По лицу подростка прошла гримаса. Волна холода, словно в воздухе зависла. Парнишка задумался. В глазах чуть прояснилась темнота. Что-то зашептали губы. Слова о семье явно возымели свое действие, что сразу же отметил Гриньков. Значит, нужно было продолжать.

— …Мой Микитка ведь совсем кроха еще. Вот такенный, — Афанасий пухлой ладонью очертил самую верхушку ножки стола. — Только ходить начал. Губастенький, пухленький… А они, ироды, угрожали, — проникнувшись своим же враньем, мужчина даже всхлипнул. — Сказали такое, что даже сказать страшно…

Глазами же не следил за задумавшимся парнишкой, который, по-прежнему, неподвижно стоял в нескольких шагах от его стола. У него получалось, билась радостная мысль в голове Гринькова. Получалось! Этот сопляк поверил в его россказни! Он отвлекся, распустил нюни. Ему бы выиграть еще несколько секунд, чтобы взять амулет. Тот лежал в самом углу выдвижного ящика стола. Нужно лишь выдвинуть ящик и взять его.

— Это все Вяземские! Они сказали мне, чтобы я не дожидался решения суда. Мол, суд все равно будет в их пользу. Клянусь жизнью своего Миколеньки, я правду говорю, — горячо говорил мужчина, касаясь пальцами ручки выдвижного ящика. — Это все они, проклятые, меня заставили! Только я ведь все взад развернуть могу. Да, да, я могу это сделать. Вот прямо сейчас и сделаю…

Парнишка заинтересованно качнул головой и сделал шаг вперед. Полуэктович мысленно взревел от радости. Повелся! Маг повелся на его обман! Придурок! Ничего чиновник уже не мог сделать! Акт был официально зарегистрирован и уже находился в базе данных соответствующей службы, которая вот-вот начнет выполнять это распоряжение. Недействительным акт мог признать только вышестоящий чиновник после специальной весьма и весьма сложной процедуры, на которую, естественно, никто не пойдет.

Пальцы чиновника скользнул в щель между столешницей и ящиком, где сразу же выцепили гладкую пластинку амулета. Дальнейшее было делом нескольких секунд — прижать руку ближе к телу и резко сжать амулет. Активация тут же высвободила мощный волновой энергетический пузырь, проглотивший живую плоть человека. В доли секунды Гриньков оказался внутри полупрозрачной переливающейся сферы, которая должна была блокировать любые магические излучения. По крайней мере, именно это утверждал рекламные проспекты одного самого известного и старейшего столичного салона артефакторики, где за этот крошечный и самый слабенький амулетик чиновнику пришлось выложить весьма кругленькую сумму.

— Уф! — громко и облегченно выдохнул мужчина, без сил сваливаясь в кресло; все его тело, мокрое от пота, буквально гудело от дичайшего перенапряжения. — Успел, успел.

Теперь можно было и выдохнуть, фигурально и физически. Этого сумасшедшего можно больше не боятся. Пусть здесь хоть ледник устроит, его это никак не коснется. От этой мысли сразу же стало хорошо, спокойно.

— Все крысеныш, беги отсюдова, — с довольной ухмылкой, больше напомнившей оскал, проговорил чиновник, навалившись на стол все телом. — Тревожную кнопку я нажал. Через пол минуты здесь будет не протолкнуться от наших сотрудников. И напрасно думаешь, что тебе удастся отбиться от них. Не знал, наверное, что после недавнего теракта объявлено усиление по всем присутственным местам. Теперь любой сигнал тревоги поступает и в имперскую безопасность. Короче, их спецы тоже скоро заявятся. Они-то точно знают, как с магами разговаривать… Ха-ха-ха, — уже ничего не боясь, залился он хохотом. — Ха-ха-ха-ха!

От души ржал Гриньков, выплескивая в этом смехе весь недавно пережитый им ужас.

— Ха-ха-ха! Не могу… Ха-ха-ха! Сопливый пацан! Ха-ха-ха! Уши лопухами развесил! Ха-ха-ха! Про сыночку услышал, про кроху, про кровиночку! Ха-ха-ха! Про срамные пеленки я тебе еще не успел рассказать? Ха-ха-ха! — смех раздирал его, как никогда раньше. — Щегол сопливый! Ха-ха-ха! Я это все сделал! Понял?! Я! Стряпчий Вяземских только спросить хотел, как это дело обстряпать. Я же им сразу решение выдал на блюде с голубой каемочкой. Понял, пенек с глазами?! Я это сделал! Будешь ты теперь под мостом ютиться…

Полуэктовича просто раздирало от чувства превосходства. Ведь он придумал просто гениальное по своей простоте решение! До него никто о таком не мог додуматься, а он додумался! Они же все темные неучи, которым ни одной здравой мысли в голову прийти не может! Он же совсем другое дело! Он сила, ум! И как таким чувством не поделиться?! Как сдержаться и не рассказать все это, чтобы потом полюбоваться реакцией?!

— …Это же гениальная схема! Находим в картотеке подобное дело, где в суде рассматривается очередной материальный иск, и оформляем акт о временном изъятии имущества. В обоснование можно вписать, что истец может предпринять потенциальные действия для сокрытия своего имущества. Поди докажи, что это не так?! Если же суд примет решение в пользу истца, то вынесем обратное решение. Пусть уже он подает в суд. Я-то снова здесь буду ни при чем. Каково? Гениально ведь! Что зенки свои лупишь и молчишь, как в рот воды набрал!?

Он вновь заржал, глядя на обескураженное лицо парня. Как же это было прекрасно! Его аж судорогой сводило от испытываемого физического наслаждения. Как это чудесно, смотреть в лицо неудачника, который раздавлен тобой, и поучать его жизни, оскорблять его. Что может быть прекраснее?

— О! — воскликнул он, когда в дверь с силой застучали и оттуда стали раздаваться выкрики сотрудников службы безопасности. — Намокли поди штанишки? Сейчас тобой пол-то протрут!

Наконец, массивная дверь рухнула под ударами, и внутрь ворвались четверо плотных крепких мужчин в форменных пиджаках с парализатарами в руках. Они профессионально окружили неподвижно стоявшего парня и взяли его на прицел оружия.

Правда, парнишка, к удивлению торжествующего чиновника, не выказывал никакого страза. Даже, наоборот, демонстрировал нечто напоминающее радость или может удовлетворение. Странная реакция, право слово. Пацан, как и любой другой нарушитель спокойствия в таком учреждении, уже должен скулить и умолять не применять к нему специальных мер (последствия от выстрела из парализатора, скажу вам, штука весьма неприятная: тошнота, понос, дикое сердцебиение, словно сердце выскакивает из груди, дичайшая слабость, и некоторые другие не самые приятные вещи).

— Арестуйте этого человека! — вдруг воскликнул этот паренек, показывая пальцем в сторону Афанасия Полуэктовича. — Он вынес заведомо не правильно решение в отношении моего имущества и только что признался в этом. Что вы стоите?! — прикрикнул он на старшего дежурной смены, крупного дяденьку с небольшими усиками, что недоуменно переводил взгляд с парня и на чиновника, затем обратно. — Вон на полу валяется акт об изъятии моего дома, который подписан этим человеком. Видите?

Старший, не обращая никакого внимания на парнишку, повернулся к Гринькову.

— Ваше превосходительство? — спросил он, кивая головой на продолжавшегося что-то вещать парня.

Чиновник снисходительно усмехнулся в ответ.

— Пакуйте его Николай Петрович. Он здесь на целый букет статей наработал: и угроза жизни государственному служащему второй категории по табели о рангах, и несанкционированное применение магии в стенах присутственного учреждения. Вообще, неплохо бы его показать психиатрам. Он все время какой-то бред несет про меня. Буйный, словом. Вы уж разберитесь, Николай Петрович. Можете даже поучить немного уму разуму, чтобы знал, как на старших свою грязную пасть разевать. Я же в долгу не останусь.

Тот кивнул. Мол, все ясно, как божий день. Сейчас запакуем этого непонятного типа и отправим его далее по этапу. Сначала только «выпишем» ему пару ласковых. Надо ведьважного человека, Афанасия Полуэктовича, уважить. Глядишь, после он чем-нибудь поможет.

Пригладив свои усики, старший смены повернулся к парнишке. После без всякого замаха ударил того в живот. Коварный получился удар. Резкий, сильный удар, от которого сразу же дыхание сбивается, и все тело судорогой боли скручивается. Мастер Николай Петрович был на такие штуки. Не зря в полиции два десятка лет отрубил «копейка в копеечку». Много чему такому наловчился.