В эти мгновения остекленевший взгляд Сульдэ ожил. Глазами он жадно прошелся по выгнутой обнаженной спине, едва прикрытым кусочками шелка ягодицам. Казалось, еще несколько ударов сердца и он наброситься на нее… Но его наполненный похотью взгляд, вдруг, начала наливаться кровью.

«Проклятье, — с шумом, отчетливо напоминающим шипение змеи, воздух вырвался его его ноздрей. — …, — Сульдэ едва не заревел, — …».

С тяжелым выдохом, он вскочил на ноги и сразу же пинком отправил в полет столик с братствами. В воздухе оказались рубиновые брызги вина из кубка, куски мяса и овощей. Дернувшаяся было в испуге танцовщица получила следующий удар.

С каким-то садистским наслаждением Сульдэ смотрел, как тоненькая фигурка девушка, сложившись по полам, корчиться на шкурах. С едва слышными хрипами, сопровождавшими ее беззвучные рыдания, она пыталась отползти подальше.

— …, — ворвавшимся в шатер стражам, он молча мотнул головой и девушку тут же, подхватив под руки, вытащили из наружу. — …

Сам же шаморец еще некоторое время также молча стоял и смотрел прямо перед собой. «Это старость… Проклятая старость… Сначала боли в спине и руках, теперь слабость в чреслах, — он с каким-то удивлением, словно в первый раз, рассматривал свои руки, отмечай темную с пигментными пятнами кожу, уродливый исковерканный сустав правой ладони. — Что потом? Стану мочиться под себя?».

Это страшное ощущение надвигающейся старости и смерти впервые накатило на него с такой силой, что у него перехватило в груди. Воздух стал вдруг каким-то тяжелым, вязким, словно нечто осязаемое, и с трудом втягивался ноздрями. Кровь начала с силой биться в висках.

«Значит, все… Больше не станет Победоносного. Забудут мои победы…, — возникавшие в его голове мысли делали все лишь хуже. — Во главе легионов Великого Шамора станет кто-то другой, моложе, сильнее, быстрее». И словно специально, в его сознании всплыло воспоминание о том, как он, когда-то много лет назад, с презрением и самодовольством смотрел на брошенного и всеми забытого полководца, место которого он занял. «И этот шаморец будет смотреть на меня точно также… С презрением, как на жалкую дворнягу, которая уже не могла так же быстро, как и раньше, преследовать добычу, — Сульдэ покачнулся на ногах. — …».

— Жалкий пес! — вдруг мотнул головой командующий и, выхватив из ножен на стене меч, с силой врезал им по перевернутому столику. — Скотина! — мгновенно это самобичеванием превратилось в презрение — к самому себе, своим слабостям, страхам. — Решил сдаться и сдохнуть?! — меч снова и снова опускался на остатки многострадального столика, куски раздавленной дичи, серебряную посуда. — Трусливая тварь!

Кривившиеся в бешенстве губы шаморца начали складвать в какое-то подобие улыбки. Или все-таки оскала? Нет! Это была улыбка! Это была радость от того, что воин внутри него все-таки выжил и победил!

— Я сдохну, обязательно сдохну, но не сегодня и не завтра! — повторял он эти слова как мантру и с удовлетворением осознавал, как это наполняло его силой и желанием действовать. — Я бессмертный, как и мои легионеры! Я сдохну в бою, как и каждый из моих людей, — сидевший в его руке словно влитой меч, подрагивая, словно усиливал эту убежденность. — Я бессмертный…, как и они…

С этими словами, Сульдэ закутался в длинный меховой плащ и ринулся из шатра. Сейчас ему больше всего увидеть своих воинов, ощутить их силу, решимость и бесшабашность, почувствовать себя частью этого мощного, огромного и всесокрушающего организма — Легиона.

— Со мной только двое, — на выходе бросил он встрепенувшимся стражам. — И оставьте бунчук, — Сульдэ кивнул на мотавшийся на длинном древке черный пучок конского хвоста — его личный знак. — Его не должны видеть.

Накинув на голову глубокий капюшон, командующий шагнул в ночь, где через мгновение исчезло и двое рослых багатуров.

… Легион спал, зализывал раны, жрал, совокуплялся, играл в азартные игры, пил… и снова спал.

Сульдэ шел мимо пышущего жаром огромного костра, на котором жарили тушу какого-то животного. Рядом сидели солдаты какой-то из турий и с жадностью следили за ходившим по кругу пузатым серебряным кувшином с узким горлышком.

У следующей турии, что расположилась к каменным развалинами какого-то дома, костер едва тлел. Десятка два — три бессмертных лежали, закутавшись, в десятки тряпок, старых шкур и мешков, набитых соломой. Тут же за стеной дом раздавался жадное то ли хрюканье, то ли хрипение, а в проеме виднелась энергично дергающаяся спина какого-то солдата… Вдруг, всхлипы смолкли и оттуда послышался простуженный сиплый голос:

— Горди, ты там следующий? Тогда гони монету, — один из лежавших откинул дырявую шкуру. — Девка хороша. Я ее тут немного разогрел…

Пройдя еще немного, Сульдэ буквально наткнулся на потасовку. Человек пять — шесть солдат с каким-то ожесточением били друг друга. Их оружие, часть доспехов валялась тут же рядом, словно не нужный хлам.

— Раззява! Хлясть! — из месива вылетела какая-то фигура и ударилась о каменную мостовую. — Куда?! Стоять!

— Держите его! — пытавшегося удрать бессмертного тут же за ноги потащили к остальным. — Падла! За крысятничество ты еще не ответил… Хрясть! На! — по нему тут же кто-то смачно приложился сапогом. — Хватит, хватит…

Постояв несколько минут и с жадностью вдыхая запахи крови, троица шаморцев двинулась дальше. На этот раз Сульдэ пришлось пройти где-то с пол лиги, пока не показался очередной костер и еще одна группа галдящих солдат. Правда, здесь было что-то странное… Командующий с интересом прибавил шаг.

— Брешешь! Не может такого быть! — доносились до него крики. — …

— Ты кого, паскуда назвал…? — тут же послышался и ответ. — Да, я тебя…

— … Умолкни, Кокни. А ты дальше сказывай! — заговорил и кто-то третий. — …

Сульдэ, сделав знак своим сопровождающим, еще глубже натянул капюшон и начал протискиваться через собравшихся.

— Истинно вам говорю, он может повелевать демонами, — видимо, рассказчик успокоился и история продолжилась. — Это настоящие демоны смерти, что пожирают живых людей, оставляя от них лишь куски шипящего мяса… Наш правофланговый своими собственными глазами демона. Сален! Сален, дьявольская отрыжка, покажи свою руку! Пусть посмотрят, что с ней сделал демон!

Со своего нового места командующий прекрасно видел, как рядом с рассказчиком, невысоким легионером с мрачной улыбкой на лице, появилась еще одна фигура. Это был крупный бессмертный, баюкавший словно ребенка свою руку.

— Смотрите, смотрите, — бормотал он, разворачивая какие-то серый тряпки с левой руки. — Он харкнул в меня ядовитой слюной, — последний тряпичный кусок слетел и в свете костра появилась багрово-синяя культяпка, которую покрывали желтоватые пятна. — И все зашипело…

Пока глаза всех присутствующих были прикованы к этому обрубку, первый вновь продолжил рассказ.

— Горные леса — вот его царство. И любой кто рискнет туда сунутся, останется там же, — легионеру уже не улыбался; наоборот, лицо его было мрачным и каким-то безумным. — А охраняет его несметная армия рабов, которых он с ног до головы одел в доспехи из гномьего металла. И говорят, что кормит он их гномьим мясом…

Какой-то крепыш сзади оттолкнул Сульдэ в сторону и вышел вперед.

— Говоришь, живет эта тварь в горах на севере? — рассказчик молча кивнул. — А сдается мне, братья, что скоро мы сможем проверить брехня это или нет… Туда же ушла алая тысяча Чагарэ, — кто-то за его спиной удивленно присвистнул. — И если ты врал, лучше тебе сдохнуть самому…, — и тут же верзила начал с угрозой сверлить его глазами. — …

Рассказчик в ответ с вызовом сплюнул на снег.

— Посмотрим, здоровяк, посмотрим… А вы, псы, слушайте дальше, — он из сумы на боку вытащил горсть какого-то мусора — камешков, перьев и кусочков дерева. — Средство у меня есть верное от демонических тварей. Еще в Шаморе у одной древней старухи купил. Говорят ей под две сотни лет и она знала еще прапрадеда нашего султана, — он вытянул руку вперед, что все могли увидеть эти самые амулеты. — Вот камни эти со святого источника, — потом он кивнул на темные кусочки дерева. — А это куски от небесной лодки Великого Хурала, что плавал по небу, как по воде… С ними никакие демоны не страшны. Всего по медяку отдам… Чего пасть кривишь, жизнь-то чай дороже ценишь? Давай, развязывай мощну. Все равно все монеты на баб спустишь… А вот за это и серебряк отдать не жалко, — на ладони появилось довольно крупное перо редкого пестрого окраса. — Перо звездного Феникса. Бери, бери, брат, не сумлевайся. С таким демоны от вас просто шарахаться будут.