Еще Ламберт напомнил императору про ту историю с взрывом, от которой еще более дурно «попахивало». Все в ней ложилось в канву подозрений безопасника. Каждый элемент истории случался ровно тогда, когда это было нужно. Вдобавок, все угрозы, что казались невообразимыми, никогда не доводились до самого конца. Был взрыв, в котором (о, чудо!) пострадал лишь сам террорист и здание гимназии! У принцессы и Бельского были лишь царапины и ушибы.
— Больше не было потерпевших, хотя в гимназии шли занятия. В аудиториях было полно отпрысков самых знатным семейств. Почему никто из них не попал под удар? Не окажется ли это странным? Может организаторы взрыва просто не хотели навлечь на себя гнев остальных аристократов? — выстраиваемая Ламбертом картина казалась весьма и весьма правдоподобной, что приводило императора в откровенное раздражение. — Очень все с этим взрывом удачно для Бельского получилось. Помните, какими глазами после случившегося на него смотрела Ее Высочество? Конечно, помните. Уверен, мы имеем дело с идеально проведённой операцией по внедрению в ваше ближайшее окружение подставного человека.
Вспомнил глава службы безопасности и про невероятное исчезновение Алексея Бельского из спецавтомобиля, где его контролировал опытный агент. Рассказал про выводы аналитиков, сделанные ими после осмотра искорёженной машины. Характер и количество повреждений говорили о том, что они наносились, как минимум, тремя неустановленными лицами в экзоскелетах военного образца. Только данными обстоятельствами можно было объяснить широкие рубящие отверстия в стальном покрытии автомобиля, разорванные в клочья покрышки и порванные фиксирующие ремни.
— Хватит. Я услышал тебя, — император прервал разошедшегося безопасника, когда их кортеж въехал на территорию медицинского комплекса. — В данной ситуации может быть все, что угодно. В случае с парнем сложно быть чем-то уверенным. Хотя…
Император сделал паузу, засмотревшись на кого-то в окне. Ламберт туда же направил свой взгляд и увидел цесаревну Анну, которая встречала их на крыльце центра. Безопаснику сразу же вспомнилась идея с медовой ловушкой, когда через Анну они рассчитывали получить тот или иной контроль над Бельским. К сожалению, ничего не вышло: Анна потеряла голову и влюбилась без памяти в парня. Это было и сейчас заметно по внешнему виду девицы, стоявшей с растерянным и чуть испуганным лицом, опухшими щеками. В искренности же чувств парня Ламберт сомневался, как, собственно, и во всем остальном.
— Сделаем следующим образом…, - император резко развернулся к собеседнику. — Парень должен из стен центра выйти или моим новиком, или сгнить в тюрьме. Другого быть не должно. В случае второго варианта, с ним придется работать по жесткому сценарию. Придется разобрать на части, чтобы разобраться с секретом его способностей, — он бросил быстрый взгляд на спускавшуюся по лестнице дочь. — Анне ни слова об этом… Тогда, с Богом.
Он вышел из автомобиля, приобнял и поцеловал дочь. Та сразу же завела разговор о Бельском, что было совсем не удивительно. Девушка в последние дни не находила себе места от тревожного ожидания. Ее настроение менялось, как осенняя погода: то она начинала всхлипывать, то улыбалась каким-то своим мыслям. Дотошно выспрашивала обо всем, что было связано с Алексеем, интересовалась его самочувствием, условиями содержания, выспрашивала новое разрешение на его посещение. Собственно, именно по этой причине она здесь сейчас и находилась.
— Папа, ты же обещал, что я смогу с ним увидеться, — Анна говорила негромко и мягко, но в ее тоне отчетливо слышалась нотки упрямства; чувствовалось, что она не отступиться от желания увидеть объект своего обожания. — Что со мной может здесь случиться? Я только на минутку к нему забегу. Одним глазком посмотрю на него. Пап…
Цесаревна смотрела округлившимися глазами, в которых застыли слезы. Старалась поймать его ладонь, как она это делала в далеком детстве, когда что-то выпрашивала у него или у своей матери. Бывало возьмет своими пальчиками ладонь и начнет ее теребить, одновременно требовательно заглядывая в твои глаза. Тут, хочешь не хочешь, все сделаешь, о чем тебя попросят.
— Хорошо, Анна, — быстро сдался мужчина. — Только сначала я с ним поговорю. Договорились? — та, просветлев лицом, кивнула. — Вот и отлично. Сейчас жди меня в комнате отдыха. Я же пока кое с чем разберусь…
Оставив дочь, императора вместе с безопасником, державшимся рядом, отправились вдоль по коридору. Исследовательский центр, где содержали Бельского, располагался, глубоко под землей и функционировал совершенно изолированно от остальной части. Им пришлось около десяти секунд опускаться на лифте, затем еще минут пять — шесть идти вдоль многочисленных лабораторных помещений.
Возле одного из изоляторов — помещений усиленной многоуровневой защиты, их перехватил руководитель исследовательской лаборатории, сухонький мужичишка в белом халате и растрепанной шевелюрой. С огромными очками на носу, чуть горбившийся, с вечно находящимися в движении руками, всем своим обликом тот напоминал стереотипный образ ученого, который так активно тиражировался в СМИ.
— Э-э-э… Ваше Величество, позвольте вас на минутку, — бесцеремонно, не поздоровавшись и, откровенно нарушая любой этике, ученый подхватил императора за рукав, чем вызвал у того широкую улыбку. — Я буквально одну минутку отвлеку вас… Это же просто уникальные юноша! У меня даже нет слов! Где вы его только откапали? Вы только полюбуйтесь на эти метаграммы! — ничуть не тушуясь, мужчина начал совать под нос императору планшет. — Видите, видите? У него зафиксировано просто дикое магическое истощение! Он словно выжитый лимон. Такого же, вообще, быть не может! — ученый улыбался так, словно получил очень радостное известие. — Посмотрите на вот на это! Разве похоже, что эти результаты принадлежат подростку?! Ничуть! Крайне интересный экземпляр!
Император осторожно отцепил чужие пальцы от рукава своего пиджака. Бесцеремонность и совершеннейшая оторванность от жизни ученого ему чуть подняла настроение. Такой тип людей, пренебрегавший всеми возможными условностями и общепринятыми в обществе нормами, напоминал фанатика и редко встречался ему. Чаще приходилось общаться с теми, кто фальшиво улыбался, а после, сквозь зубы, посылал на него проклятья или строил откровенные козни.
— Подождите… э-э… Николай Михайлович, дорогой, — он быстро нашел глазами беджик с именем и фамилией ученого. — Хочу вас обрадовать. Человек, которым вы так восхищается, станет вашей работой на ближайшее время, — ученый тут же застыл с открытым ртом и смешно перекосившимися на носу очками. — Вы немедленно оставляете все остальные проекты и переключаетесь на этот. Повторяю, все остальное оставить и заниматься исключительно объектом.
Боже, еще немного и у ученого слюна начнет выделяться. Видели когда-нибудь, с каким нетерпением и жадным повизгиванием ждет охотничья собака команды хозяина? Животное едва сдерживается, переступает лапами, то и дело переводит взгляд на охотника. Очень похожее император наблюдал и сейчас. Казалось, дай команду и перед ним через мгновение никого не окажется.
— Провести с объектом все возможные тесты, взять полный спектр анализов. Я должен знать, кто он или что он, — продолжал император абсолютно серьезным тоном. — Нужно обратить особое внимание на энергетические структуры, на его восприимчивость к магической энергии. Приоритетом является ответ на вопрос: каким образом у него появилась восприимчивость к магии и способность к манипуляциям с нею… Доступом к полному объему результатов должны обладать только два человека: вы и я…
Закончив разговор, император прошел в помещение, куда поступала информация со всех исследовательских лабораторий центра. Попросил вывести на огромный экран картинку с камер Бельского и на некоторое время застыл на месте, молча вглядываясь в видеокартинку. У человека, не знакомого с обстоятельствами дела, увиденное могло бы вызвать откровенное удивление. Почему обычного подростка, который ничем не отличается от тысяч своих сверстников на улице, держат в таких условиях? Ведь достаточно было на него только посмотреть, чтобы увидеть обычного человека в необычных условиях. На краешке кровати довольно большой комнаты сидел невысокий, одетый в пижамный серый костюм. Алексей в этот момент совсем не напоминал особо опасного преступника. Был скорее похож на растерянного и ничего не понимающего мальчишку, совершившего какой-то проступок по глупости. Это сквозило из всего его облика — честного лица, удивленного взгляда, открытой позы.
