавать приличные такие булыжники, бьющие на упреждение. Силы ему не занимать и подобную атаку он может поддерживать долго. Я метнулся назад, вызвав очередной порыв ветра, чтобы прорваться через каменный град. Остановился и выдал ледяное копьё. Оно с треском разбилось о враз возникшую каменную стену.

Игнатьев действительно хорош, раз может бить разномастными конструктами с обеих рук. Ещё более хорош тем, что сумел выставить защиту не прекращая предыдущих атак. Пусть совсем рядом с собой, но это и удобно.

– Кажется, без показательной порки нам действительно не обойтись, – с наигранным смехом бросил он, останавливая атаку. – Пришло время показать выскочке, как управляются с даром настоящие дворяне.

– Осторожнее! – успела крикнуть Снежана, когда подо мной разверзлась земля.

Завыл воздух. Я его хозяин на этот момент. Нет ни единой ворсинки, что мешала бы нам понимать друг друга. Вязь управляющих слов ложится гладко, словно у опытной вязальщицы. Я раскинул руки, приветствуя приход стихии, а самого меня держит спрессованный до едва слышимого писка воздушный блин. Последний довод Нестерова не сработал, а значит пришло время для моего хода…

Арена вспыхнула в свете молний. Почти тут же мир вздрогнул от баса и грохота грома. Небо из золотистого стало чёрным, а подбрюшье враз возникших туч окрасилось в алый. Рваной ватой несутся они по кругу, порождая всё новые молнии. Под канонаду грома из середины начал опускаться хобот смерча. Вначале широкий, но с каждой саженью всё утончающийся и ускоряющийся. Кроме взрывов грома и шума вращающегося с бешенной скоростью ветра ничего более не слышно. Я опустил взгляд на Игнатьева и увидел, какой страх овладел им. Совершенно не обращая внимания на расползающееся пятно на штанах, он во все глаза смотрит на тянущийся к нему хобот. Страх сковал его, но даже если бы он побежал – в моих силах управлять ужасающим хоботком. Я не стал тянуть и обрушил жадный зев на Игнатьева.